Сердце Дракона. Предпоследний том. Часть 1 - Кирилл Сергеевич Клеванский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Генерал повернулся и посмотрел на Принцессу. Та все так же созерцала Вечность.
— Небо в мире смертных мне нравилось больше, — прошептала она.
— Почему?
Она хотела что-то ответить, но не смогла.
— Это сложно объяснить. Тебе стоит увидеть самому.
Генерал промолчал. Но не видел для себя ни единой причины, чтобы посещать мир смертных.
— Завтра меня обратят в камень.
— Что? — генерал сперва подумал, что ослышался, но когда Принцесса ничего не добавила, то он схватился за рукоять меча. — Кто⁈
Его голос стал штормом, прокатившимся по регионам смертного мира.
А она лишь улыбнулась.
Как и всегда.
— Я не могу тебе этого сказать, друг мой. Но не переживай и не грусти. Ты, наверное, скоро меня забудешь. А когда вспомнишь — мы поговорим еще раз.
Может и её тоже прокляли. Она говорила какие-то странные вещи. Как он мог забыть своего друга.
— Я надеюсь, что мой муж сделает тебе хорошее сердце. Но еще сильнее надеюсь, что ты избежишь участи всех, у кого оно есть.
— И что это за участь.
Она посмотрела на него, после чего взяла поднос с кувшином вишневого вина и направилась обратно в дом.
— Узнаешь, — только и ответила Принцесса, оставив генерала одного в саду.
Глава 1854
В тишине ночи, под эфемерным сиянием призрачной луны, стоял Арсарел, и вся его источала ауру сосредоточенности и напряженности. Казалось, мир на мгновение замер, и все вокруг замерло в неподвижном мановении, кроме мечника и мерцающего клинка в его руке.
С каждым мастерским взмахом меча Арсарел порождал серпы лунного света, которые танцевали и кружились вокруг него, словно бесплотные отсветы. Будто сам воздух ожил, резонируя с силой, исходящей от его меча. Каждый удар высекал дорожки сияющего света, озаряя тьму яркими, мимолетными вспышками.
Но с каждым таким ударом, с каждой вспышкой или серпом, Хаджар лишь немного отклонял в сторону корпус или же и вовсе выставлял перед собой обнаженную ладонь и отсветы либо исчезали за спиной генерала, либо разбивались о обнаженную плоть, не в силах причинить вреда противника.
Но бессмертный и не думал сдаваться.
При всей плавности ударов Арсарела в них не было и намека на легкомысленное отношение к сопернику. Каждое движение было обдуманным, каждый шаг просчитанным. Стремительность его клинка поражала воображение: казалось, он движется быстрее, чем даже отбрасываемые им лучи света. Едва успеваешь проследить траекторию его движения, определить место, где окажется мечник, как тот снова возникал на новом месте, готовый к новому удару.
Но Хаджар, словно читая противника, как открытую книгу, каждый раз оказывался именно там, где нужно. И ветер, кружащий вокруг его рук, отбивал удар за ударом, не встречая особенного сопротивления. Со стороны это выглядело так, как если бы младенец пытался совладать со взрослым мужем.
Но не стоило смотреть с высока на урожденного бессмертного. Сила каждого удара была настолько велика, что казалось, будто сама реальность изгибалась вслед за ним.
И с каждым взмахом меча луна за его спиной сияла лишь ярче и ярче.
— Возьми меч! — кричал бессмертный, чье искаженное яростью лицо резко контрастировало с той безмятежной формой, которую демонстрировало его мастерство меча.
Но Хаджар и не думал касаться рукояти Синего Клинка. В этом не было абсолютно никакого смысла. Он оттачивал свое умение лишь для одной цели. И эта цель, пусть и стала к нему ближе, совсем не являлась молодым големом.
И все же Арсарел не терял пыла.
Луна за его спиной вспыхнула неистовым сиянием, залившим все вокруг серебряным сиянием. Мечник занес клинок над головой и обхватил рукоять обеими руками.
— Это же одна из высших форм меча Лунного Танца, — зашептались на креслах.
— Я и не думала, что Арсарел смог ей овладеть за такой короткий срок, — зазвучало на подиуме.
— Проклятье! Тернит же умрет! Что мы скажем Золотым Небесам⁈
— Что никто не гарантировал испытуемым сохранение жизни.
И одновременно с этими словами луна, за спиной мечника, треснула и из неё пролились волны стального света. Озеро железа, отбрасывающего отсветы лунных серпов, пропитанных мастерством меча, волной обрушилось на так и не обнажившего меч Хаджара.
