Перемещенный - Вячеслав Вигриян

— Женя, отстань. Не было ничего у нас! — Степан начинал уже не на шутку заводиться. — С каких это пор тебя интересует моя личная жизнь?

— Ни с каких. Да только я готова поспорить на все что угодно, что сиртя теперь от вас не отвяжется!

— Да ладно тебе, — он даже злиться перестал от столь нелепого предположения.

— Вот увидите! — Женя злорадно улыбнулась. — Давайте, начинайте командовать. Нам ведь выходить пора.

— Ну ладно, пошли.

Степан повел свой маленький отряд вдоль реки на запад. Сиртя, как и предсказывала Женя, отставать явно не собиралась. Шла позади колонны, что-то мурлыча себе под нос, да время от времени притрагивалась к груди. Там у нее, похоже, амулет какой-то висел. Вот черт! Ну и что теперь прикажете делать? И ничем не докажешь ведь, что не верблюд. И эти улыбочки ехидные… Нашалил мол, командир, теперь давай сам и расхлебывай. А мы уж повеселимся вволю, глядя на твои потуги бесполезные лицо сохранить. Ладно, была не была. Степан чуть поотстал, поравнялся с сиртей и пошел с ней рядом так и сяк показывая знаками, чтобы прилипчивая гостья убиралась куда подальше, хоть к черту на кулички, лишь бы не мешала ему, Степану, выполнять важное правительственное задание. Девушка, казалось, прекрасно все понимала, кивала головой с важным видом, но, тем не менее, продолжала идти за колонной как привязанная. Ладно, все, хватит! Он обхватил сиртю за плечи, повернул к себе лицом и злобно прошипел:

— Пошла вон, кому говорят!

Страх? Да нет, скорее обида в широко распахнутых глазах. Она так и осталась стоять там, где он ее оставил.

Вышли к кромке леса в искомый квадрат, разделились на две группы. Ряднов с Бавиным во главе с Радченко отправились в одну сторону. Степан с Женей Некрасовой — в другую. Им следовало, обойдя селение с разных сторон вне пределов видимости сиртей исследовать окружающую местность в радиусе семи километров на предмет наличия нетронутых клещом пастбищ.

Степан привычно брел по степи, утопая по колено в траве. Рядом с ним шла Женя, рассеянно покусывая на ходу высохший колосок. Раннее утро. Пастухи еще не вывели на пастбища свой скот, селение спит. Самое время для работы. Их время.

Да, селение явно было старым. Степь — словно подстриженный садовником газон, лишь кое-где попадаются нетронутые участки. Он навел бинокль на чернеющую вдали точку. Клещ. То ли мертвый, то ли просто спит. Возможно отбился от стада и теперь ожидает, когда же его найдут. От селения далеко не уходит. Зачатки интеллекта? Нет, врядли. Степан с отвращением глянул на уродливую морду с фасеточными глазами. Не может быть у таких тварей интеллекта. Просто обязано НЕ БЫТЬ.

Женя брела молча. Осуждает? За что, спрашивается? Как ей объяснишь, что не было у него ничего с этой нагловатой дикаркой? Да и вообще с какой стати он должен что-либо ей объяснять? Степан упрямо сжал губы. Не хочет говорить с ним — не надо. Обойдемся как-нибудь. Он достал из кармана галету, захрустел упаковкой. Где-то вдалеке что-то громко ухнуло, затем воздух разорвала пара хлестких как бич винтовочных выстрелов. Так, откуда идет звук? Степан прислушался и был вознагражден четырьмя экономными пулеметными очередями. На востоке. Наши нарвались, значит.

— Женя, бегом!

Он рванул словно спринтер, на ходу рассчитывая траекторию бега. Нехорошо, если не сказать совсем дерьмово. Они прошли примерно треть пути, а значит выйдут едва ли не к середине селения. Каким образом помочь своим? Через все селение прорываться с боем? Нет, не вариант. Селение крупное, шатров на триста, не менее. Разнесут в пух и прах, и шагу не успеешь ступить. Не вовремя то как, а вот что теперь делать? Да они с Женей пока все селение обогнут, их товарищей давным-давно положат. Просто численностью задавят и все. Степан бежал, как ветер, даже не глядя, поспевает ли за ним Женя или нет. Наконец обернулся. Поспевает, еще как поспевает. Отстает буквально метров на пять. Так как же все-таки поступить? Еще немного — и они выйдут в пределы прямой видимости врага. Селение совсем рядом, мать его. «Что делать? Что делать?» — отбойным молотком долбила в голову бесполезная до безобразия мысль. А вот и селение. Первые шатры видны вдалеке.

— Женя, ложись! — он и сам упал на остывшую за ночь землю.

На востоке, судя по всему, бой разгорался уже нешуточный. Одна за одной рвануло сразу две «эфки», винтовочные выстрелы сливались в замысловатую мелодию с очередями «Максима». Хорошо стреляет Бавин, спокойно. Очереди кладет экономные, не паникуя и не доводя ствол до перегрева. Так, что у нас в селении? А вымерло словно селение. Похоже все рванули туда, откуда доносятся звуки боя. И наверняка берут бойцов его группы в кольцо. Картина эта настолько явно предстала перед Степаном, что он до боли сжал руки в кулаки.

— Идем через селение. Как поняла?

— Поняла, — она упала рядом с ним, тяжело отдуваясь.

«Не добежит», — внезапно озарило Степана. Уж очень нелегко дался ей этот кросс. Да и нога наверняка полностью не прошла. Болит она у нее, болит. Вон как губы сцепила. Ладно. Он быстро зашарил биноклем по окрестностям.

