Обратно в ад (СИ) - "Amazerak"

Я открыл глаза. Через щель между шторами в комнату просачивался тусклый пасмурный свет. Кошмарный сон отступил, унеся с собой все страхи.

Сегодня я, наконец, выспался — впервые за долгое время. А ещё сегодня был выходной — день, полностью свободный от занятий и тренировок. Всех, кто не дежурил в карауле, отдыхали сегодня, а кто дежурил — завтра.

Мы опять находились в Пинске, в «санатории». Ощущение было такое, словно я вернулся домой после долгого отсутствия, хотя отсутствовал всего-то неделю. И в честь возвращения подполковник объявил свободный день, чем обрадовал весь личный состав. Последние дни всех вымотали. Вот только в город выходить не разрешалось без крайней необходимости. Все прекрасно помнили недавний теракт, и наш новый командир не желал рисковать ни людьми, ни своей карьерой.

Было уже девять утра. Завтрак, наверняка, закончился, но это — не проблема: лишние порции всегда оставались. Я поднялся с кровати, размял суставы, их до сих пор ломило. Надел новую чистенькую униформу, застегнул перед зеркалом посеребренные пуговицы, поправил воротник, на котором красовались чёрные петлицы с черепом и молнией.

Умывшись и причесавшись, я спустился вниз, в столовую. По пути встретил двух сержантов из второй роты, перекинулись парой слов. Эти парни выходили из окружения вместе со второй группой. Позавчера, после выхода из опасной зоны, обе группы объединились, но обстановка была нервная, мы сутки стояли лагерем возле какого-то городка, ожидая приказов, и на болтовню времени не нашлось.

— У вас все целы? — спросил я.

— А то! Все вышли. Даже раненых нет, — похвастался один. — А у вас, слышал, потери были?

— У нас — да. ВМ одну подбили. Но из неё все эвакуировались. А потом водила в дерево влетел, и машину обстреляли. Срочники погибли, которые в кунге ехали, и один парень из третьего взвода.

Воспоминания о выходе из окружения были, мягко говоря, неприятными. Причём самое страшное случилось в тот момент, когда думали, что всё позади. Пешком нагоняли нашу технику и наткнулись на застрявший в кустах грузовик, вражеская боевая машина расстреливала его. Пока вытаскивали из кунга выживших, одному парню попало прямо в голову, да так, что каска с мозгами разлетелась по дороге. И тут понеслось… Осколком ранило ещё одного, третий в панике случайно дал очередь по своим, а четвёртый впал в ступор. Ну мы полюнули на кунг, схватили кого могли — и дёру.

Но на этом беды не закончились. Утром Максиму и Рустаму стало совсем плохо: начались сильные головокружение и тошнота, и парней госпитализировали. Это, конечно, могла быть банальная контузия, но что-то подсказывало, что всему виной серая зона, рядом с которой мы побывали. Я и Окуловский тоже чувствовали недомогание, но не критичное, а сегодня мне полегчало. Теперь в моём отделении остался один человек.

— Когда обратно? — спросил я. — Говорят что-нибудь?

— Через неделю обещают, — ответил другой сержант. — Смотря, какая обстановка будет на фронте. Непонятно, что там творится. Регулярная армия вчера начала контрнаступление. Больше ничего не знаю. Но пока отдыхаем. Эх, жаль, в город нельзя. Погуляли бы.

Ничему людей жизнь не учит. Ну да пёс с ними. Я отправился в столовую.

Завтракало ещё довольно много народу. Не только я сегодня дрых до посинения. За одним из столиков сидели девушки из второй роты. Среди них заметил Ксению. Махнул ей рукой в знак приветствия.

Взяв порцию — отбивную с гарниром из картофеля и стакан сока со сдобной булочкой — я расположился за отдельным столиком. Ксения почти сразу подсела ко мне. Она тоже привела себя в порядок и выглядела свежей и бодрой. Вернулись и её горделивые манеры, которые в окопах как будто пропали, и княжна Белозёрская стала похожа на себя прежнюю. Здесь снаряды не рвались на каждом шагу, и смерть не висела чёрной тенью над нами, здесь можно было строить из себя, кого захочешь. Вот только Ксения, которую я видел там, на передовой, мне нравилась больше, чем напыщенная аристократка, которой она становилась в обычной жизни.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ну что, удалось повоевать? — спросил я. — Слышал, вы тоже попали под обстрел.

