Любовь за деньги. П… роману с Бузовой - Роман Третьяков

– Да-да. Даже представить себе не могу, каково это, быть членом миллионов семей! Рома – это чудо! Представляешь, ты ровно в 21:00 каждый вечер появляешься на канале ТТТ и входишь через экран в дом к каждому! Это потрясающе. Телевидение – великое чудо! Ты можешь пребывать одновременно в миллионах домов! Тебя любят и прощают тебе все ошибки. Просто потрясающе.

– Но это еще и огромная ответственность.

– Совершенно верно, а по-другому в нашем деле быть не может.

– Вы с такой теплотой об этом говорите. Может быть, и вам в кадр?

– Нет, Ром, для меня это непозволительная роскошь. К тому же это не моя работа. Светиться должны звезды, а не мы… Изумительный город. – Леонид вернулся к панораме. – Москва, как женщина, ее нельзя не любить. Может быть, она неказистая, местами даже уродливая, вот пробки эти, рынки с торгашами, переполненное метро, но не любить ее нельзя. Ею надо восхищаться, боготворить, вот тогда и она будет щедро тебя за это одаривать… Ты голодный? Может, закажем поесть?

– С удовольствием. – Я правда был голоден.

– Тут прекрасный ресторан. Шеф-повара привезли из Франции и прячут его от всех, чтобы не переманили. Какую кухню предпочитаешь? Тут есть все что угодно, хочешь – пельменей налепят, хочешь – роллов накрутят, но я тебе рекомендую морепродукты. Их привозят с Атлантического побережья Франции самолетом, так что свежее устриц и моллюсков ты в Москве не найдешь. Ты вообще как относишься к устрицам?

– Да я, честно признаться, не пробовал.

– Ну тогда что мы думаем. – Леониду стоило повернуть голову в сторону официантов, как тут же подбежал один из шести мальчиков с блокнотом и ручкой. – Нам дюжину устриц спесиаль де клер № 2, минеральное вино «Gewurztraminner», только не винтаж. – Официант внимательно слушал, кивал и записывал. – Морских ежей ел?

– Нет. – Мне было неловко, я чувствовал себя как девочка из провинции.

– Нам еще по три морских ежа, воды без газа, на десерт принесите свежие ягоды в сливочном соусе. – Официант беззвучно поклонился и исчез. – Тут еще отлично готовят фуа-гра в ягодном соусе.

– Нет, спасибо, достаточно. Я много слышал про производство фуа-гра.

– И чего же?

– Одна из историй, что трехмесячных уток подвешивают за ноги и активно бьют специальными резиновыми дубинками по печени. Так продолжается две недели, после чего птицу разделывают прямо на месте, достают печень и тут же кладут в морозильную камеру.

– Ха-ха-ха, это ж какой идиот тебе рассказал? Не мент случайно?

– Нет, девочка одна.

– У нее, наверное, молодой человек милиционер. Они любят так пошутить. На самом деле все происходит иначе. Большая печень у уток развивается в результате так называемого гаважа, это интенсивный откорм кукурузой, который продолжается 14–18 дней. Не переживай, процесс кормления вполне гуманен. Птице очень аккуратно держат голову, открывают клюв, придавливают язык, осторожно вводят трубку, смазанную жиром, через нее заполняют пищевод кормом до определенного уровня, закрывают птице клюв, следя, чтобы она не поперхнулась, помогают передвинуть корм по пищеводу. Чтобы птица не нервничала, кормит ее один и тот же человек.

Пока Леонид рассказывал про фуа-гра, нам уже принесли устрицы на большом блюде со льдом.

– Прекрасно, я очень люблю устриц. Не стесняйся, бери. Тут все просто. – Леонид с удовольствием взял устрицу. – Отделяем специальной вилкой устрицу от раковины, выдавливаем лимон, можно добавить винный уксус, и отправляем в рот. После закусываем черным хлебом, французы считают, что именно черный хлеб очищает вкусовые рецепторы, это как имбирь в японской кухне или кофе в парфюмерных магазинах. Ну, пробуй.

Я проделал все то же самое и выпил устрицу.

– Ну как?

– Склизко и непонятно, но думаю, что мне понравилось.

– Вот и прекрасно, бери еще.

– По консистенции похоже на маринованные грибы вместе со слизью, только вот вкус я еще не понял.

– Ничего, поймешь это со временем. – Он заострил на мне взгляд. – Бери-бери, не стесняйся. Предлагаю залить устрицы вином.

– Согласен. – Я поднял бокал.

– У тебя прекрасное время, Роман, – говорил Леонид, глядя чрез свой бокал на светящийся город. – Перемены! Могу представить, каково тебе одному, неопытному в большом городе… Сложно, но жутко интересно, особенно после трех лет в шоу. Я тоже когда-то приехал сюда из Харькова… – Он застыл, посмотрел в окно. – Давай за перемены, они всегда к лучшему, в этом их прелесть.

– Согласен.

