Алое восстание - Пирс Браун

Бродим привидениями по каменному лабиринту замка, пока не находим комнату, где можно помыться.

Поток ледяной воды, бегущий по желобу в полу, уходит сквозь отверстие в стене, уже окрашенный кровью. В этом царстве камня и тумана сам себе кажешься призраком.

В пустом арсенале для каждого приготовлен именной узелок с черно-золотой униформой братства. На высоких воротниках и рукавах скалится все та же волчья пасть. Я беру свой узелок и одеваюсь в одиночестве в какой-то кладовке. Там я забиваюсь в угол и сижу молча. Здесь так холодно и уныло. Родной дом остался так далеко.

Меня находит Рок, ему идет новая форма – стройный, как золотой летний колос, высокие скулы, теплые глаза, но лицо его бледно. Опускается на корточки рядом со мной и через некоторое время молча берет за руки. Отворачиваюсь, но он держит их и ждет, пока я не поднимаю голову.

– Если падаешь в воду и не плывешь, то утонешь, – произносит он тихо. – Значит, надо плыть.

Выдавливаю из себя смешок:

– Логика поэта.

Рок пожимает плечами:

– На хлеб не намажешь, да? Тогда вот тебе факты, брат. Такова система. Низшие цвета рожают детей с использованием ускорителей роста – полгода беременности, а то и меньше. Если не считать черных, нас одних вынашивают как положено, девять месяцев. Матери не принимают ни ускорителей, ни нуклеинов, ни болеутолителей. Как ты думаешь – почему?

– Чтобы продукт был натуральным? – предполагаю я.

– А кроме того, чтобы дать самой природе возможность убить слабых. Бюро стандартов твердо убеждено, что тринадцать целых шесть тысяч двести тринадцать десятитысячных процента золотых должны умереть еще в младенчестве, и если этого не происходит, они помогают природе делать свое дело. – Он разводит худыми руками. – Ничего не попишешь, цивилизованная жизнь подавляет естественный отбор. Мы не должны выродиться в мягкотелую расу. Отсюда и Проба со всеми ее прелестями, только на этот раз инструментом отбора выступаем мы сами. Моя… жертва… он был никем, мир его праху. Из захудалого семейства, ни мозгов, ни честолюбия, – Рок хмуро усмехается, – ничего, что могло бы заинтересовать бюро. Вот почему он умер.

А почему умер Юлиан?

Рок знает, что говорит: у него мать работает в бюро стандартов. Судя по всему, он сам ее терпеть не может, и это нас сближает. Но не только – слова его звучат утешительно. Он не согласен с правилами, но вынужден им следовать. Значит, и я могу вытерпеть, пока не наберусь сил их изменить.

– Пошли к остальным, – киваю я, поднимаясь на ноги.

В парадном зале над стульями вокруг стола сияют золотом наши имена, уже без результатов испытаний. Имена появились и под рукой примаса на черной стеле. Мое стоит верхним, но до вожделенной цели еще расти и расти.

Кое-кто плачет за столом, утешая друг друга, некоторые молча сидят на полу, привалившись к стене и опустив голову на руки. Какая-то девушка бродит, припадая на ногу, в поисках пропавшей подружки. Антония злобно сверлит глазами малыша Севро, который деловито уплетает что-то с тарелки. Ни у кого больше, похоже, аппетита нет. Честно говоря, не ожидал, что он выживет, девяносто девятый на экзаменах и последний отобранный в братство. Согласно теории Рока, шансов у Севро не было.

Великан Титус обзавелся синяками, кулаки разбиты в кровь. Он стоит в стороне с надменной усмешкой, словно все происходящее – чья-то удачная шутка. Рок что-то тихо говорит хромой, которую зовут Лия, и та с рыданиями бросается на пол, сдергивает с пальца кольцо и отшвыривает в сторону. Огромные оленьи глаза блестят от слез. Рок садится рядом, берет ее за руку. Во всем зале спокоен он один. Неужели так же спокойно и сосредоточенно он только что душил кого-то в камере?

Осматриваюсь, крутя на пальце золотое кольцо. Кто-то дает мне шутливый подзатыльник:

– Привет, брат!

– Кассий! – киваю приветливо. Его золотые локоны даже не растрепались.

– Мои поздравления, а то я уж боялся, что у тебя вся сила в мозгах, – смеется красавчик, но в глазах его заметен тревожный огонек. Обнимает меня за плечи и оглядывает зал, морща нос. – Ну что за нюни развели, позорище! – Ухмыляясь, кивает на девицу с разбитым носом. – Превратилась в какую-то страшилу… хоть ее и раньше нельзя было назвать красавицей, а? Что скажешь? – Я молчу, не в силах собраться с мыслями. Кассий хмурится. – Ты что, тоже в трансе или горло перебито?

– Просто не до шуток сейчас, – кривлюсь я, – мне здорово досталось по башке. Еще, кажется, плечо вывихнуто. К такому я не привык.

– С плечом мы мигом разберемся… – Он небрежно хватает мою руку и сильно дергает, выправляя сустав. Я успеваю только охнуть от боли. Кассий довольно хохочет, хлопая меня по тому же плечу. – Отлично! Теперь мне подсоби.

Он растопыривает пальцы левой руки, неестественно торчащие в разные стороны. Вправляю их один за другим, Кассий смеется сквозь сжатые зубы, заглушая боль. Знал бы он, чья кровь у меня под ногтями! Стараюсь дышать ровно и слежу за своим лицом, чтобы не выдать волнение.

– Братишку моего не видал? – спрашивает наконец он. Приама поблизости нет, и болтать можно без литературных красот.

– Еще нет.

– Небось решил блеснуть техникой. Отец обучал нас всяким захватам и ударам в технике кравата. Юлиан в ней чудо как хорош, хоть и уверяет, что я лучше. Он считает меня лучшим во всем. – Кассий внезапно мрачнеет. – Однако пора бы ему поторопиться… Ты, кстати, с кем разбирался?

У меня все сжимается внутри.

Выдаю заготовленный ответ, туманный и полный ненужных подробностей. Уловка срабатывает: слушать Кассию скоро надоедает, его сейчас больше тянет похваляться своими подвигами. С похожим огоньком во взгляде наберется среди всех человек пятнадцать, не больше. За такими нужен глаз да глаз, это прирожденные убийцы.

Судя по остальным в зале, Рок был прав. Трудных боев было раз-два и обчелся. Работу природы пришлось лишь немного подтолкнуть. Сильные вытесняют слабых. Ни у кого нет серьезных ран, за исключением одного-двух аутсайдеров, – естественный отбор порой преподносит и сюрпризы.

Кассию, по его словам, тоже особо стараться не пришлось, все прошло быстро и четко. Уже через десять секунд после начала схватки он перерубил противнику горло ударом прямыми пальцами. Слушаю, и по спине бегут мурашки. Похоже, я серьезно попал, прикончив любимого брата лучшего убийцы.

Когда в зале появляется Фичнер и велит всем рассаживаться за столом, Кассий растерянно умолкает. Лицо его все больше мрачнеет по мере того, как стулья заполняются и шансы увидеть Юлиана убывают. Наконец занято последнее свободное место. Кассий молчит, излучая холодную ярость. Я ошибался, ожидая взрыва чувств. Антония сидит напротив и тоже наблюдает за ним. Задумчиво шевелит губами, но не говорит ни слова. Такого не утешишь, да и зачем ей.