Кавказская война. В очерках, эпизодах, легендах и биографиях - Василий Потто

Сам Потемкин служил олицетворением старинного русского барства и не жалел издержек там, где нужно было поддержать свое представительство. Он окружил себя многочисленной свитой, давал роскошные праздники, и горские князья лучших фамилий всегда толпились около него со своими уорками и узденями. Потемкин ласкал этих представителей черкесской аристократии, дарил и покупал их золотом. При легкомыслии и дикой жадности горцев, он этим путем узнавал обо всех враждебных предприятиях и, принимая своевременные меры, успевал разрушать их в самом зародыше. Но главной системой его политики было правило divide et impera[24] – поддерживать между горцами постоянные распри и, помогая слабым, не давать усиливаться тем, которые могли быть опасны для русских.

В это-то время Потемкин принимал у себя послов шамхала Тарковского, считавшегося валием, то есть правителем всего Дагестана, присланных для принятия русского подданства. В роскошных каретах, сопровождаемые блестящим эскортом из линейных казаков, послы проехали прямо во дворец, где было уже приготовлено все, чтобы ослепить их пышностью, окружавшей наместника. Шествие их открывал церемониймейстер со своими ассистентами, за ним следовал маршал и, наконец, послы, которых почтительно поддерживали под руки наши офицеры.

Миновав длинную анфиладу комнат, процессия вступила в залу, посреди которой величественно возвышался императорский трон. При ступенях трона на богатом кресле сидел наместник.

Выслушав сидя приветственную речь от лица Бамата, он встал со своего места и указал рукой на большой портрет императрицы. После преклонения колен у ступеней трона послы громко и внятно произнесли присягу от лица своего владетеля. Пятьдесят пушечных выстрелов, музыка и грохот барабанов возвестили городу о принятии шамхала в русское подданство.

Все эти благоприятные обстоятельства немало способствовали тому, что хотя линия находилась постоянно в тревожном положении, но она была уже настолько сильна, что даже такое крупное событие, как газават, – священная война, провозглашенная в горах появившимся в то время на Кавказе магометанским пророком, известным под именем Шейх-Мансура, – не могло нарушить общего спокойствия мирных обитателей края. Восстание было подавлено, и Шейх-Мансур должен был бежать за Кубань.

Дела войны, к сожалению мешавшие Потемкину посвятить себя всецело административной деятельности, однако, не помешали ему продолжать дело гражданского развития страны. Отражая набеги горцев, ведя дипломатические сношения с Персией и Грузией, где почти во все время его управления шли кровопролитные междоусобные войны, он в то же время в тиши кабинета обдумывал, а затем и приводил в исполнение много полезных мер. Кавказ обязан ему не одним заселением своего степного пространства мирными селами и деревнями. При нем же учреждены из бывших крепостей первые кавказские города: Кизляр, Моздок, Екатериноград, Ставрополь, Георгиевск и Александровск (Александровск и Екатериноград впоследствии были обращены в казачьи станицы). Он вызвал на Кавказ немецких колонистов, чтобы с их помощью устроить несколько заводов для шелководства и виноделия и дать сельскому хозяйству русского крестьянина вообще более широкое и правильное развитие. Наконец, он же хлопотал о привлечении в новозаселяемый край армян, на которых смотрел как на посредников в нашей торговле, начинавшей уже мало-помалу зарождаться кое-где в пограничных местах между русскими и горцами. В видах же большего обеспечения русской границы им сделана была попытка обратить весь кабардинский народ в поселенное войско, вроде казачьего, но, к сожалению, эта мера оказалась преждевременной, и Потемкин вскоре вынужден был от нее отказаться.

В 1787 году, когда началась вторая турецкая вой на, граф Павел Сергеевич назначен был в Дунайскую армию и передал ведение военных действий генерал-аншефу Текелли. Потемкин уже не возвращался на Кавказ, хотя и сохранял за собой звание кавказского наместника до 1791 года, когда назначен был туда генерал-аншеф Иван Васильевич Гудович.

В действующей Дунайской армии Потемкин особенно отличился при штурме Измаила, во главе знаменитых фанагорийских гренадер, и награжден орденом Святого Георгия 2-й степени. Затем он отправился в Польшу, участвовал в победах Суворова, получил чин полного генерала, а через два года, возвратившись в Москву, неожиданно скончался от удара.

К сожалению, эта внезапная смерть вызвала среди современников различные загадочные толки, весьма нелестные для памяти покойного графа. Случилось так, что он скончался в тот самый день, когда получил известие о назначении в Петербурге формального следствия по поводу одного замятого им прискорбного дела, имевшего место на Кавказе в последний год его управления.

Обстоятельство это, набросив мрачную тень на память одного из даровитейших людей екатерининского века, состояло в следующем. Один из братьев персидского шаха аги Мохаммед-хана, спасаясь от его преследований и настигаемый погоней, бросился в Кизляр искать защиты у русских. Тогдашний комендант Кизляра, бригадир Вишняков, послал к нему навстречу несколько лодок с солдатами, но едва солдаты вошли на корабль, как бросились на персиян, перерезали их, разграбили несметные сокровища, вывезенные с собой принцем, а самого его бросили в море. Почему Потемкин замял такое вопиющее дело – тайна, которая сошла с ним в могилу.

В заключение нелишне прибавить, что граф Павел Сергеевич был известен в русской литературе многими сочинениями. Из них два капитальных труда его – «История Пугачевского бунта» и «Описание кавказских народов» – остаются неизданными и поныне. Обстоятельство, о котором нельзя не пожалеть, потому что в сочинениях, составленных не очевидцем только, но лицом, близко стоявшим ко всем описываемым событиям, нужно ожидать много интересных данных и разъяснений в истории как Пугачевского бунта, так и Северного Кавказа в XVIII веке.

XII. ШЕЙХ-МАНСУР

В 1785 году на Кавказе появился загадочный человек, известный под именем Шейх-Мансур, положивший зачатки полуполитического, полурелигиозного магометанского учения, впоследствии развившегося в то, что называется «мюридизм» и представляет собой объявление магометанским кавказским миром беспощадной войны христианству и России.

Происхождение Шейх-Мансура неизвестно. Совсем в недавнее время профессор Туринского университета Оттино открыл в Туринском государственном архиве любопытные документы, относящиеся к Шейх-Мансуру, именно – мемуары и письма его, подлинность которых, однако, остается вопросом. В октябре 1786 года, вероятно, после поражения, нанесенного Мансуру Потемкиным за Кубанью, один из трех европейцев, ближайших сподвижников пророка, похитил заветную шкатулку его с драгоценностями, в которой хранились мемуары, и с ней бежал в Константинополь, где и продал рукопись вместе с другими бумагами посланнику сардинского короля Виктора Амедея III. Собственноручные же письма Мансура сохранились у живущего и теперь в Монферате его внука. Многие из них подписаны прямо: «Projeta Mansur» («Пророк Мансур»).