Церковь Духа Святого - Протопресвитер Николай Афанасьев

Назидание в правой вере, сокровищница которой была вверена церкви, могло быть только тогда творческой силою, когда содержимая правая вера находила свое выражение в правой жизни. Вера должна находить свое выражение в жизни, и жизнь должна соответствовать вере. Забота о вере предстоит одновременно, как забота об образе жизни каждого и всех в церкви. Ангел Фиатирской церкви виновен в том, что он попускал лжепророчице пророчествовать в церковном собрании и развращать верных, отклоняя их от пути жизни на путь смерти. Как в вере, так и в жизни предстоятели должны быть образом для верных: вести их по пути жизни за собою, быть действительно впереди тех, кому они предстоят перед Богом, а не позади их. У предстоятелей харизма любви, высший дар по ап. Павлу, должна находить свое наиболее полное выражение. Деятельная любовь не может оставаться безразличной ни к одной человеческой душе и пройти мимо не только ее духовных, но и материальных нужд. Если вспомоществование было особым служением, отделенным от служения предстоятелей, то последние, как возглавляющие Евхаристическое собрание, имели наблюдение за дарами, приносимыми верными на Евхаристию. Как сокровищница веры, так и сокровищница любви была им поручена. Наблюдение за последней было функцией служения предстоятельства, как пастырства, но предстоятельство возникало из наблюдения и распоряжения сокровищницею любви. Пастырство включало в себе учительство, без которого невозможно охранение правой веры и правой жизни.

Как ни значительно было по своему содержанию служение предстоятельства, включающее в себя наблюдение за всей жизнью всех и каждого в церкви, как выражение деятельной любви, оно не могло ни заслонить, ни заменить церковного собрания, т. к. оно из него проистекало и в нем находило свое выражение. Без него служение предстоятелей оказалось бы беспредметным, a деятельная любовь сделалась бы внецерковной. Оно было бы беспредметным, т. к. без него предстоятель перестал бы быть предстоятелем, оно было бы внецерковным, т. к. не могло сопровождаться свидетельствованием церковного народа об исполнении воли Божьей. Это последнее не могло быть передано предстоятелям и включено в их служение, т. к. оно было свидетельством Церкви о том, что в ней совершается. Полнота Церкви выражается в Евхаристическом собрании, а не в отдельных его членах или группе членов. Поэтому никто не может заменить голоса церковного собрания, т. к. никто не может говорить от имени Церкви, кроме самой Церкви.

Предстоятельствование на Евхаристическом собрании, пастырство, как управление всем народом Божьим и каждым его членом, учительство, как наблюдение и охранение «сокровищницы веры» и забота о «сокровищнице любви» — таково содержание служения предстоятелей, как оно выступает в новозаветных писаниях. То, чем Церковь обладает в настоящее время в лице ее епископов, то, что она имела в течение всей своей истории, содержалось в апостольское время. Всем этим обладали ее первые предстоятеля, которых поставляли апостолы.

III. Епископы–пресвитеры новозаветных писаний

1. В новозаветных писаниях наряду с терминами предстоятель, пастырь и игумен мы находим еще два термина, а именно: пресвитер и епископ. Эти термины сохранились в церкви для обозначения иерархического служения, тогда как первые термины, хотя отчасти удержались, утеряли свое прежнее значение. Вся тяжесть проблемы возникновения иерархического служения в Церкви связана с этими терминами, или точнее с обозначаемыми ими служениями. До сих пор вопрос о возникновении епископата и пресвитериата в современном догматическом понимании остается неразрешенным в богословской науке. Одни теории сменяют другие, то опровергая одна другую, то дополняя друг друга. В хаосе мнений и гипотез решение вопроса все время ускользает и, вероятно, до конца не будет совершенно ясным. В этом хаосе традиционная церковная точка зрения то решительно отвергается, то неожиданно находит свое подкрепление. Если из этой традиции отбросить все то, что накопилось в ней веками и что было внесено в нее школьным богословием в равные эпохи, то она должна быть не предметом критики, а опорной точкой исследования об епископате или пресвитериате. Она выявляет не некое учение, возникшее в определенный момент исторического бытия Церкви, а память Церкви о самой себе. Насколько Церковь себя помнит, она помнит о существовании в ней епископов–пресвитеров.

Исследование исторического развития епископата и пресвитериата выходит из рамок настоящей работы. Нас интересует не то, как и каким образом возникло теперешнее учение о церковной иерархии, а в каком виде существовало, и существовали ли пресвитерское и епископское служение в первоначальной церкви, из которого, как из ядра, появилось теперешнее служение епископов и пресвитеров. Имея задачей по возможности обхватить разнообразие служений в первоначальной церкви, мы не можем пройти мимо тех лиц, которых новозаветные писания именуют пресвитерами и епископами.

