Эволюция всего - Мэтт Ридли

В какой-то степени эта позиция была реакцией на генетический детерминизм XIX в. и начала XX в., когда многое списывалось на счет генетических факторов, в частности культурные различия между расами. Однако новая догма просто заменила генетическую детерминированность влиянием окружающей среды, что в не меньшей степени узурпировало права человека. Коммунисты с энтузиазмом обсуждали формирование нового человека и ждали от науки подтверждений возможности перевоспитания. Трофим Лысенко даже настаивал на возможности «перевоспитания» пшеницы, а его оппоненты подвергались арестам и преследованиям. Однако детерминизм этого рода попал в ловушку собственной логики. Указывая на заблуждения сторонников расизма и половой дискриминации, отстаивающих существование понятия «человеческой природы», догма приводила к логическому заключению, что любой сторонник этого понятия обязательно расист или женоненавистник. На самом деле, аргументы против половой дискриминации, расизма или, вообще говоря, убийства не зависят от того, часть ли эти проявления человеческой природы или нет. Эти проявления ненормальны, но не по той причине, что они неестественны.

К 1960-м гг. тенденция винить во всем влияние родителей и раннего окружения достигла нелепого размаха. В фильмах и книгах детские травмы неизменно назывались в качестве единственной причины особенностей личности. Гомосексуальные наклонности приписывались влиянию враждебно настроенного отца, аутизм – холодности матери, дислексия – плохому обучению. Ученым, находившим мутантных насекомых со странным поведением, а не со странной анатомией, не верили, поскольку поведение не записано в генах. Выходили книги с такими названиями, как «Не в наших генах», поскольку считалось, что ДНК никак не связана с поведением. Полностью отвергались идеи о том, что мыслительные способности могут передаваться по наследству или что женщины и мужчины могут различаться не только строением тела, но структурой мышления. Тех, кто хоть в какой-то степени допускал, что гены могут влиять на поведение, называли бесчувственными фаталистами, прокладывающими дорогу новым фашистам. К концу 1960-х гг. догма утвердилась практически во всех областях науки и гасила любые искры сопротивления.

И все же искры загорались вновь и вновь. Прежде всего специалисты в области поведения животных не могли не знать, что инстинкты порождают удивительно сложное поведение. Никогда не видевший своих родителей кукушонок знает, как выбросить из гнезда яйцо своих приемных родителей, слетать в Африку, вернуться, куковать, выбрать гнездо жертвы и запустить новый круг событий. Некоторые зоологи стали интересоваться, почему животные обладают инстинктами, отточенными естественным отбором по механизму проб и ошибок, а человек для заполнения мозга вынужден довольствоваться случайной зависимостью от привычек доставшихся ему попечителей. Генетики начали отмечать, что выращенные порознь двойняшки часто имеют очень схожие особенности мышления и личности, а выращенные в одной семье приемные дети часто очень сильно различаются.

В 1970-х гг., когда я был студентом, каждая попытка заявить о наследственном факторе в поведении человека встречалась шквалом протеста защитников идеи чистой доски. В те времена был чрезвычайно популярен тезис «природа против воспитания», примерно как тезис о климатических изменениях сегодня. Все еретические высказывания немедленно отметались как экстремистские. Как можно утверждать, что все заложено в генах! Вы, должно быть, симпатизируете нацистам!

В 1993 г. Джудит Рич Харрис работала над учебником по психологии развития, покорно повторяя мантры догмы о чистой доске, но постепенно она стала сомневаться в том, что только шлепки и награды родителей определяют формирование личности ребенка. Опыт двойняшек показывал, что гены играют важную роль в формировании личности, данные эволюционной психологии подтверждали, что универсальные свойства человеческого разума имеют эволюционную природу, а результаты антропологических исследований говорили о том, что «практика воспитания в традиционных обществах не имела ничего общего с тем, что советуют современные воспитатели, но дети все равно нормально вырастали». Харрис уже была соавтором трех изданий учебника, утверждавшего, что личность ребенка формируют родители, но постепенно начала замечать, что факты противоречат этой теории.

Черты личности ребенка действительно напоминают черты личности родителей, но не потому ли, что у них одинаковые гены? Такая возможность в экспериментах не учитывалась вовсе. А систематически наблюдаемые различия между детьми в одной семье не согласовывались с представлением, что личность ребенка формируют его родители. Как позднее заметила Харрис, при учете генетических различий между семьями каждый раз оказывалось, что «домашняя среда и родительский стиль воспитания не могли определить личность ребенка».

