На прибрежье Гитчи-Гюми - Тама Яновиц

– Я вам не слуга, – сказал он.

– Конечно, не слуга, – сказала я. – Ты милый, хороший, добрый мальчик.

Расплывшись в довольной улыбке, он сунул мне в руки кружку с какао и отправился на кухню.

– Боюсь, мне это не под силу, – сказал Саймон, сопевший и кряхтевший у камина. Сунув под полено газету, он пытался развести огонь. – А, чтоб тебя! Там что-то живое! Только бы не мышь!

– Нам надо продумать наши планы, – сказала мамочка.

– Леопольд, какао изумительное! – крикнула я. Саймон попытался вытащить из камина пылающую газету.

– Благодарю, – сказал Леопольд, появившийся из кухни с бутылкой джина. – В каждую кружку я добавил по кусочку настоящего мексиканского шоколада, молоко и сахар. Без этого растворимое какао – гадость.

Дым из камина пополз в комнату. Саймон поднялся с колен и отряхнул руки.

– Что там было в камине, я так и не понял, но оно убежало, – сказал он. – Мне что, сложить все обратно и зажечь заново? Честно говоря, я толком не знаю, как топить камин. И пальцы окоченели.

– А в замке, где ты вырос, разве не было каминов? – спросила я.

– Меня от этого купания до сих пор озноб бьет. А с каминами я дела почти не имел. Я же большую часть года проводил в школе.

– Он хочет сказать, что в замке огонь разводили слуги, – сказала мамочка. – Я читала об этом в романах.

– Что-то горит, – прошептал Теодор. – На помощь!

– Да нет, что вы, – сказал Саймон и сел на диван.

– У тебя с ним один размер, – сказала я. – Мариэтта, гляди, как на нем сидят твои юбка с жилетом. – Я подошла и пристроилась рядом с Саймоном. Мариэтта уселась по другую сторону.

– «Но по-прежнему смеялся. Но по-прежнему пел громко. Он костер поправил только, Чтоб костер горел светлее. Чтоб кидало пламя искры», – сказала Мариэтта и, взмахнув своими противоестественно пушистыми ресницами, окинула Саймона томным взором.

– Ну что ты такое несешь? Совсем невозможная стала. Мам, а ты знаешь, почему Тайни Санди дал ей напрокат машину? Она сделала ему муфти-пуфти.

– Всяко бывает, – сказала мамочка.

Саймон задумчиво посмотрел на Мариэтту.

– Я как раз собирался переодеться в брюки, – сказал он. – У меня наверху есть одежда. Эта шерстяная юбка такая колючая.

– Я бы с удовольствием поднялась наверх посмотреть твой гардероб, – сказала Мариэтта.

– Отвезут меня в больницу или нет? – неожиданно воскликнул Теодор. – Мам, ты живешь в мире иллюзий! Наш дом потонул, денег у нас нет. Одна из твоих дочерей, вместо того чтобы сочинить что-нибудь свое, только и знает, что цитировать «Гайавату» и делать минеты. У другой нет ни моральных принципов, ни сострадания к ближнему, ни элементарного вкуса. У тебя безработный сын двадцати одного года от роду, напрочь лишенный силы воли, а из другого, шестилетнего, вы сделали кухарку. У меня сломана рука и, кажется, сотрясение мозга.

– Признаться, я бы с удовольствием послушал пару строф из «Гайаваты», – сказал Саймон.

– Насчет вкуса – это, по-моему, чересчур, – сказала я.

– Зачем меня-то винить? – сказала мамочка. – Если в лесу на тебя упадет дерево, ты же не будешь его ненавидеть.

– Кого, дерево? – спросил Пирс.

– Господи, до чего вы все жалкие! – воскликнул Теодор.

– Прошу со мной таким тоном не разговаривать, – сказала мамочка. – Я знаю, что ты прав. Но культуры тебе не хватает. Я тебе когда еще дала книгу Дейла Карнеги «Как приобретать друзей и оказывать влияние на людей», а ты ее так и не прочел.

– Этой книге лет сто, не меньше, – сказал Теодор. – Там половины страниц нет. И вообще она давно устарела.

– Есть вещи, которые не устаревают, – сказала мамочка. – Ну ладно, давайте попробуем все вместе сосредоточиться, тогда мы обязательно что-нибудь придумаем.

– Сомневаюсь, – сказал Теодор.

– Так о чем нам думать? – спросила я.

– О том, что делать дальше! – сказала мамочка.

– Надо садиться в машину и ехать в Калифорнию, – сказал Леопольд. – Если Пирс туда не попадет, он не станет кинозвездой.

Мамочка умильно улыбнулась.

– Отличная мысль, – сказала она. – По дороге заглянем в больницу, выправим Теодору руку. Какие еще будут предложения?

– Думаю, я в Калифорнию не поеду, – сказал Теодор. – Честно говоря, боюсь.

– А-а, теперь понятно, почему ты на меня накинулся, – сказала мамочка. – Потому что испугался. Ты что, хочешь остаться здесь?

