Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы - Чарльз Маккей

Так итальянец месяцами искушал своего доверчивого и преступного патрона, вытягивая из него все его драгоценности в ожидании благоприятной возможности скрыться со своей добычей. Но обоих ждало скорое возмездие. Маленькие девочки и мальчики продолжали исчезать самым загадочным образом, и дурная молва о владельце замка Шамптосе стала столь громкой и недвусмысленной, что без вмешательства церкви было не обойтись. Епископ Нантский сделал представления герцогу Бретонскому, указав, что если не будут расследованы обвинения против маршала де Ре, разразится публичный скандал. После этого маршала арестовали в его собственном замке вместе с его сообщником Прелати и бросили в Нантскую темницу дожидаться суда.

Судьями по делу маршала были назначены епископ Нантский (по совместительству канцлер Бретонский), вице-инквизитор Франции и знаменитый Пьер л'Опиталь, председатель парламента провинции. Он обвинялся в колдовстве, педерастии и убийствах. В первый день судебного процесса Жиль вел себя исключительно нагло. Он оскорблял судей, обзывая их симониаками[122] и нечестивцами, и сказал, что он предпочел бы быть повешенным, как собака, без суда, нежели признать или не признать себя виновным перед такими презренными негодяями. Но по мере продолжения процесса самонадеянность покидала его, и он на основании неопровержимых улик был признан виновным по всем пунктам обвинения. Было доказано, что он испытывал болезненное удовольствие, закалывая жертв своей похоти и наблюдая за их предсмертными конвульсиями и за тем, как их глаза становятся безжизненными. Об этом ужасающем безумии судьи впервые узнали из признания Прелати, а сам Жиль перед смертью подтвердил, что это правда. За три года вблизи двух его замков Шамптосе и Машесупропало примерно сто крестьянских детей, большая часть которых, если не все, были принесены в жертву вожделению и алчности этого чудовища. Он воображал, что таким образом он делает дьявола своим другом, а вознаграждением ему будет секрет философского камня.

И Жиля и Прелати приговорили к сожжению живьем. На месте казни они изображали раскаяние и набожность. Жиль нежно обнял Прелати со словами: «Прощай, друг Франческа! В этом мире мы больше никогда не встретимся, так давай же вверим наши души Всевышнему и увидимся в раю». Из-за высокого социального положения и родовитости маршала ему смягчили наказание и не стали сжигать его живьем, как Прелати. Он был сначала удавлен, а затем брошен в огонь. Его полусожженный труп передали родственникам для погребения, а итальянца сожгли дотла и развеяли пепел по ветру[123].

Этот выдающийся претендент на владение тайной философского камня современник Жиля де Ре. Он был заметной фигурой при дворе Карла VII и сыграл видную роль в событиях, имевших место во время его правления. Выходец из самых низов, он добился высочайших государственных почестей и накопил огромное состояние путем казнокрадства и ограбления страны, которой он должен был служить.

Чтобы скрыть свои махинации и отвлечь внимание людей от истинного источника его богатства, Кёр хвастался тем, что овладел искусством превращения неблагородных металлов в золото и серебро.

Его отец был одним из золотых дел мастеров города Бурж, но к старости стал настолько стеснен в средствах, что не мог даже заплатить взнос, необходимый для приема его сына в гильдию. Несмотря на это, в 1428 г. юный Жак получил работу на Королевском монетном дворе Буржа, где настолько хорошо себя проявил и продемонстрировал такие большие познания в области металлургии, что его дела в этом учреждении быстро пошли в гору. Кроме того, он имел счастье познакомиться с прекрасной Агнес Сорель, которая ему покровительствовала и очень его уважала. В то время в пользу Жака говорили три вещи умение, настойчивость и моральная поддержка возлюбленной короля. Многие люди добиваются успеха, имея лишь одну из них, и было бы поистине странно, если бы Жак Кёр, располагая ими всеми, томился в безвестности. Будучи еще молодым человеком, он был назначен мастером монетного двора, на котором он до этого был одним из подмастерьев, и одновременно занял вакантную должность главного казначея королевского двора.

