ИМПЕРАТРИЦА ФИКЕ - Всеволод Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чтобы не терять времени на предисловия, да позволит мне ваша светлость иметь честь с полным удовольствием сообщить ей, в чем дело…
По именному повелению ее императорского величества я должен передать вашей светлости, что августейшая императрица пожелала, чтобы ваша светлость в сопровождении вашей дочери прибыла бы возможно скорее в Россию, в тот город, где будет находиться императорский двор. Ваша светлость слишком просвещенны, чтобы не понять истинного смысла этого нетерпения, с которым ее величество желает скорей увидать вас здесь, как равно и принцессу вашу дочь, о которой молва уже сообщила ей много хорошего».
- Боже мой! - воскликнула герцогиня, обернувшись к распятию, что чернело на белой стене над столом. - Боже мой! Благодарю тебя! Какой чудесный Новый год послал ты нашей бедной семье!
- Нам предстоит интересное путешествие! - сказал герцог.
- «В то же время несравненная монархиня наша указала именно предварить вашу светлость, чтобы герцог, супруг ваш, не приезжал вместе с вами…»
Герцог даже приподнялся в кресле:
- Это почему же?
- «Ее императорское величество имеет весьма уважительные причины не желать этого! - выразительно подчеркнула голосом герцогиня следующие слова письма обергофмаршала Брюммера. - Полагаю, ваша светлость, что достаточно одного слова, чтобы воля нашей божественной монархини была выполнена».
Герцогиня дочитала до точки и перевела теперь лорнет на мужа.
- Очевидно, в Петербурге отлично знают, что вы - только бедный солдат, и ничего больше! - с состраданием произнесла она и читала дальше:
«Чтобы ваша светлость не была в затруднений, чтобы вы могли сделать несколько платьев для вас и для вашей дочери и могли, не теряя времени, предпринять это путешествие, честь имею приложить к настоящему письму вексель, по которому ваша светлость получит деньги по предъявлении. Правда, сумма скромна, но надобно сказать, ваша светлость, что это сделано с умыслом, чтобы выдача слишком большой суммы не бросилась бы в глаза тем, кто следит за нашими действиями…
Сообщив вашей светлости, что мне было поручено, позволю себе прибавить, что для удовлетворения излишнего чужого любопытства ваша светлость может объяснить, что долг и вежливость требуют от вас поездки в Россию, как для того, чтобы поблагодарить ее императорское величество за неизменную благосклонность, оказываемую ею герцогскому дому, так и для того, чтобы видеть священнейшую из государынь, милостям которой вы хотите поручить себя…
Чтобы ваша светлость знали все обстоятельства, имею честь сообщить вашей светлости, что король Прусский посвящен в этот секрет, и потому ваша светлость можете говорить с ним об этом или же не говорить, как найдете более уместным. Что касается меня, то я бы почтительнейше посоветовал бы вашей светлости поговорить об этом, с его величеством королем. Мне затем остается только лишь прибавить, что я с полным почтением и преданностью имею честь быть
Брюммер.
Санкт-Петербург, 17 декабря 1743 году.
Примечание: «Если ваша светлость найдет это удобным, вы можете ехать под именем графини Рейнбек с дочерью до самой Риги, где найдете эскорту, которая вам назначена».
- Боже мой! Боже мой! - шептала герцогиня, сжав седеющую голову обеими руками и раскачиваясь всем телом. - Какое счастье! Силы небесные покровительствуют нам! Неужели же исполнится все, о чем я мечтала в длинные ночи в этом проклятом Штеттине?
- Все это прекрасно, - вымолвил герцог, набивая табаком длинную трубку с бисерным чубуком. - Но почему все-таки никто не хочет спросить по этому поводу моего мнения - мнения отца и мужа?
- Удивительный вопрос! Или вы не понимаете, что, пока это дело не вышло из женских рук, оно почти ничего не значит в политическом смысле и, значит, не может вызвать нежелательных осложнений? А потом, что вы понимаете в России? Это мой брат, который был…
- Покойный ваш брат, который был женихом императрицы Елизаветы? Я слышал эту историю уже много раз. Много! Я только очень удивлён, что вы опять начинаете какую-то длинную интригу, из которой ничего не выйдет, как ничего до сих пор не выходило из ваших интриг…
- Согласна с вами! И вполне! Действительно, что вышло из длинной интриги, закончившейся нашим браком? Ничего! Маленький князек в крохотной стране… Захолустный владыка! Несчастная жена!