Мы чокнулись и отпили из бокала. Леонид продолжил:

– После развала СССР, в девяностых, на Украине был голод. Отцу, он работал в шахте бригадиром, платили 5 % от его зарплаты, да и задерживали почти всегда на месяц, а то и не два. Мама работала секретарем в машиностроительном техникуме, ее деньги вообще не в счет. Мы жили впроголодь. Чтобы выжить, воровали с отцом горох на полях, остатки картошки, после того как ее выкопали. Выращивали подсолнечник, выбивали семечки, сдавали на маслобойню. Нам давали немного растительного масла и чуть-чуть денег. На эти копейки мы покупали мешок сахара и муки. Покупать хлеб не могли, мама пекла его сама и делала всем бутерброды. Бутерброд со свиным жиром, с растительным маслом и солью, с маргарином и томатной пастой. Если хотелось сладкого, ели тюрю, это размоченный в воде хлеб, посыпанный сахаром, или бутерброд с маргарином и сахаром. Я помню, как отец с мужиками ночью пошли на поля к корейцам и наворовали лука. Он притащил домой целый мешок! Для нас это был праздник! Мама нажарила целую сковородку лука на свином жире, разложила по тарелкам, мы все это уплетали за обе щеки. Тогда казалось, что вкуснее ничего на свете нет. Я до сих пор вспоминаю вкус этого лука, и мне по-прежнему кажется, что нет ничего вкуснее.

– Я, кажется, начал понимать вкус устриц! – Я улыбнулся собственной шутке. – А что, на заработки никто не ездил?

– А куда ехать? Ехать было некуда, вся Украина так жила. Можно было, конечно, в Москву податься, но, для того чтобы купить билет, надо было зарплат десять отца. Таких денег не было. Вот и сидели. Голубей ели, котов, собак. За три года ни одного бродячего животного в городе не осталось. Были семьи, в которых убивали младших детей и кормили ими старших. – Леонид посмотрел на меня и улыбнулся. – Да, и такое было. Ты ешь-ешь.

– Я ем-ем. – Я взял очередную устрицу с подноса со льдом, обильно полил винным уксусом и отправил в рот. Мысли про голубей, котов и собак лишь подогревали аппетит и делали вкус устриц более выразительным, даже противоречивым. Я чувствовал себя буржуем!

– Здесь не Украина, да и время другое, а тогда мне одеться и обуться было не во что. Я помню, у меня были единственные туфли, я носил их в техникум. Кожа по бокам на сгибе треснула, дырка получилась очень заметная, а поскольку другой обуви не было, я их зашивал, заливал бесцветным лаком, основательно кремил и снова обувал. К вечеру дыра появлялась снова, и я повторял процедуру. После того как окончил техникум, я собрался в Москву и поехал в тех самых ботинках.

Я почему-то посмотрел на его ноги. К моему удивлению, там были хорошие, новенькие туфли.

– Я приехал в этот город не для того, чтобы продолжать учиться или пробивать дорогу своему таланту, – продолжал Леонид. – Я ехал, чтобы выжить и помочь выжить своим родным. – Он отпил вина.

– А тут в Москве кем работали?

– Тут? Тут просто было зарабатывать. Сначала на рынке торговал, потом с лохотронщиками завязался, интересно было, зарабатывали хорошо. Потом решил пойти на телевидение. Работал у Маслякова администратором.

– У Александра Васильевича, КВН?

– Да, у того самого. Говорит мне Александр Васильевич: «Леня, надо, чтобы завтра на сцене был слон, и из попы у него вылетал голубь мира». Вот я слона целый день по Москве и искал. Можешь не верить, а на следующий день у меня голубь мира из жопы слона вылетал.

– Символично. – Я отхлебнул вина и принялся за морских ежей.

– Ничего с тех пор не изменилось. – Он перевел свой липкий взгляд на меня и продолжил: – Повзрослел немного, но по-прежнему ерундой занимаюсь, голубей вот ищу и из жопы их в небо запускаю.

– …Хорошо, что не ежей.

– Хорошо, что не из своей. Ха-ха-ха-ха! – Он заметно оживился. – А что, Ром, может, водки выпьем?

– С удовольствием!

– Ну вот и прекрасно. Я смотрю, ты наш парень. Молодой человек, – Леонид повернулся к официанту, и тот мигом подбежал к столу. – Водочки нам с Романом принесите. Только очень прошу, ледяной.

– Будет сделано.

– Я слышал, Роман, что ты с Николаем обо всем договорился?

– Ну… наверное.

– Ольга договор подписала?

– Да.

– Хорошо, что подписала. Правильно. А вот и водочка. Давай выпьем.

– Под ежей грех не выпить. – Я чувствовал себя заметно свободней.

– Что ж, Роман, – Леонид поднял запотевшую рюмку, – за продолжение твоей творческой карьеры!

– С удовольствием. – Мы опрокинули рюмки и зачерпнули содержимое морского ежа с подстриженными колючками. – Хорошо.