Сабелла - Танит Ли

Нет. Нет. Не надо!

— …Сабелла Кэй.

Он произнес — Ки. Может быть, это значит, что все в порядке. Возможно… это не… это не может…

— Но эта Сабелла Ки… Сабелла — прелестное имя, не правда ли? Так вот, она вовсе не пропадала без вести. На самом деле они с матерью уехали из нашего городка примерно три года спустя после предположительной даты смерти девочки, и теперь живут где-то в округе Брейда. Мы правда, не пытались узнать их точное местожительство. Но все равно думаю, что слухи уже разошлись.

Нет. Нет.

Этот человек — безумец. Он наговорил все это Касси. И Касси решила… ничего удивительного, что Касси подумала…

Это я забралась в подземный ход. Язабралась туда, и яже вылезла обратно. Я, Сабелла. Сабелла. Ах, мамочка, почему сейчас тебя нет рядом со мной, чтобы сказать этому человеку, что он сошел с ума, а я — твоя дочь, которую ты ударила по щеке, которую ты любила, и которая свела тебя в могилу…

Смотритель еще что-то говорил о костях и пропавшем ребенке. Оставался еще один экспозиционный модуль, но я больше не желала находиться здесь. Теперь я знала, что услышала Касси, что заставило ее ненавидеть и бояться меня — и это была ложь.

Однако я, как всегда, должна заметать следы, где только могу. Волчьи следы.

— Было очень любезно с вашей стороны…

— Но вы еще не осмотрели последний экспонат!

— Я очень-очень извиняюсь. Вы даже не представляете, как я опаздываю!

Вспыхнула подсветка последнего модуля, но я уже стояла на эскалаторе.

«Вылезай! — кричала мне мать. — Бел, вылезай оттуда, это же просто грязная нора! Ты слышишь меня, Бел?»

Но это был всего лишь сон, который привиделся мне по дороге в Арес. Сэнд тогда разбудил меня и сказал, что все хорошо. В тот день матери не было со мной.

Но я же помню. Помню.

Мне было одиннадцать лет от роду, мой отец девять лет как погиб. Я жила в Восточном, и ко мне впервые пришла женская кровь. Я чувствовала себя очень несчастной, ушла бродить за поселком, нашла тоннель, ведущий в каменоломню, который, может быть, символизировал влагалище, и…

И когда я вернулась в Восточное прошлой ночью, оказалось, что моего дома больше нет. Словно кто-то стер мое прошлое тряпкой, словно у меня вообще не было прошлого — так, одни лишь слова… Мне вдруг показалось, что и вся моя память — не более чем подделка, сфабрикованная сознанием.

И все же я помню…

Все, что произошло с тех пор, как я выбралась из тоннеля — четко, ясно, в красках, до боли, со всеми нюансами и оттенками. А все, что было до того… Да, тоже помню, но воспоминания кажутся вылинявшими, словно их слепили из папье-маше…

Я знаю, что мой отец погиб, знаю, где я жила и где пошла в школу. Могу вспомнить, как выглядела та или иная комната, то или иное дерево. Помню цвет платья своей куклы и цвет волос матери — они поседели после смерти отца, и она стала красить их, но оттенок был уже другой. Помню свои оценки в школе и то, как у меня начали резаться постоянные зубы, один из которых, может быть, пришлось лечить у стоматолога. И, может быть, я лазила по деревьям и любила лимонное мороженое…

Но знания эти были как заученные, словно исторические даты в школьную пору. Я помнила, но словно… из вторых рук.

За стенами церкви догорал день — солнцу оставалось светить еще полчаса, и медно-розовые лучи ласкали стены по ту сторону церковной ограды.

Все вокруг меня как будто кружилось в вихре, воздух был полон каких-то точек, деревья казались умирающими. Мир рушился, рассыпался в прах, возвращаясь к первозданному хаосу. Для меня в этом мире больше не было никакого критерия, ничего, на что можно опереться. Даже тело мое предало меня — тело Сабеллы оказалось не принадлежащим ей.

Но нет — в океане хаоса осталась единственная мрачная твердь, последний неподвижный маяк посреди всемирного потопа.

Мститель, темный ангел. Через улицу от церкви был бар, и он стоял у его дверей. Все это время он маячил за моим правым плечом, шел по следу твари, которая, он знал, не была человеком — даже получеловеком, как ей самой казалось, тварь не была. В рассыпающемся мире только мститель остался невредимым, но лишь потому, что он был моей смертью, как я всегда и думала.

Он видел, как я вышла из церкви, но не тронулся с места. Он ждал, когда я сама подойду и опущу голову под меч.

Я повернулась и бросилась бежать. Мимо церкви, в спасительную тень деревьев. Дорожка была выложена плитками, в конце ее виднелся еще один выход на улицу.

Наверное, он бежал за мной, желая поймать. Прежде он всегда ловил меня. Но теперь я знала, что я такое, теперь я бежала не просто от человеческого отмщения, но и от самой себя — от того чудовища, что во сне явилось мне в зеркале, с липкими от крови когтями и раздвоенным змеиным языком. Теперь я точно смогу убежать.

Я где-то обронила сумку. Каблук подломился, я сбросила туфли и побежала дальше.

За моей спиной не было слышно его шагов.

Шляпка зацепилась за ветку и повисла, словно черный ворон. Смешно.

Люди на улице шарахались прочь с моего пути. Проносились мимо удивленные лица. Может быть, это не я бежала, а весь мир мчался прочь от меня, унося с собой Джейса.

Я выскочила на дорогу. Машины неслись мимо меня, обдавая горячим дыханием, но я не оглядывалась, ибо за моей спиной была Смерть.

Толпа. Я бежала, толкалась, завязла, вырвалась. Солнце садилось. Попробуй догнать солнце.

Сабелла бежала. Нет. Не Сабелла. Нечто.

Боль вонзилась в бок, затрудняя движение, тяжелая, будто кусок свинца. Алое небо сползало за горизонт, а над головой уже была чернота.

Где я? Какая память мне пригодится, фальшивая или настоящая?

Настоящая. Я выбежала на большое шоссе за городом. Дальше гипермаркетов и гигантских магазинов, туда, где раньше была пивная, а теперь светились вывески баров, желтые прорези на бархате ночи. На то самое место, где в четырнадцать лет я подцепила светловолосого парня. Все правильно, все прекрасно. Полный круг. Вот и открытый джип на солнечных батареях притормозил рядом со мной.

— Эй, леди!

Хорошо. Все хорошо. Так и должно быть. Я повернулась, протянула руку, и трое ухмыляющихся самцов втащили меня в машину.

Даже смерть не догонит это джип.

Только тогда я оглянулась — и не увидела Джейса. Боль застилала глаза, словно невыплаканные слезы, которые я всегда сдерживала, потому что они — все, что у меня было.

Парни в джипе хохотали, гладили мои волосы, руки, украдкой — грудь, запросто — колени. Они предложили мне вина прямо из горла бутылки, а за ветровым стеклом догорал закат.

Там, где за окраинами Восточного тянулись лесопосадки, джип свернул на неосвещенную грунтовую дорогу. Где-то в темноте они заглушили двигатель, выскочили из машины и вытащили меня. Мне ничего не пришлось делать — они все сделали сами: отнесли, уложили, начали раздевать.