Оно буквально испарило алую стелу, разом стерло плац и заставило мага на подиуме поднять посох и создать купол, исписанный рунами и волшебными символами, но даже тот дрогнул под разом заполнившим внутренне пространство озером сияния луны и мечей, что таились внутри.
Хаджар же, стоя в центре кружащего вокруг него водоворота стальных отсветов меча, пытался побороть очередную вспышку головной боли.
* * *
Генерал стоял напротив каменной статуи и не знал, что чувствует. Ярость, гнев, стремление отомстить или, быть может, боль и желание помочь.
Эти чувства перемешивались в нем, то свиваясь тугим канатом, то вновь вспыхивая мешаниной осколков некогда единой воли.
— Это называется смятение, генерал, — прозвучал голос за его спиной. — Ты, скорее всего, впервые его ощущаешь, но, поверь мне, далеко не в последний раз.
Генерал знал, что оборачиваться не имеет никакого смысла. Яшмовый Император никогда не показывал своего обличия. Это, кажется, как-то было связано со словами Ляо Феня о том, что все, что обозримо — то не вечно.
— Зачем?
— Война закончился, генерал, — произнес голос. — Дергеру больше не нужна слуга. Но эта смертная сделала достаточно, чтобы заслужить себе место среди богов.
— Заслужить себе место⁈ — генерал неожиданно ощутил прилив такой ярости, что в Пруду Отражений шторма и грозы буквально выжигали целые горы. — Стоять заточенной в камне⁈ Пленником собственного тела⁈ Ты хоть понимаешь, что это за муки, Император⁈
— Наверное — нет, — спокойно ответил голос. — Скорее всего никто во всем Безымянно Мире не может понять её лучше, чем ты.
— Тогда зачем⁈
Он схватился за меч, сам того не понимая, что этим бросает вызов владыке Седьмого Неба и всего Безымянного Мира.
— Затем, чтобы она смогла лучше понять тебя, — тихо произнес голос.
— Она и так меня понимала. Она была моим другом!
— Это лишь мираж, генерал. То, что вас связывало, то, что ты называешь дружбой — лишь иллюзия, созданная в угоду того, чтобы ты мог отдохнуть от ратных дел.
Ветер закружил вокруг Черного Генерала и вдали зазвучали его боевые барабаны. И каждый, кто когда-либо стоял под его штандартами, где бы он не находился в этот момент, услышал их звон.
— Будешь биться со мной? Ради смертной?
— Ради друга, — прорычал генерал.
— Значит таков твой путь, воин? — с небольшой насмешкой произнес голос. — Только кровь и распри?
— А что еще…
— Ты на седьмом небе, генерал, — перебил голос. — среди библиотек, где свиткам и книгам нет числа. Среди мудрецов, ведающих о науках и секретах, что не могут вообразить себе некоторые боги. Возможно, тебе сперва стоит поискать ответы там и лишь затем хватиться за меч, словно бешенный пес. Может быть, ты сможешь спасти одного своего друга не проливая кровь другого?
Генерал с трудом унял свою ярость и гнев и еще большего усилия от него потребовалось, чтобы отвести взгляд от пустоты.
Яшмовый Император, Принцесса, Миристаль, Ляо Фень и Дергер. Лишь им он доверял. Они были его друзьями. И если Император говорил, что он мог спасти Принцессу не разрывая этих уз, то это стоило того, чтобы попытаться.
— Я вернусь, — произнес он скульптуре и исчез в вихре северного ветра.
А вместе с ним исчезло и ощущение присутствие чужого голоса. И лишь немногим позже среди цветов сада появился мужчина столь же внушительной внешности, сколь и отталкивающей своим неизмеримым уродством.
Он посмотрел на скульптуру и тихо прошептал:
— Прости.
А после этого бог Войны развернулся и отправился обратно в свои покои.
Солдат всегда должен исполнять приказы. Какими бы тяжелыми они не были. Во всяком случае — в это верил Дергер.
* * *
Хаджар вытянул руку и в неё лег длинный деревянный осколок от лестницы, некогда ведущей к плацу. Окруженный сиянием лунного озера, созданного бесчисленным множеством серпов и ударов меча, он стоял абсолютно невредимый.
Правило Арсарела не могло даже оцарапать его одежд.
И генерал, с сожалением вздохнув, взмахнул своим
