Следопыт - Густав Эмар

— И эта асиенда до сих пор осталась такой же таинственной и недоступной? — осведомился дон Торрибио.

— Да!

— Однако должна же быть туда дорога!

— Конечно, и даже не одна, но это тайна, которой владеют несколько человек, ревниво охраняющих ее. Вскоре вы узнаете, почему.

— Отлично! Но скажите, кому могло придти на мысль построить эту асиенду в таком необычайном месте, и каким образом строители могли доставить туда необходимые для постройки материалы, добыть в этой глуши искусных рабочих и мастеров?

— Это никому не известно! Но ответ на ваши вопросы вы найдете в той легенде, которую нам расскажет наш любезный дон Родольфо и его quipos.

— Прекрасно! Что касается меня, то я очень люблю легенды. Это — поэзия истории и вместе с тем пояснение к ней, самое верное и несомненное. Многое, что нам в истории кажется темным и непонятным, объясняют легенды.

— Так слушайте же, — сказал вождь, — и не удивляйтесь, если что-либо покажется вам странным и неправдоподобным!

— О, будьте спокойны, дорогой вождь! Я всегда сумею отделить вымысел от истины, потому что хорошо знаком с характером легенд вообще!

Твердая Рука стал проворно перебирать своими белыми тонкими пальцами узлы quipos:

— В числе весьма многих легенд, сложившихся об асиенде дель-Энганьо, одна мне кажется наиболее поэтичной и простой, а, вместе с тем, и самой правдивой из всех. Вот она.

«Прошло около пяти лет с тех пор, как пала могущественная империя тольтеков; пала она не вследствие кровопролитных войн или внутренних неурядиц и раздоров, а вследствие чумы, голода и страшных землетрясений, обративших их города в развалины, а весь народ в мертвецов.

Великий Чичимек Ксолотль30 царствовал тогда в обширной стране, лежащей далеко на севере; страна эта называлась Чикомосток31.

Ксолотль с давних пор желал жить в стране более плодородной, а главное, более близкой к солнцу и часто мечтал о завоевании земель тольтеков, но все не решался пойти войной на народ, с которым он постоянно находился в дружеских отношениях. Когда же весть о гибели государства тольтеков, распространяясь из конца в конец, достигла и ушей великого Чичимека, он тотчас же отправил гонцов в землю тольтеков, чтобы убедиться, справедливы ли эти слухи, и на самом ли деле эта прекрасная страна покинута. Гонцы, вернувшись, объявили, что, обошедши почти всю страну, они нигде не встретили живой души, а от цветущих больших городов остались одни печальные развалины.

Тогда Ксолотль собрал весь свой народ в огромную долину: мужчины, женщины, дети и старцы — все поспешили на зов своего повелителя, готовые немедленно двинуться в путь и счастливые тем, что вместо своих темных пещер они будут жить в стране, где много света и тепла.

И вот, когда все приготовления к переселению были окончены, великий Чичимек стал во главе своего народа и двинулся в поход, чтобы завладеть новыми землями и основаться на них.

По прошествии ста девяноста двух дней, пройдя тысячу девятьсот шестьдесят восемь миль пути, Ксолотль и его народ достигли границы государства тольтеков. Это было в году MacnitliTespatl, то есть в 963 году по христианскому летоисчислению.

Дав отдохнуть своему народу после столь долгого пути, — а они шли тридцать семь дней — великий Чичимек приказал снова двинуться в путь. Перейдя границу, он продвигался вперед, не останавливаясь еще в продолжении восемнадцати дней.

И вот они наконец пришли к большому городу, называемому Амакстлан, который, надо полагать, был столицей, но от него теперь не осталось ничего, кроме развалин, среди которых уцелел только один дом громадных размеров и мрачного, внушительного вида.

Великий Чичимек не хотел основаться в этом месте, но так как его народ был очень утомлен продолжительным странствием, то он согласился пробыть здесь сорок дней.

Город этот лежал посреди очень плодородной долины и, как это видно из самого названия его, у слияния трех рек. Ксолотль объявил, что те, кто не может почему-либо следовать за ним далее, останется здесь с условием отстроить город.

Тридцать тысяч семейств приняли это условие Великого Вождя.

Ксолотль был великий воин, мудрый законодатель, но главной его страстью была охота, и он не имел соперников в ловкости и меткости. Каждый день с восходом солнца он покидал в сопровождении главнейших вождей своего войска общий лагерь и отправлялся в ближайшие леса охотиться на оленей, антилоп и бизонов, которые тогда встречались здесь целыми стадами.

Однажды Ксолотль, преследуя оленя, зашел далеко в глубь темного дикого леса. Быстроногое животное все уходило от него и вдруг исчезло бесследно между скалами. Ксолотль оглянулся кругом и увидел местность, представлявшую собой страшную картину хаоса и разрушения вследствие могучей борьбы стихий, превративших ее во взбаламученное море камней, гранитных обломков скал, опрокинутых и с корнем вырванных гигантских деревьев, при полном отсутствии всяких признаков жизни. Эта мрачная, дикая пустыня производила удручающее впечатление; какой-то суеверный, безотчетный страх невольно сжимал сердце человека при виде окружающей безотрадной картины. Давящее молчание и тишина могилы царили кругом, вселяя ужас и леденящий душу страх. Все это ощутил и великий Чичимек.

Однако вспомнив, что он находится очень далеко от лагеря, и спутники его теперь тревожатся о нем, он хотел вернуться, но чувствовал себя до такой степени усталым, что веки его сами собой опускались, и глаза закрывались, да и зной становился положительно нестерпимым. Поэтому он решил прилечь в тени под деревом и отдохнуть, пережидая, когда спадет жар. Едва успел он опуститься на землю, как тотчас же заснул и увидел странный, знаменательный сон.

Ему приснилось, будто свет дневной, бледнея, угасает, сменяясь трепетным и мягким светом тихой лунной ночи; земля как будто содрогнулась при этом, послышался шум, подобный шуму сильной бури в открытом море, — и глазам спящего Ксолотля предстала женщина неземной, дивной красоты, с лицом светлым и бледным, как будто озаренным голубоватым светом луны в теплые ночи равноденствия, когда это светило особенно прекрасно. Ее зеленый наряд царственными складками ниспадал с плеч, обнаженных, как и пышная грудь, и белых, точно мрамор, но живых и прекрасных. Гибкий стан ее обвивал пояс из искусно сотканных нитей золота и серебра, с нанизанным на них драгоценным жемчугом; душистые цветы вплелись в ее кудри, блестящие, как шелк, и светлые как маис, созревший под лучами знойного солнца. В правой руке своей она держала тростник темно-зеленого, илистого цвета. Грустно и вместе ласково склонилась эта женщина над спящим и голосом более мелодичным, чем пение Cenztontle, этого американского соловья, сказала: «Узнаешь ты меня, Ксолотль?» — «Да, — отвечал он с радостным трепетом — ты Мистли Истаксаль, богиня ночи, прекрасная луна, Пресвятая Матерь! Ты та, которая открыла мне час падения империи тольтеков и повелела идти в эту землю, заселить ее моим народом и основаться здесь навсегда, предсказав будущее могущество и силу чичимекского народа!» — «Да, я — та! Но я явилась к тебе не сама, а была послана Великим Теотлем, неведомым и невидимым людям Создателем всего небесного и земного, всего видимого и невидимого, всего, что существует и существовало, Единым, Всемогущим и Всевидящим; все остальные боги, даже самое солнце и луна, существуют по его воле и подвластны ему; они служат ему и повинуются его велениям. Он послал меня к тебе и тогда, а теперь встань и следуй за мной».