Бриганты (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Рыцарей, освободив от кляпов, тоже посадили на лошадей, но со связанными за спиной руками. К каждому было приставлено по два охранника: первый вел на поводу лошадь с пленником, а второй ехал сзади и присматривал.

На всякий случай я предупредил пленников:

— Не делайте непродуманных движений. У моих людей приказ убить вас при малейшей попытке к бегству.

— Я — рыцарь! Могу поклясться, что не сбегу. Развяжите мне руки, — потребовал один из них, обладатель густой черной бороды, говоривший на гасконском диалекте.

— Какой ты рыцарь?! — насмешливо произнес я. — Рыцари не воюют с дамами и в плен их не берут!

— Я не брал их в плен, — гордо заявил он.

— Если бы мой сеньор или кто-либо из его вассалов поступил так, я бы потребовал немедленно отпустить дам. В противном случае покинул бы войско. Мне с подлыми людьми не по пути, — поделился я своими взглядами на рыцарскую честь. — Ты остался, значит, ничем не лучше их. Поэтому обращаться с вами будут, как с людьми подлыми, не достойными уважения.

Ночью по лесной дороге быстро не поедешь. Мы двигались шагом и плотной массой. То один, то другой боец крестился и шептал молитвы. Темноты они боялись, даже сбившись в кучу. Причем во время вылазки в лагерь врага страха этого не было. Наверное, его заглушал страх реальной опасности. Впереди ехал дозор из пяти человек, затем три десятка арбалетчиков под командованием Хайнрица Дермонда, которые сопровождали девиц, конвоировали пленных и гнали захваченных лошадей, а в арьергарде — я с остальными бойцами, чтобы встретить погоню, ежели такая будет. Всего мы захватили около трех сотен отменных жеребцов. Если доведем их и пленных рыцарей до своей территории, налет окажется очень прибыльным.

Когда посветлело, я проскакал к голове колонны и приказал ускорить движение. Нам надо было, во-первых, как можно дальше удалиться от вражеского лагеря, а во-вторых, добраться до места, которое я приметил под засаду. Оно находилось на «французской» территории, сразу за сожженной деревней. В зоне боевых действий не осталось уцелевших деревень. Одни разорили англичане, другие — французы. Проехав мимо пожарища, по открытому месту, преследователи должны расслабиться. После чего и встретятся с нами.

Возвращаясь в хвост колонны, я посмотрел на девиц, которые с напряженными лицами ехали на лошадях. Им всем не впервой путешествовать верхом, но, наверное, никогда раньше не катались так долго. Уверен, что растерли все, что можно. С какой из них общался ночью — определить не смог. За исключением одной пышки, все они казались худенькими, от всех воняло лошадьми, а не пахло ромашками, и все смотрели на меня с интересом. Не знаю, что именно обо мне рассказали им Мишель де Велькур и Анри де Халле, которым я поручил развлекать девиц, но явно что-то из жанра «ненаучная фантастика», к которому тяготеет слабый пол. Впрочем, женщинам не важно, что именно говорят о мужчине, лишь бы говорили эмоционально и часто. Так им легче влюбиться.

28

Мы благополучно добрались до места засады. Проехали немного дальше, где на заброшенном поле, которое начало зарастать березками, оставили лошадей, своих и трофейных, девиц и пленников под охраной Ламбера де Грэ и десяти арбалетчиков. Девицы слезли с лошадей с помощью оруженосцев, а потом, прежде, чем сделать первый шаг, какое-то время стояли, широко расставив ноги и немного согнувшись. Позы были очень двусмысленные. Впрочем, с голодухи мне много чего казалось двусмысленным. С остальными бойцами я вернулся к месту засады. Дорога в этом месте проходила между двумя невысокими пологими холмами, поросшими деревьями и кустарником. Арбалетчики, как на учениях, рассчитались на первый-второй и разошлись каждые на свой склон. Быстро нашли места для позиций, обеспечили дополнительное укрытие, если требовалось. Мы с Хайнрицем Дермондом прошли каждый вдоль своего склона, поверили маскировку. На этот раз я занял позицию не в конце, а в начале засады, в том месте, где лес начинал редеть, и дальше шли заброшенные поля. Оттуда хорошо просматривалось все открытое пространство. Я не сомневался, что погоня будет, но не мог угадать, сколько человек пошлют. Надеюсь, что не всю конницу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Они появились часа через два. Около трех сотен всадников: десяток рыцарей и оруженосцев, две сотни хобиларов и около сотни лучников, которые использовали коней только для того, чтобы добраться до места сражения. Скакали хлынцой. Выехав из леса, они сбились поплотнее и поскакали быстрее. Разведка — отряд человек из двадцати — опережала основные силы всего метров на пятьдесят. Видимо, уже потеряли надежду, что догонят нас. Наверное, они проехали бы еще километра три-четыре и развернулись, побоялись глубоко вклиниваться на нашу территорию. Исчезновение нескольких отрядов кое-чему научило их. К счастью, не многому.

