Неразрешимое бремя - Маргарита Дорогожицкая

— Уже, — его спокойствие раздражало все больше. — Я уже отослал его по вашему адресу с посыльным. Премного благодарен. Это вы посоветовали госпоже Розмари больше не оказывать содействия в дознании? Она меня на порог не пустила.

Я закипела от злости.

— А вы думали, что можно мне безнаказанно гадить? Думали, рассказав про мой обман с серебром, завоюете ее расположение? И поссорите со мной?

В голосе Кысея звучало искреннее удивление.

— При чем тут вы? Мир не вращается вокруг вас, госпожа Хризштайн, как бы вам того не хотелось. Я просто не мог позволить пребывать ей в подобном опасном для жизни ее подопечных заблуждении.

— Какая забота про здоровье несчастных, погрязших в пороке! — я сделала шаг к нему, стоя теперь почти впритык и разглядывая его лицо. — Надеюсь, вы сможете защитить их от колдуна.

Инквизитор даже не подумал отступить, застыл каменным изваянием, лишь на пару секунд прикрыв глаза. Что за идиотская привычка!

— Мне интересно, господин инквизитор, — я провела пальцами по его лицу, убирая прилипшие влажные пряди со лба. — Когда вы вот так закрываете глаза, вы что, молитесь?

Он не отшатнулся, как я ожидала, вместо этого посмотрел мне в глаза, вдруг поднес руку к моему лицу и накрутил на палец выбившуюся прядь волос. Это было настолько неожиданно, что я невольно подалась назад.

— А мне интересно, почему у вас такая нелепая прическа, госпожа Хризштайн, — насмешка в его голосе обжигала щеки. Он сделал еще шаг ближе и шепнул на ухо:

— Я ведь быстро учусь. Так что не беспокойтесь, я смогу найти убийцу и без вас…

Каков наглец! Зеркалить меня вздумал? Решил, что знает, как меня зацепить? Красавчика от немедленной расправы спас вояг.

— Госпожа Хризштайн, благодарю вас за столь приятное известие. Я надеюсь, что подозрения с моего вельможи теперь сняты, и я…

— Это не совсем так, — мягко перебила я его, выравнивая дыхание. — К сожалению, убийца до сих пор на свободе, поэтому едва ли можно успокаиваться. Но я абсолютно уверена, что господин инквизитор, — выразительный кивок в сторону красавчика, — позаботится об этом.

Вояг прищурил глаза и внимательно посмотрел сначала на меня, потом на Кысея.

— А вы что же? Не собираетесь ему в этом содействовать?

— К сожалению, господин Тиффано отказался от моей помощи…

— Это не так, — спокойно перебил меня красавчик. — Я не отказывался.

— Неужели? — я взяла его под руку и заглянула в глаза. — Тогда я могу рассчитывать на вашу компанию завтра вечером у «Прекрасной Лорелей»?

— К сожалению, — он аккуратно отцепил мою руку. — У меня другие планы. Но я уверен, госпожа Хризштайн, что вы справитесь самостоятельно.

— Какая жалость, — я притворно вздохнула, бросая грустный взгляд на вояга. — Я думаю, что среди завтрашних гостей заведения госпожи Розмари может оказаться убийца. Очень жаль, но видимо придется отказаться от этой идеи — это ведь неприлично, появится даме в таком месте да еще одной!

Вояг с сомнением взглянул на инквизитора.

— Неужели у вас такие срочные дела, господин инквизитор? Они не могут обождать? Ведь дознание…

— Никак нет, — отрезал Кысей. — Кроме того, у меня завтра будут результаты вскрытия Ивонны и Изабеллы. Я позволю с ними ознакомиться госпоже Хризштайн, если она пожелает. Уверен, что они дадут больше информации, чем посещение сомнительного спектакля. С вашего позволения.

Инквизитор склонил голову в прощальном поклоне и развернулся уходить, а я бросила воягу:

— Забавные совпадения, не находите, ваша светлость?

— Какие совпадения?

Красавчик замер.

— Думается мне, что кто-то копает под вас в городском совете. Иначе как объяснить, что во время убийства Ивонны на спектакле присутствовали и капитан Лунтико, и бургомистр? Напомните мне, сколько сейчас составляет жалованье капитана городской стражи? Неужели он может позволить себе такие дорогие развлечения?

Вояг озадаченно посмотрел на меня.

— То есть, вы хотите сказать?…

Я покачала головой.

— Не берите дурного в голову. Просто проследите, чтобы помчик Прошицкий был все время на людях. И его не смогли обвинить в следующем убийстве. О, а вот и он.

Я поклонилась воягу, прощаясь с ним, и развернулась к инквизитору, который разумеется никуда не ушел.

— Вас подвезти, господин Тиффано?

— Спасибо, но я уже привык добираться пешком. — Он явно колебался, но потом все-таки не выдержал и спросил. — Вы думаете, что убийца имеет политический интерес? Это же смешно, право Единый!

— Скажите, вы себе представляет финансовый оборот борделя подобного класса? — спросила я, подзывая Пиону, что пряталась в тени. — Как думаете, сколько клиентов они принимают в день, в неделю, в месяц?

— К чему вы клоните, госпожа Хризштайн?

— Когда госпожу Розмари спросили, посещал ли помчик Прошицкий Лиену, она достала приходскую книгу и ответила на ваш вопрос довольно быстро. А ведь Лиену убили почти два с половиной месяца назад. Даже если подсчитать скромно, по десять клиентов в день, хотя уверяю вас, на самом деле значительно больше, то сколько получается в неделю, сколько? — Я щелкнула в воздухе пальцами.

— Семьдесят, — послушно подсказал инквизитор.

— А за два месяца получится пятьсот шестьдесят, верно? Вы всерьез считаете, что за несколько секунд хозяйка смогла пробежать полтысячи записей и найти имя помчика среди прочих записей клиентов Лиены? Она даже не потрудилась пролистать страницы!

— Вы хотите сказать, что хозяйка…

Я его прервала, кивая Пионе садится в экипаж.

— А выводы делайте сами, господин инквизитор. Всего хорошего.

Ночью мне опять приснился кошмар. В этот раз это была механическая стрекоза, та самая, что не хотела лететь без божьей искры. Она сидела у меня на ладони, сверкая металлическими фасеточными глазами и расправляя прозрачные крылья. Я пыталась стряхнуть ее, но она словно приклеилась, впиваясь в ладонь, прорастая проволочными усиками в мою плоть. Мне казалось, что вот еще чуть-чуть, и получится, я стряхну ее и вырву эту гадость, но чем больше я пыталась, тем сильней становилась боль, тем глубже зарывались в меня ее лапки. Я чувствовала, что теряю себя, становлюсь кем-то иным, чуждым всему живому, чувствовала, как растут крылья, движимые темной силой. И когда я оторвусь от земли, то потеряю себя навсегда. Проснулась я от собственного крика.

Утром пришел поверенный, господин Цомик, обсуждали два основных спорных момента. Церковники пытались оспорить передачу земель, но как меня уверил господин Цомик, шансов у них не было. Поверенный госпожи Малко, что составлял договор, исхитрился и втиснул формулировку «передача земель в качестве благодарности за заслуги госпожи Малко перед городом», без указания размеров ее заслуг и условий. По сути, это была дарственная. Так что основной упор церковники должны сделать на том, чтобы признать завещание Анны Малко недействительным в силу недееспособности завещателя. И тут я ничего поделать не могла. Если бы только у меня был козырь против церковников, да такой, чтобы они и думать забыли о землях!..