Церковь Духа Святого - Протопресвитер Николай Афанасьев

II. ПРЕДСТОЯТЕЛЬ.

1. Само наименование Церкви [256], которое мы находим с первых времен ее существования, заключает в себе идею организованного народа, а не сборища, толпы, которая исключает из себя порядок и строй. Термин «церковь» не мог быть принятым христианским сознанием, если бы церковная жизнь первоначальной церкви утверждала себя в анархии и в безначалии, Он имел настолько определенное содержание, во всяком случае настолько ясно включал в себя организационный момент, что не могло быть никакого недоразумения относительно его смысла. Церковь есть «ekklhsia», потому что она есть собрание народа Божьего во Христе, а не случайное сборище или собрание случайно сошедшихся христиан. Эмпирическим выявлением Церкви, как собрания во Христе, является Евхаристическое собрание, т. к. в нем присутствует Христос. Последняя заповедь, данная Христом апостолам перед Его страданиями: «сие творите в Мое воспоминание» (I Кор. 11,24) — не могла относиться к случайно собравшимся Его последователям, но к новому народу Божьему, с которым Бог заключил Новый Завет в крови Сына Своего («сия чаша есть новый завет в Моей крови»), собранному со Христом подобно тому, как собраны были апостолы со Христом на Тайной вечери, для совершения Евхаристии. Где имеется Евхаристическое собрание, там имеется Церковь, потому что там Христос. Не может быть Церкви без Евхаристического собрания, и не может быть Евхаристического собрания, которое бы не выявляло полноту и единство Церкви. Отсюда строй и порядок Церкви вытекает из Евхаристического собрания, в котором лежат все основы церковного устройства.

Как собрание народа Божьего, Церковь не может быть без того или тех, кто предстоятельствуют перед Богом этому народу. Без предстоятелей церковное собрание обратилось бы в беспорядочную массу. Без служения предстоятелей не может быть Евхаристического собрания, а следовательно не может быть Церкви, но и без Евхаристического собрания не может быть служения предстоятельства, т. к. без или вне Евхаристического собрания предстоятелям некому предстоять перед Богом. Это означает, что там, где появляется местная церковь, там одновременно создается и служение предстоятельства. Отсюда вытекает одно из самых основных положений Евхаристической экклезиологии: без служения предстоятельства не может быть местной церкви, а потому эмпирическим признаком кафолической церкви является предстоятель. В силу такого характера служения предстоятельства оно является абсолютно необходимым для эмпирического существования каждой местной церкви. Это приводит нас к выводу, что не только в первоначальную эпоху существовало особое служение предстоятельства, но что без него не могла существовать ни одна церковь. Если между служениями «харизматиков», как было показано выше, и служениями пресвитеров–епископов в первоначальной церкви не было различия по существу, то оно имелось по важности и значению этих служений для существования местных церквей. Без пророков, учителей, без носителей харизмы сил, исцелений, разных языков местная церковь могла существовать и существовала, но в местной церкви не могло быть такого положения, при котором она, хотя бы временно, была лишена служения своих предстоятелей. Поэтому забота об этом служении, как было сказано выше, лежала на самой местной церкви, которая должна была сама заботиться о своем существовании.