— Приготовились! — негромко крикнул я.

Мою команду передали по цепочке по обоим склонам. Они казались мирными, словно приглашали остановиться здесь на пикник. Оба склона у дороги покрыты зеленой травой и цветами. Выше шли кусты, не такие густые, как маквисы в горах на юге, но и редкими не назовешь. Еще выше росли деревья, сперва поодиночке, а потом все гуще. Где- то между ними прячутся мои арбалетчики. Даже мой наметанный взгляд не увидел ни одного.

Не заметили и враги. Первыми, сбавив ход и немного растянувшись на узкой дороге, проскакали мимо меня разведчики. Это были гасконцы. Они подначивали своего сослуживца, у которого оборвалось стремя, что считается дурной приметой. Судьба иногда предупреждает нас, только мы не понимаем ее знаки. Если бы он остановился, чтобы приладить стремя, то спасся бы. Гасконец отшучивался, что и без обоих стремян обгонит любого. Сейчас у него будет возможность доказать это.

Я приказал щадить лошадей и уничтожать наездников. С животными будет меньше мороки, чем с людьми. Когда в засаду втянулось две трети вражеского отряда, наконец-то протрубил горн. Анри де Халле позвал пионеров на завтрак. Я уже заждался, подумал, не заснули ли они там с Хайнрицем Дермондом?! Привык, что сам решаю, когда начать. Теперь буду знать, как тяжело ждать моим бойцам.

Стрелял по лучникам, которые ехали в хвосте отряда. Они самые опасные для нас. Оказались и самыми трусливыми. Я успел свалить всего девятерых лучников, остальные успели выскочить из зоны поражения и без оглядки поскакать дальше. Они сюда приплыли безнаказанно убивать и грабить, а не погибать зазря. Я сразу переключился на хобиларов, которые последовали примеру лучников. С дистанции несколько десятков метров я бил в голову без промаха. Старался попасть в лицо, а если мне подставляли затылок, бил и в него. Шлемы на такой дистанции не спасали. Остановился, когда опустошил весь колчан. К тому времени по полям мимо сожженной деревни уматывало меньше сотни вражеских всадников, в основном лучники. Остальные лежали на дороге и в начале поля, по которому метались две раненые лошади. Еще одна лошадь билась на дороге, пытаясь встать. Болт попал ей сразу за левой передней лопаткой и перед седлом. Видимо, наездник придержал лошадь, когда болт уже летел с упреждением. Наездник лежал рядом — молодой мужчина с длинными русыми волосами, которые открыл слетевший шлем. Второй болт попал англичанину в горло спереди и почти весь вылез сзади. По древку к земле стекала кровь, которая в ярких лучах солнца приобрела цвет киновари.

— Спускаемся! — громко крикнул я.

Арбалетчики быстро сбежали по склонам к дороге, занялись самым приятным для солдата делом — сбором трофеев. Разбившись на пары, они добивали раненых и ловко вытряхивали убитых из доспехов, одежды и обуви. Двое прирезали раненую лошадь, сняли с нее седло и попону, а потом и шкуру, в которую сложили порубленное фальшионами мясо, оставив на дороге груду дымящихся кишок, крупные кости, голову, копыта.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Отвезите мясо, пусть приготовят к нашему приходу, — приказал этим двум.

Лошадь — это килограмм триста мяса. Всему отряду, включая девиц и пленников, хватит на сегодняшний день и немного останется на завтра. Захватим и раненых лошадей. Если раны легкие, подождем, когда выздоровеет, и продадим, если тяжелые, прирежем на днях. Я уже так привык к конине, что с удивлением вспоминаю времена, когда считал ее экзотичным продуктом.