Дом на улице Мечты - Лайза Джуэлл

– Нет, – ответила Руби и повернулась к Томми. – Я посижу, пока не вернется твой отец. А потом свалю.

Томми пожал плечами и ушел обратно в гостиную, прихватив свою кружку с чаем.

– Слушай, – сказала Руби, повернувшись к матери. – Скажу честно. Я в заднице. В полной.

– Ах, вот оно что, – улыбнулась мать несчастной улыбкой.

– Вот оно что? – не поняла Руби.

– Ну, я знала, что ты пришла не только поговорить, – ответила мать.

– Мам, слушай. Я же никогда не просила у тебя денег, так ведь? Я с шестнадцати лет сама по себе. Без твоей помощи. Все, что я прошу – пара сотен фунтов, чтобы расплатиться с долгами, – взмолилась Руби.

– Ну так найди работу.

– Это невозможно.

– Почему?

– Потому что я ничего не умею. Кто, черт возьми, даст мне работу?

– Бог мой, Трейси, ты правда думаешь, что абсолютное большинство людей в этой стране хоть что-нибудь умеет? Думаешь, я что-нибудь умею? Думаешь, если бы у меня был выбор, я бы всю неделю торчала у миссис Скотт? Мыла бы ее задницу и стирала бы белье? Думаешь, я не хотела бы уметь хоть что-то, иметь талант, быть особенной? Каждый хочет быть особенным, Трейси, но в том и суть взросления – нужно суметь понять, что ты ни черта не особенный, а такой же, как все.

Руби вздохнула и ухватила себя за кончик носа. Девиз их семьи: «Ты ничем не примечательна». Все свое детство Руби только и слышала: «Прекрати кривляться!», или «Тоже мне, нашлась мадам!», или «Слишком много о себе думаешь!» – и все в таком духе. Она терпела, пока ей не исполнилось шестнадцать. Тогда ее терпение лопнуло. Она собрала вещи и ушла из дома, переехав в Лондон с первым же встречным мужчиной, который сказал, что она особенная. Сказал лишь затем, чтобы затащить ее в постель, но это было неважно. Она сбежала. Официально сменила имя на Руби и начала устраивать собственную жизнь.

– В любом случае я не для того сюда пришла, чтобы ты мне напоминала, какое я ничтожество. Я пришла, потому что ты – моя мать, а мне нужна помощь. Мне очень плохо, – произнесла Руби.

– Насколько? – переспросила мать.

– Скажем так, у меня задолженность по кредитной карте, и банк ее заблокировал. К тому же я еще и другим людям должна, – объяснила Руби.

– Каким людям? – не поняла мать.

– Друзьям, коллегам, – пожала плечами Руби.

– Гангстеров среди них нет? – поинтересовалась мать.

– Нет, – ответила Руби.

– То есть проблемы тебе не грозят? – спросила мать.

– Нет. Если ты о том, что меня могут побить, то нет. Но мне грозит другое: я могу лишиться жилья и многих своих друзей.

Мать повернулась к ней спиной и уставилась в окно, сунув руки в карманы своей медицинской формы. Руби взглянула на мать. Ее волосы подернулись сединой, плечи стали еще более покатыми, чем были всего лишь пару лет назад, а стопы были покрыты мозолями. У нее появился лишний вес. С матерью произошли разительные перемены: за относительно небольшой период времени она окончательно превратилась в женщину среднего возраста.

– Нет, – произнесла она. – Я ничем не могу тебе помочь, милая. Прости.

– Что? – опешила Руби.

– Я не могу дать тебе денег. Это было бы несправедливо по отношению к моим мальчикам и ко мне, – пожала плечами мать.

– Несправедливо? – переспросила Руби, не веря собственным ушам.

– Да. Я очень много работала, чтобы заработать эти деньги. Правда. И делала то, что ты даже себе представить не можешь. А ты только и занимаешься тем, что мечешься вокруг и пытаешься всем доказать, какая ты особенная. Так вот – меня этим не проймешь. Придется тебе найти другой способ, – сказала мать.

– О, действительно: ты с таким трудом зарабатываешь себе на хлеб, а потом позволяешь Эдди пропить все это в пабе, но при этом у тебя нет денег для собственной дочери? – воскликнула Руби.

Мать пожала плечами, снова вскинув брови:

– Ты не вправе у меня ничего требовать, Трейси.

– Нет уж, кое-что ты мне должна. Это ты привела в дом этого мужика. Ты его привела и позволила ему разрушить все: уничтожить мое детство, обращаться со мной, как с дерьмом, бить и унижать меня. А сама молчала в тряпочку. Так что ты должна мне, мама. Много, – отчеканила Руби.

Мать вздохнула, взялась за завернутого в пленку цыпленка на столе и снова вздохнула.

– Знаешь, – Руби встала на ноги и взяла в руки сумочку, – я не хотела приезжать. Вот честно. Я знала, что попусту потрачу время. Но потом какой-то голос в моей голове начал повторять: «Она твоя мать, она твоя мать, она твоя мать». Словно это на самом деле что-то значило. Словно быть матерью – нечто важное, особенное. Но, очевидно, как и все остальное в твоей жалкой, обычной, унылой жизни, это не так.