Кёр обладал обширными познаниями в области финансов и удивительным образом обратил это обстоятельство себе на пользу, как только ему доверили большие деньги. Он спекулировал товарами первой необходимости и приобрел известность, скупая зерно, мед, вина и другие продукты, пока не наступал их дефицит, и затем перепродавал их втридорога. Всесильный королевский фаворит, он не колеблясь притеснял бедняков, непрерывно скупая товары и монополизируя торговлю ими. Как нет врага злее отвергнутого друга, так и из всех тиранов и угнетателей бедняков самым свирепым и безрассудным является выдвиженец из их класса. Оскорбительная спесь Жака Кёра по отношению к тем, кто ниже его по положению, с негодованием порицалась в его родном городе, а его раболепная покорность вельможам более высокого, нежели он, ранга была в той же степени объектом презрения аристократов, в общество которых он втерся. Но первые были Жаку безразличны, а подлинного отношения к нему вторых он не замечал. Его карьера набирала обороты, и в конце концов он стал самым богатым человеком во Франции и настолько полезным королю, что ни одно важное решение не претворялось в жизнь без предварительной консультации с ним. В 1446 г. он стал королевским послом в Генуе[124], а в следующем году при дворе Папы Николая V. За обе миссии Кёр удостоился милости своего сюзерена и получил в награду выгодную должность в дополнение к тем, которые он уже занимал.

В 1449 году англичане Нормандии, лишившись своего главного генерала, герцога Бедфордского, нарушили перемирие с французским королем и захватили городок, принадлежавший герцогу Бретонскому. Это послужило сигналом к возобновлению войны, в результате которой французы вновь завладели почти всей провинцией[125]. Львиную долю денег наведение этой войны ссудил Жак Кёр. Когда Руан сдался французам, и Карл совершал триумфальный въезд в этот город в сопровождении Дюнуа и своих наиболее прославленных генералов, Жак был одной из самых блистательных фигур его кортежа. Его повозка и лошади соперничали с королевскими в великолепии, и его враги говорили о том, как он во всеуслышание хвалился, что в одиночку прогнал англичан и что доблесть воинов без его золота была бы ничем.

Дюнуа, по всей видимости, был частично того же мнения. Не относясь с пренебрежением к храбрости армии, он признавал полезность способного финансиста, на деньги которого она кормилась и содержалась, и постоянно оказывал ему свое высочайшее покровительство.

Когда был заключен мир, Жак вновь посвятил себя коммерции и снарядил несколько галер для торговли с генуэзцами. Он также приобрел крупные поместья в разных частях Франции, крупнейшими из которых были владения баронов в Сен-Фаржо, Ментоне, Салоне, Мобранше, Моне, Сен-Жеране-де-Во и Сент-Аоне-де-Буасси, имения графов в Ла-Палиссе, Шампиньели, Бомоне и Вильнове-ла-Жене и владение маркизов в Туей. Кроме того, он добился для своего сына Жана Кёра, ставшего священнослужителем, высокого поста архиепископа Буржского.

Все говорили, что столь большое состояние не могло быть нажито честным путем. И богачи, и бедняки страстно желали, чтобы настал день, когда будет умерена гордыня этого человека, которого один социальный класс считал выскочкой, а другой угнетателем. Жак был до некоторой степени встревожен ходившими о нем слухами и неясными намеками на то, что он снизил курс валюты королевства и подделал королевскую печать на некоем важном документе, посредством которого он выманил у государства огромные суммы. Дабы заглушить эти слухи, он пригласил множество алхимиков из других стран пожить у него и распустил встречный слух, что открыл тайну философского камня. Жак также построил в родном городе величественное здание, над входом в которое приказал высечь алхимические символы. Некоторое время спустя он построил еще один, не менее роскошный дом в Монпелье, который украсил так же. Мало того, он написал трактат по герметической философии, в котором заявил, что знает секрет превращения металлов.

Но все эти попытки завуалировать многочисленные акты казнокрадства оказались бесполезными, и в 1452 г. он был арестован и отдан под суд по нескольким обвинениям. Только по одному из них, инспирированному злобой его врагов с целью погубить его, он был оправдан: судьи решили, что он не является соучастником отравления его доброй патронессы Агнес Сорель. По остальным обвинениям его признали виновным и приговорили к высылке из королевства и уплате огромного штрафа в четыреста тысяч крон. Было доказано, что Кёр подделал печать короля, что в качестве мастера Буржского монетного двора он украл у королевства золотые и серебряные монеты на огромную сумму и что он без колебаний снабдил турок оружием и деньгами, чтобы те могли продолжать войну против их соседей-христиан, за что получил самое щедрое вознаграждение. Карл VII до последнего момента верил в его невиновность и был глубоко опечален вынесенным приговором. Его усилиями штраф был снижен до суммы, которую Жак Кёр был в состоянии заплатить. Отсидев какое-то время в тюрьме, он был освобожден и покинул Францию с крупной суммой денег, часть которой, как подозревали, составляла выручка от реализации конфискованного у него имущества, которую ему тайно выплатил Карл. Он перебрался на Кипр, где умер около 1460 г., будучи богатейшим и известнейшим человеком на острове.