Герцогиня на момент было заплакала, герцог осторожно молчал. А через полминуты, вытерев глаза, она уже энергично рубила ладонью воздух:
- Чтобы раз навсегда положить конец вашим сомнениям в этой «интриге», я должна сказать вам, что ее ведет не кто иной, как…
…?!
- …его величество король. Да, наш король Фридрих! Вы скоро убедитесь в этом! Но бедная Фике! Найдется ли в ее хрупком теле достаточно сил, чтобы пройти через такие испытания…
- Ручаюсь за нее! - сказал герцог. - Это моя дочь! Дочь прусского солдата.
В дверь постучали.
- Войдите! - крикнул герцог. Снова на пороге стал верный Фриц в старой своей штопанной ливрее.
- Эстафета из Берлина! Экстренно! - объявил он. Герцогиня всплеснула руками:
- Неужели оттуда?
Снова румяный, озябший юный офицер с пятнами от талого снега на мундире стал на пороге и, отсалютовав, вручил герцогу пакет с пятью печатями.
- От его величества!
- Ну, какова дорога? - радушно спросил герцог.
- Гнусная, ваша светлость!
- Ха-ха, добрая кружка вина сейчас не повредит, - сказал герцог и хотел было захохотать, но спохватился под ненавидящим взглядом жены. - Вы свободны!
Не успела захлопнуться тяжелая дверь, как пакет очутился в руках Иоганны-Елизаветы.
- «Государыня моя кузина! - громко прочла она и уничтожающе посмотрела на супруга. - Не сомневаюсь, что вы уже знаете из писем из Санкт-Петербурга, до какой степени ее императорское величество императрица всероссийская желает, чтобы вы с принцессой вашей дочерью приехали к ней, и какие меры приняты императрицей для пополнения расходов, связанных с этим путешествием.
Совершенное почтение, питаемое мною к вам и ко всему, касающемуся вас, обязывает меня сказать вам, какова собственно цель этого путешествия, а, доверенность моя к прекрасным качествам вашим позволяет мне надеяться, что вы осторожно отнесетесь к моему сообщению по делу, успех которого вполне зависит от непроницаемости его тайны.
В этой уверенности я не хочу далее скрывать от вас, что вследствие уважения моего к вам и к принцессе, вашей дочери, и у меня явилась мысль о браке ее с кузеном, с русским наследником…»
- Надеюсь, вы видите теперь, кто ведет эту «интригу»? - надменно спросила герцогиня у мужа.
И читала дальше:
- «Я приказал хлопотать об этом в глубочайшем секрете, в надежде, что вам это не будет неприятно, хотя при этом встретились некоторые затруднения, особенно же по близкому родству между принцессой и великим князем. Тем не менее найдены уже нами способы устранить эти препятствия и до последнего времени успех этого предприятия был таков, что я имею все основания надеяться на счастливый исход, если вам будет угодно дать свое согласие - пуститься в путь, предлагаемый вам ее императорским величеством. Но так как только немногим известна сия тайна и так как крайне необходимо ее сохранить, то я полагаю, что ее императорское величество желает. чтобы вы таили эту тайну в Германии и чтобы вы особенно позаботились о том, чтобы ее не узнал граф Чернышев, русский посланник в Берлине. Сверх того, меня извещают, что ее императорское величество приказала вручить вам через одну прусскую контору 10 000 на экипаж и на путевые расходы и что по прибытии в Санкт-Петербург вы получите еще 1000 дукатов, на путешествие в Москву. В то же время ее императорское величество желает, чтобы по приезде в Москву вы говорили бы всем, что это путешествие единственно для принесения ее императорскому величеству личной благодарности за ее милости к вашему покойному брату и вообще ко всей вашей семье.
Вот все, что я могу сообщить вам в настоящее время, и так как я уверен; что вы воспользуйтесь этим со всевозможной осторожностью, то был бы бесконечно польщен, если бы вам было угодно согласиться со всем, что я вам сообщил и парою слов известить меня о вашем взгляде на это дело.
Впрочем, прошу вас верить, что и впредь я не перестану стараться в вашу пользу в этом деле и что остаюсь благодарным к вам.
Фридрих-Rex [Король (лат.)]
Берлин, 30 декабря 1743 году».
Как добрые немецкие супруги, герцогская чета всегда спала вместе на широкой постели под старым штофным одеялом, под траченным молью балдахином, ещё вывезенным из Цербста, где наверху парил в облезлой позолоте амур в кольце розового венка, поддерживающий тяжелые виды видавшие складки. Три последующие длинные январские ночи превратились теперь для дебелого герцога в постоянную пытку, так как супруга-герцогиня не давала ему спать, требуя от него всестороннего обсуждения своих лихорадочных планов.