Служение народа Божьего в его царственно–священническом достоинстве находило свое выражение в Евхаристическом собрании. Каждый участвующий в нем служил, как священник, Богу и Отцу Своему, но служил не самостоятельно, а совместно со всем народом и обязательно со своими предстоятелями. Последние, как члены народа Божьего, в этом служении не отличались от остального народа: они служили, как священники, со всем народом, а потому не могли служить самостоятельно, как и все остальные члены Церкви, но без них не могло быть Евхаристического собрания, а следовательно не могло быть Церкви. В этом заключалось их служение и в этом заключалось и их отличие от остальных членов Церкви. Харизму предстоятельства имели только те, кто к этому был особо призван Богом и кто был Им поставлен на это служение. Не харизма священства, которая была дарована Богом каждому члену Церкви, а харизма предстоятельства отличала одних от других. Евхаристическое собрание является собранием царственного священства под предстоятельством одного из них, имеющего харизму предстоятельства. Этот состав Евхаристического собрания исключает вопрос о степенях священства в первоначальной церкви: все были священники и не было особых священников. Если упустить из виду эту особенность первоначального христианства, то невозможно понять церковную жизнь этой эпохи, как невозможно понять, что предстоятели, будучи такими же священниками, как и все остальные члены Церкви, одни только священнодействовали в Церкви. Этому нам мешает не учение, содержимое Церковью, которая, как мы видели, продолжает исповедывать царственное священство всех своих членов, а школьные богословские учебники, составители которых боятся этого учения, как якобы подрывающее основы учения о иерархии в Церкви. Мираж мнимой опасности протестантизма приводит в некоторых случаях не к его преодолению, подлинному и настоящему, а к незаметному проникновению протестантских идей в школьное учение. В самом деле трудно говорить, что учение о епископе, как предстоятеле, на основе царственного священства всех членов Церкви, может в какой бы то ни было мере подорвать значение епископского служения, если оно является абсолютно необходимым для самого существования местных церквей. Епископ, как предстоятель, онтологически необходим церкви: его служение не есть продукт исторического развития церковного устройства, но покоится в самых основах Церкви, а следовательно, говоря языком современного богословия, оно божественного происхождения. Эта онтологичность служения епископа не только не противоречит царственно–священническому служению, которое он разделяет со всеми остальными членами Церкви, но оно создает эту онтологичность, т. к. без народа Божьего нет Церкви. Утверждая священство епископа и лишая священства всех членов Церкви, школьное богословие возвращает Церковь в Ветхий Завет, подрывая Новый, заключенный в крови Христа. От этого сама идея Церкви расплывается и приближается к протестантскому пониманию [257].

2. Евхаристическое собрание, как выявление Церкви, было сосредоточием церковной жизни каждой местной церкви. В нем совершался прием в Церковь новых ее членов, в нем поставлялись на служения все лица, имеющие особые дары, в нем исключались ее недостойные члены и, после покаяния, принимались обратно в общение, в нем решались все вопросы, имеющие отношение к жизни местной церкви, как целого, так и отдельных ее членов. В церкви ничего не могло происходить вне и помимо собрания «epi to auto», которое само не могло существовать без своего предстоятеля. Это означало, что с самого начала в местной церкви ничего не могло совершаться вне и помимо ее предстоятеля или предстоятелей. Как таковые, они были носителями строя и порядка каждой местной церкви, так как без них собрание «epi to auto» превратилось бы в беспорядочную массу собравшихся христиан. Другими словами, на предстоятелях лежала функция управления, без которой не может осуществляться порядок и строй в церквах. Эта функция предстоятелей не состояла в том, чтобы выполнять решения церковного собрания. Евхаристическое собрание не было эмпирическим собранием членов одной местной церкви, а было собранием Церкви во всей ее полноте, как собрания народа Божьего во Христе. В силу этого каждый акт местной церкви носил не местно–общинный характер, а церковно–кафолический, будучи выполнением воли Божьей действующей в Церкви. Все совершалось в церковном собрании, но совершалось не согласно его желанию или его воле, или желанию и воле его предстоятелей. Источник власти церковного собрания лежал не в нем, а в том, что оно свидетельствовало об открывшейся воле Божьей, т. к. только одна воля Божья имеет значение в Церкви и для Церкви. Церковное собрание является средой, в которой открывается воля Божья, а церковному народу принадлежит испытание откровения и свидетельствование об его истинности. Засвидетельствованное откровение подлежит исполнению предстоятелями. Из этого следует, что управление было функцией предстоятельства и включалось в него, т. к. испытание и свидетельствование откровения происходило на Евхаристическом собрании возглавляемом предстоятелями. Через управление сохранялся строй и порядок в церковном теле, т. к. в этом заключалась задача управления, а строй и порядок проистекал из воли Божьей: «Бог не есть Бог неустройства, но мира». Предстоятели выполняли волю Божию, открывшуюся в Церкви, а потому они не могли быть должностными лицами, создаваемыми местной церковью, а были харизматиками, поставленными на свое служение Богом для исполнения Его воли [258]. Поэтому управление, исполняемое предстоятелями, было выполнением и следованием воле Божьей и имело благодатный характер.