Харрис попросила прервать контракт, чтобы заняться собственной книгой. В 1995 г. она опубликовала длинную статью в журнале Psychological Review, начинавшуюся с провокационного вопроса: «Оказывают ли родители важный и долгосрочный эффект на развитие личности своего ребенка? Рассмотренные в данной статье доказательства подводят к заключению, что ответ на этот вопрос отрицательный». Поначалу откликов на статью было немного, и большинство были вызваны простым любопытством: кто эта женщина, не имеющая научной степени и не работающая в академическом институте? Но затем Американская ассоциация психологов наградила Харрис премией Джорджа А. Миллера (примерно 500 долларов США) за выдающуюся статью по психологии. Принимая награду, Харрис рассказала, что 38 лет назад именно Джордж Миллер в письме объявил ей об исключении из аспирантуры. Вскоре она изложила свои мысли в пространной книге «Предпосылка воспитания», быстро ставшей бестселлером.

Харрис была откровенна. Она заявила, что роль родителей была преувеличена, они несли завышенную ответственность и вправе чувствовать себя обманутыми. Пора прекратить навязывать им чувство вины. Прежняя теория воспитания не помогала родителям, а награждала многих из них чувствами вины и стыда, когда их дети вели себя не так, как следует. Другие просто не видели, чтобы советы воспитателей, психологов и агонизирующих тетушек как-то сказывались на личности ребенка в будущем. Очевидно, что жестокое или невнимательное отношение к ребенку недопустимо, но лишь по той причине, что ребенку от этого плохо, а не из-за того, что это меняет его личность. Очевидно также, что роль родителей велика – они окружают ребенка заботой и любовью, но они не формируют его характер. Отсутствие родителей влияет на формирование личности, а стиль воспитания – нет.

Генетический анализ поведенческих реакций подтверждает это заключение: особенности личности примерно наполовину зависят от прямого и косвенного влияния генов, наполовину от каких-то других факторов, к которым среда воспитания вообще не относится. Харрис обобщила результаты исследований следующим образом: «Два приемных ребенка, воспитанных в одном доме, не больше похожи по характеру, чем два приемных ребенка, выращенных в разных домах. Идентичные близнецы, воспитанные в одном доме, похожи не больше, чем близнецы, выращенные в разных домах». В литературе по воспитанию детей, вновь и вновь указывавшей на то, что корреляция между поведением родителей и детей имеет причинную природу (например, сын жестокого отца будет жестоким), просто-напросто не учитывался генетический фактор. Жестокость отца может передаться сыну на генетическом уровне. Доброта дочери может быть унаследована ею от матери, а не усвоена в процессе воспитания. И вполне вероятно, что асоциальное поведение ребенка связано не с конфликтом родителей и распадом семьи; гораздо вероятнее, что причина конфликта в обоих поколениях одна и та же: ребенок унаследовал склонность к асоциальному поведению от своих родителей. Путаницу в причинно-следственной связи в вопросе о роли природы и воспитания Харрис иллюстрирует шуткой: «Джонни происходит из разбитой семьи. Это меня не удивляет: Джонни может разбить все что угодно». Харрис подчеркивает, что такое «влияние детей на родителей» весьма распространено.

Реакция на книгу Харрис в среде специалистов по воспитанию детей была невероятно злобной: можете себе представить, что происходит, когда из-за невозможности проверить основные постулаты под сомнение ставится целая научная дисциплина. На собрании по поводу выхода книги, проведенном Национальным институтом детского здоровья и развития человека (при возражении многих специалистов в данной области), Харрис встретила открытую критику со стороны старейшин данной дисциплины, особенно Элинор Маккоби и Стивена Суоми. Статьи в прессе осуждали Харрис за незнание фактов, опровергающих ее теорию. Но когда она потребовала конкретных разъяснений, все возражения растаяли. Заявление Суоми о том, что перекрестное воспитание спокойных и беспокойных обезьян демонстрирует большое значение родительского стиля воспитания для формирования характера обезьян, оказалось ошибочным. В конечном итоге он признал, что эти данные были взяты из неопубликованных результатов экспериментов с очень небольшим числом обезьян и противоречили результатам других экспериментов. Заявление Джерома Кейгана о том, что такой же эффект наблюдается у человека (но в обратном направлении), как оказалось, было основано на единственном исследовании небольшого числа пугливых детей, которое было проведено студентом и длилось всего 21 месяц (вряд ли этот эффект можно назвать длительным). Короче говоря, идея Харрис вышла из этого спора не разбитой, а с триумфом доказанной. Несогласные вернулись к критике методологии генетики поведения (в основном безосновательной) и к гораздо менее горячему обсуждению того, как же влияют родители на детей (в частности, что родители воспитывают детей с разными генами по-разному). Но пока нельзя сказать, что Харрис одержала победу. До сих пор теоретики и практики психологической науки продолжают верить в силу родительского воспитания, хотя влияние этой идеи постепенно ослабевает. Потихоньку мы приходим к мысли, что личность ребенка формируется главным образом внутри него самого.