Существование двух разных терминов — епископ и пресвитер — не говорит само по себе, что эти термины означают разных лиц. Мы констатировали, что в первоначальной церкви предстоятели местных церквей назывались пастырями и игуменами. Proistamenoi, hgoumenoi и poimenej были одними и теми же лицами и исполняли одно и то же служение. Обозначали ли термины пресвитер и епископ разных лиц, имеющих разное служение, или одних и тех лиц, имеющих одно и то же служение? Вот тот вопрос, который необходимо прежде всего разрешить. Кроме решения этого вопроса, необходимо также выяснить, каково отношение лиц, обозначаемых терминами епископ и пресвитер, к предстоятелям церквей. Эти два вопроса связаны друг с другом: если мы придем к заключению, что пресвитеры и епископы были разными лицами, то естественно они должны, по крайней мере, одно из них, различаться от предстоятелей церквей; если же епископ и пресвитер означало одно и то же лицо, то оно могло быть тождестнным с предстоятелем церкви. Если это так, то проблема сводится, главным образом, к выяснению терминов, т. к. содержание служения предстоятелей выяснено уже выше.

2. В новозаветных писаниях мы несколько раз встречаемся с термином «епископ» для обозначения лиц, имеющих особое служение в апостольской церкви. Этих текстов четыре, если не считать 1–го послания ап. Петра 2,25: «Ибо вы были, как овцы блуждающие не имея пастыря; но возвратились ныне к Пастырю и Епископу душ ваших (epi ton Poimena kai ‘Episkopov twn yucwn umwn), в котором термин епископ не означает лица, имеющего особое служение в Церкви. Что касается остальных текстов, то их анализ не оставляет никакого сомнения, что термин епископ и пресвитер означают одних и тех же лиц. В этом отношении наиболее решающим является показание Деяний 20,17,18,28: «Из Милета же послав в Ефес, он (т. е. Павел) призвал пресвитеров церкви (touc presbuterouj thj ekklhsiaj). И когда они пришли к нему, он сказал им:… внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святой поставил вас епископами (eqeto episkopouj) пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел кровию Своей». К собравшимся ефесским пресвитерам ап. Павел обращается со словами, в которых он их называет епископами. Речь идет об одних и тех же лицах, которых Лука называет пресвитерами церкви, а ап. Павел епископами. Из этого следует, что Лука, вероятно, точно воспроизвел речь Павла, иначе бы он не изменил наименование пресвитеров, которое он лично предпочитал перед всеми остальными, на епископов, тогда как ап. Павел (кроме пастырских посланий) не употреблял вообще термина пресвитер. Никакого другого толкования этого текста не может быть без прямого насилия над ним. К этому отчасти прибегает Ириней Лионский, который дает ему следующее толкование: «in Mileto enim convocatis episcopis et presbyteris, qui erant аb Epheso et а reliquis proximis civitatibus» [280]. Усмотрев из текста, что одни и те же лица называются пресвитерами и епископами, он смутился множественностью епископов в одном городе. Поэтому по Иринею получается так, что ап. Павел собрал у себя епископов и пресвитеров Ефеса и соседних с ним городов, а с речью, которая приведена у Луки, обратился только к епископам. Вряд ли стоит останавливаться на этом толковании, на которое ни в малейшей степени не уполномочивает приведенный текст.

Синонимичность употребления в новозаветных писаниях терминов епископ и пресвитер поддерживается посланием к Титу: «Для того я оставил тебя в Крите, чтобы ты довершил недоконченное и поставил по всем городам пресвитеров (presbuterouj) как я тебе приказывал: если кто непорочен, муж одной жены, детей имеет верных, не укоряемых в распутстве или непокорности; ибо (так как) епископ (ton episkopon) должен быть непорочен, как Божий домостроитель, не дерзок, не гневлив, не пьяница, не бийца, не корыстолюбив» (1,5–7). Тит был оставлен на Крите для поставления пресвитеров. Относительно их поставления он получил указание, что пресвитерами должны быть поставляемы лица безупречные, т. к. епископ должен быть безупречен. Другими словами епископ и пресвитер — синонимы, обозначая одних и тех же лиц. Нет основания считать, что в приведенном тексте речь идет о разных лицах: сначала о пресвитерах и о требованиях, которые к ним предъявляются, а затем об епископах и о требованиях, предъявляемых к ним. Это предположение противоречит самому тексту, так как стихи 6 и 7 связаны союзом «gar». Как и в Деяниях, в одном и том же тексте мы находим разные термины для обозначения одних и тех же лиц. Если в Деяниях, как мы видели, это объясняется тем, что один термин употребляется Лукою, а другой Павлом, то изменение терминов в послании к Титу остается загадкою, по крайней мере, до того времени, пока новозаветная экзегеза не решит окончательно вопроса о самом послании [281].