— Это пустяки, — с нарочитой небрежностью произнесла Ксения. — Встретился отряд противника. Но мы так быстро проехали, что я даже внимания не обратила. Боя не было как такового.

— Повезло вам, а у нас жопа случилась.

— Я слышала. В твоём отделении кого-то ранили, кажется?

— В моём отделении-то как раз никого не ранили. Двоим стало плохо. Врач сказал, контузия. Но это — брехня. На самом деле во всём виновата серая зона. Всё — из-за того проклятого места.

— Ты так считаешь?

— Я уверен.

— Интересно, нас пошлют туда же или на другое направление?

— Посмотрим. А тебе не терпится вернуться на фронт? — с издёвкой спросил я.

— Лично я хотела бы поучаствовать в боевой операции, наподобие той, на которую вас отправляли.

Мне оставалось лишь диву даваться тому, что несколько дней под обстрелом ни капли не остудили боевой пыл молодой княжны. Наверно, ощущение собственной неуязвимости стало ещё сильнее после всего пережитого. В какой-то степени я и сам это чувствовал.

— Поучаствуешь. Весь август впереди, а что-то мне подсказывает, война закончится ещё не скоро.

— Честно говоря, я не понимаю, почему такая проблема — уничтожить кучку голодранцев, — принялась рассуждать Ксения. — У СРК — настоящая армия, а повстанцев — ничего. Как так получается, что наши отступают?

— Ливонцам помогают из границы. Как минимум — поляки и Литва.

— Слухи ходят, что ваша семья тоже в этом замешана.

— Враньё. Ты же сама понимаешь, нас подставили. Неужели кто-то верит в эту чушь, зная о том, как Голицыны прессуют нашу семью?

— Само УВР занялось твоим братом. Это серьёзно.

— УВР под колпаком у Голицыных и Вельяминовых. Его натравили.

Ксения допила сок и вытерла губы салфеткой:

— Люди легко верят слухам. Одно только обвинение очень сильно ударило по репутации Востряковых.

— И ты в это веришь?

— Я верю фактам. А пока факт говорят лишь о том, что Голицыны нашли способ отобрать у вас крупное предприятие.

— Николай ни за что не допустил бы такого, будь он на свободе. Но руководство сменилось. И лично мне с новым руководством не хочется иметь никаких дел. Кстати, чем сегодня собираешься заняться? — перевёл я тему.

— После обеда пойду потренируюсь. А до этого надо сделать пару звонков, переговорить с управляющим. Не хотелось бы пускать бизнес на самотёк.

— Может, прогуляемся?

— Я бы с удовольствием, но вряд ли нам позволят покинуть часть. У вас же из-за теракта порядки ужесточили.

— Не страшно. Тут тоже есть неплохое местечко. Пойдём покажу.

На территории части был пруд с небольшой парковой зоной. Туда-то и направились после завтрака. День стоял пасмурный и прохладный. Мы с Ксенией медленно прохаживались по дорожке и разговаривали о погоде и прочих несущественных вещах.

— Неплохо здесь, — оценила Ксения. — Удивительно, что в военной части есть подобный тихий уголок.

— А то, что тут такие корпуса, не удивительно? Здесь же когда-то санаторий был. Я это место так и зову — санаторий, потому что по сравнению с нормальной войсковой частью, тут — курорт.

— Я и не знала, что у вас тут всё так… цивилизованно. Наверное, буду приходить сюда по вечерам, проводить здесь свободное время. Тут гораздо лучше, чем в общей комнате.

— Ну что ж, действительно, свободное время тут можно проводить, — согласился я, гадая над тем, были ли какой-то намёк в словах Ксении или она это просто так сказала.

— А у тебя ещё не решился вопрос с наследством? — полюбопытствовала она после небольшой паузы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Сегодня узнаю. Ещё не звонил. А что?

— Просто интересуюсь.

— Беспокоишься о том, что я не буду вести дела с твоей семьёй? — я повернул голову и внимательно посмотрел на идущую рядом девушку, а та, видимо, не ожидая такой прямоты, потупила взгляд.

— Возможно, — произнесла она негромко и, остановившись, посмотрела на пруд. — Тут красивое место.