Она вышла из кухни и прошла мимо гостиной. Распахнув дверь, Руби посмотрела на своих братьев.

– Не слушайте ее, – прокричала она. – Не позволяйте ей убедить вас, что вы обычные. Каждый человек особенный. Даже вы. Вы особенные.

Ответом был лишь недоуменный взгляд трех пар по-детски распахнутых глаз.

– Увидимся, когда вы вырастете, – сказала Руби, – и будете готовы уйти из этого гадючника.

А потом она ушла, хлопнув дверью.

41

К вечеру понедельника стараниями бригады Дэмиана в одной из ванных комнат уже стояла новая сантехника. К вечеру вторника была готова и вторая ванная. В среду утром явился Дэмиан, чтобы принять работу.

– Клево все выглядит, – сказал он, стоя посреди одной из ванных. – Очень клево.

Затем Дэмиан заглянул в коробку с плиткой, стоявшую на полу.

– Это для стен? – спросил он.

– Да. И для пола, – ответил Тоби.

– Прекрасно, – сказал Дэмиан. – Замечательно.

– Вы ведь разбираетесь в последних тенденциях, Дэмиан? Вы наверняка знаете, что может понравиться тому, кто захочет купить подобный дом. По-вашему, у меня получилось? Ванные выглядят достойно? – спросил Тоби.

– То, что надо, – сказал Дэмиан. – Да. В самый раз. Известковая плитка – последний писк моды.

– А что насчет декорирования? Я думал сделать стены серыми, уже выбрал панели из белого дерева, а еще нужно, наверное, добавить что-нибудь синее. Так нормально? – снова спросил Тоби.

– Что-нибудь синее? – недоумевающим тоном произнес женский голос.

Тоби и Дэмиан одновременно обернулись на звук. Это была Руби. Она была одета в футболку с вырезом и крошечный кусочек джинсовой ткани, который, как Тоби предположил, был юбкой. Юбка обнажала ее очень бледные и очень худые ноги. Над правым коленом виднелся большой синяк.

– Ой, – сказал Тоби. – Привет.

– Привет. Что происходит? – спросила Руби.

– Знакомься, это Дэмиан. Он работает над проектом, – произнес Тоби.

Руби не поняла:

– Над проектом?

– То есть не над проектом. Ну, он за все тут отвечает. Знаешь, ванные комнаты, кухня, все такое, – пояснил Тоби.

– Привет, Дэмиан! – встав в соблазнительную позу, Руби улыбнулась Дэмиану одной из своих фирменных улыбок. Руби вела себя так бесстыдно и бесцеремонно, что Тоби стало за нее совестно. – Должна заметить, – заглянула она в ванную, – не ожидала, что ты сочтешь, будто мы заслуживаем такую роскошь, Тобз: вся эта плитка цвета лайма, душ Шарко и всякое такое. Зачем так тратиться из-за нас?

– Ну, если собираешься что-то сделать, почему бы не сделать все так, как надо? – подмигнул Тоби.

– Так не то чтобы я жаловалась. Наоборот, все это очень красиво. Я просто немного удивлена, что ты столько денег на это угробил, вот и все, – объяснила Руби.

– Ну… Это не так уж дорого стоит, – пожал плечами Тоби.

– Ха! – недоверчиво фыркнула Руби. – Конечно.

Она повернулась и посмотрела на Дэмиана.

– Он унаследовал кучу денег от своего старого арендатора и превратился в последнего из великих транжир. Вы видели нашу мебель в гостиной?

– Вы про диваны? – спросил Дэмиан.

– Да, про диваны. Каждый из которых стоит в шесть раз дороже обычного. Уму непостижимо, – ахнула Руби.

– Ну, зато красиво, – пожал плечами Дэмиан.

– Конечно, но вообще мне это кажется не совсем целесообразным. То есть правда – зачем так тратиться ради нас, жильцов, – произнесла Руби.

– Ну, – сказал Дэмиан, – таковы требования рынка.

– Да, но кого волнуют требования рынка? Мы же не на рынке. Мы просто кучка отбросов общества, – грустно сказала Руби.

Тоби перестал дышать. Дэмиан, казалось, не понимал, что происходит:

– Но люди, которые будут здесь жить после вас, хотели бы видеть красивый дом с хорошими ванными комнатами.

Руби рассмеялась:

– Люди, которые будут здесь жить после нас? Не смешите меня! Тоби никогда не продаст этот дом.

Дэмиан перевел взгляд с Тоби на Руби и обратно.

– О, – сказал он. – Верно.

– Тоби нельзя продавать этот дом, – продолжала Руби. – Что же будет со всеми нами, беспризорниками? Что же будет со мной?

Она прижалась к Тоби и крепко сжала его руку. Потом посмотрела на Дэмиана и увидела недоумение на его лице.