— Видишь вон тот пригорок?

— Вижу.

— Занимай на нем скрытую позицию. Будешь поддерживать нас огнем.

— Но почему? — девушка едва не плакала.

— Потому что там от тебя будет больше толку. Мы через селение на прорыв пойдем.

— Хорошо, — она больше не сопротивлялась, вполне ясно себе представляя насколько дорога сейчас каждая секунда.

Ну, с Богом. Не таясь. Степан поднялся в полный рост и рванул прямиком в селение, на бегу выдергивая парабеллум из кобуры. Винтовку свою он оставил Жене. Сейчас та была лишь помехой. Не успеет он на бегу сдернуть ее с плеча. А значит, долой лишний груз. И рюкзак бы тоже долой, если по-хорошему. Не работают мозги, не успевают вовремя обрабатывать информацию. А в рюкзаке, между прочим, гранаты. За поясом тоже парочка, но мало ли что? Нет, нужен рюкзак. Очень нужен.

А вот и шатер. Кажется, совсем рядом, но до него еще добежать надо. И чтобы не убили при этом желательно. Степан перемахнул невысокую деревянную оградку и помчался по загону, прекрасно отдавая себе отчет в том, что ноги его ступают по черной копошащейся массе. Клещи. Миллионы клещей. Молодые еще, сравнительно небольшого размера, они явно были недовольны бесцеремонным вторжением чужака. Недовольны, но ничего не предпринимали. Или не успевали ничего предпринять? Армейские ботинки лихо топотали по хитиновым панцирям, выбивая из них нечто наподобие чечетки. Временами он наступал не туда, куда следовало и тогда из хоботка пострадавшего раздавался неприятный визгливый звук.

— Ах ты, падла! — Степан поскользнулся на одном из панцирей и камнем рухнул в копошащуюся массу. Мгновенно вскочил на ноги, с содроганием ощутив прикосновение десятков отвратительных цепких лапок. Буквально перелетел через оградку и понесся дальше, минуя гостеприимно распахнутый полог шатра.

Выстрел и падение тела. Сирть. Откуда он взялся, как Степан его не заметил, куда смотрел? Спасибо тебе, Женя. Ослушалась приказа, не рванула сразу на холм, а осталась прикрывать его спину до тех пор, пока он не скроется из зоны видимости. Выстрел несомненно услышан. Больше прыти, больше скорости. Бежим уже не зигзагами — по прямой. Строго на звуки выстрелов, как пуля, выпущенная умелой снайперской рукой. Еще четверо. Он буквально вынырнул на них из-за угла шатра и, не останавливаясь, всадил каждому по пуле в грудь. Попал или нет? Скорее всего, да. По крайней мере, его никто не преследовал. Пока. Еще взрыв гранаты и пара винтовочных выстрелов. Пулемет замолчал. Ленту меняют или стрелять из него уже некому? Шугануть чтоли как следует с этой стороны «эфкой»? Пусть твари отвлекутся, переключатся на Степана! Нет, нельзя. Его единственный шанс — внезапность. Зайти со спины и молиться, чтобы в суматохе не обратили внимания на уже прозвучавшие с его стороны выстрелы. Меньше шума, больше дела. Степан перехватил парабеллум в левую руку и выдернул из ножен шашку. Бабка. Высунула голову из шатра и провожает его ненавидящим взглядом. Какой там пращур славянский! Сирть, вражина. И откуда только у него такие мысли идиотские раньше брались? Плевать на бабку! Он миновал еще с десятка полтора шатров и оказался на центральной площади. К счастью, людей на ней не было. Даже позорный столб пустовал. Вперед! Вперед! Туда, откуда вновь огрызается пулемет. Степан рванул прямиком по сравнительно широкой дороге, миновал пацаненка-пастуха, что гнал свою отару в западном направлении. Тот даже не заметил его, занятый исполнением замысловатой мелодии на длинной дудке. Стадо уводит подальше от горячей точки. Клещи в этом мире ценность немалая, зачастую дороже человеческой жизни стоят. А вот и отряд. Ну это уже по его душу, сто процентов. Услыхали выстрелы таки и отрядили с десяток воинов проверить, что да как. А в парабеллуме четыре патрона. Степан нырнул за полог ближайшего шатра и нос к носу столкнулся с толстенной бабищей — та занималась готовкой у внушительных размеров очага. Однако, заметив мелькнувшую в проеме тень, обернулась практически мгновенно. В руке у нее была чаша с горячим бульоном, который она тут же и выплеснула на Степана. Больно. Очень больно. Правое ухо и шея горят в огне. Он прыгнул вперед и врезал толстухе тыльной стороной рукояти парабеллума по темени. Ее уродливое тело так и осело, отвратительной квашней расползаясь по грязному земляному полу. Заметили ли его воины? А вот это мы сейчас узнаем. Причем очень скоро. Степан быстро накрыл тело какой-то шерстяной рванью, а сам забился в угол шатра. Сменил обойму на полную и прислушался. Тихо. Пока тихо. А это еще что за чертовщина? Взгляд его зацепился за икону. Та стояла на небольшом возвышении, с обеих сторон освещаемая корявыми свечками. Ишь ты, веруют. Лик на иконе, старец ощерился в преисполненной благодати улыбке. Что за старец, спрашивается? Черты лица то уж больно знакомые. Осторожно, стараясь не издавать лишнего шума, Степан подобрался к иконе поближе, мысленно браня себя за столь несвоевременную любознательность. За шатром уже вовсю галдели голоса. Похоже, воины спорили, решая, что делать дальше.