– Один? А жить где буду? Чем заниматься? Где добуду денег на пропитание? Нет уж, поеду с вами. Но с большой неохотой.

– А я не знаю, – сказал Пирс. – Ехать-то долго. Вы небось меня за руль усадите. Мне и здесь неплохо.

Мы пропустили его выступление мимо ушей.

– Так, давайте прикинем, – сказала мамочка. – Если Саймон едет с нами, получается три машины.

– Я брал машину напрокат, – сказал Саймон. – Я бы предпочел, если вы не возражаете, ее вернуть. Тогда я смогу поехать с вами, а назад полечу.

Мариэтта решила взять дело в свои руки.

– Кто-нибудь поедет в моей машине, а ты, Саймон, сдашь свою и пересядешь к нам. Потом отвезем Теодора в больницу. Мы помчимся пулей и окажемся в Калифорнии в мгновение ока.

– Саймона у пункта проката могу забрать и я, – сказала я.

– Ты езжай к больнице, – рявкнула Мариэтта. – Мама, я и Теодор поедем на моей новенькой машинке, а по дороге прихватим Саймона. А вы с Пирсом и Леопольдом поедете на старом верном тпру-мобиле.

– Почему это я должен ехать на старом тпру-мобиле? – возмутился Леопольд. – И вообще, что такое тпру-мобиль?

– Это аллегорическое наименование нашей развалюхи. Тебя все равно в машине вырвет, – сказала Мариэтта. – Пусть уж лучше в той, которая и так провоняла. Если вы отправитесь в больницу прямо сейчас, у Пирса будет в запасе несколько минут – вдруг придется что-нибудь подремонтировать. А потом возьмете к себе Саймона. Если, конечно, он не раздумает ехать с вами.

Леопольд, Пирс и я отправились к месту, где еще недавно стоял наш трейлер. Трейф потащился за нами. Только мы сели в машину, мимо нас проехал Саймон.

– Встретимся в больнице, любовь моя! – крикнул он мне.

Через полминуты из окошка Мариэттиного «Мустанга» высунулась мамочка.

– Встретимся в больнице, детки! – сказала она. – Назначаю вам свидание в приемном отделении. Пирс!

– Чего?

– Ну-ка, скажи, где мы встречаемся?

– В больнице, да?

– В какой больнице, Пирс?

– Не знаю, – сказал он. – Названия не помню. Ну, в больнице, где болеют.

– В больнице имени Гарри и Наоми Розенталь, Пирс! – сказала мамочка.

– Ну да, – сказал Пирс. – Я знаю. Только сначала мне надо разобраться с машиной. Почти все инструменты остались в трейлере. Даже не знаю, обойдусь ли теми, что в багажнике.

– Об этом будем беспокоиться, когда доберемся до места, – сказала мамочка. – Главное – не беспокоиться попусту, а стараться насладиться жизнью.

– Чего? – спросил Пирс, но Мариэтта уже рванула вперед.

– Я продрогла, – сказала я.

Пирс включил радио.

– Я все хотел поставить в машину приемник получше. Я же помнил, что про что-то забыл, только не помнил про что.

Некоторое время мы ехали молча.

– Леопольд, как ты там? – спросила я. – Что-то тебя не слышно.

– Я не очень, – сказал Леопольд. – Меня тошнит. Мне страшно.

– Тошнит тебя не от страха, – объяснила я, – а от возбуждения. Ты слишком мал и не умеешь еще отличить одно от другого. Страх и удовольствие порой так схожи.

– Сворачивай здесь. Пирс, – сказал Леопольд. – В больницу – направо.

– Зачем только я позволила Мариэтте забрать лорда из пункта проката? – сказала я. – Если она расскажет про меня Саймону какую-нибудь гадость или попробует его у меня увести, я ее убью.

– Да ты же этого лорда не любишь, – сказал Леопольд.

– Знаешь, Леопольд, – сказала я, – в старину браки устраивались родителями. Поскольку мне никто ничего устраивать не собирается, я должна сама обо всем позаботиться. Лорд красавец, у него огромные глаза, густые волосы, точеное лицо и мощный зад. Да, возможно, у него в роду как по отцовской, так и по материнской линии полно психов, но девушке с таким происхождением, как у меня, не пристало быть чересчур разборчивой. Кстати, вам что-нибудь известно о моем происхождении? Мама не говорила вам, кто, по ее мнению, мой отец?

– По-моему, какой-то цыган, – сказал Пирс.

– Ой, нет! Только не цыган! Может, это твой отец цыган?

– Нет. Она вроде говорила, что в тебе есть цыганская кровь.

– Не хочу с тобой спорить, – сказала я, – но ты ошибаешься.

– Кто бы ни был, все лучше, чем мой, – сказал Леопольд. – Наверное, придется, как приедем в больницу, зайти с ним попрощаться.

– Точно! – сказала я. – Я совсем забыла, что твой бедный папочка мучается в больнице. Мы с тобой обязательно к нему заскочим, пока Пирс будет копаться с машиной.

– Я есть хочу, – сказал Пирс.

– Ты что, не наелся моим boeuf bourguignon? – спросил Леопольд.