Морская история казачества - Александр Смирнов

И его капитан не стал рисковать. Подобрав всех, кто смог и успел спрыгнуть в шлюпки, он дал ход и на полных парах скрылся от прицела казачьих артиллеристов и стрелков. Англичане с оставляемого судна так спешили, что забыли даже снять флаги с мачты. Поскольку отлив не закончился, есаул Николай Краснов кликнул охотников, и 20 казаков направили своих коней в воду. На лошадях, доехав по мелкой воде до брошенной канонерки, кавалеристы взобрались на палубу. Сорвав с мачты Большой и Малый флаги ВМС Великобритании, сняв со станков две медные 24-фунтовые пушки, они зажгли корабль. Надо было спешить — отлив заканчивался, кони вплавь не смогут вытащить тяжелые орудия… С пожаром станичники, пожалуй, перестарались. Но, видимо, зажглась в их жилах кровь потомков Разина, Минаева и Булавина, которые жгли трофейные суда, не задумываясь. И новейшая трехмачтовая паровая канонерская лодка, вооруженная двумя орудиями и бомбической пушкой, доплывшая сюда через Атлантику и Средиземное море, сгорела в водах Азовского моря, к утру — до подводной части. У казаков за весь ночной бой потери — трое раненых. И синяки на спине протоиерея.

Днем казаки пытались снять с обгоревшего остова канонерки паровую машину и бомбическую пушку, но корабль стало заносить песком, а с моря появилось еще 7 английских пароходов. Работы пришлось прекратить и готовиться к отражению десанта. Его они достойно и отбили.

Медные пушки с канонерки, осмелившейся сорвать всенощную службу в соборе, отправили в Новочеркасск (они и сейчас, в начале XXI века, лежат на подставках у входа в Музей Донского Войска). А английские военно-морские флаги отправили в Санкт-Петербург, в Морской музей. Как свидетельство морской победы донских казаков. За что были удостоены похвалы на страницах «Морского Сборника». Морской корабль был захвачен кавалерией! Такой пощечины Королевский флот ее Величества не получал, пожалуй, со времен своего основания. Ни от кого. Только от донских казаков.

Закончилась война. От русского Черноморского флота остались одни воспоминания. От Севастополя — руины. Лишь барказы Азовского казачьего Войска оставались в строю, доказав свою состоятельность для войны на море. Но царские адмиралы по-прежнему скептически кривили губы при упоминании о казачьем флоте. Казачий флот — в их понимании — дело сухопутное. Приказ по Военному министерству № 34 от 20 февраля 1856 года повторил Указ Императора от 19 февраля: «О пожаловании чинам Азовского Войска прав и преимуществ, чинам армии предоставленным».

К марту 1861 года на Сухумской военно-морской станции несли службу 18 казачьих команд при 12 офицерах на 22 барказах. На Константиновской: 10 барказов при 26 командах и 4 офицера. К лету ВМС Азовского казачьего Войска насчитывали 26 команд, 16 офицеров и 52 вооруженных судна, включая учебные. Для сравнения: согласно мирному договору, подписанному Россией в Париже в марте 1856 года, русским разрешалось оставить на Черном море только шесть (!) паровых фрегатов. Барказ, конечно, не паровой фрегат, но 6 против 52 — это впечатляющая разница!

Даже боевая подготовка «чинов армии» должна была проходить на море, на вооруженных судах. 29 августа 1861 года император Александр II утвердил Положение Военного Совета Военного министерства, согласно которому предписывалось: «Для практического учения казаков-азовцев построить два барказа в Ростове-на-Дону в счет Интендантства Кавказской армии». То есть на реке Дон строили учебные суда азовцев. При этом отмечалось, что «Азовские и Новороссийские (Военно-морская станция азовских казаков Константиновская — это нынешний город Новороссийск. Получается, что запорожцы-азовцы еще и основатели города Новороссийска?) казаки, во время перехода морем, вместо кормовых денег, получают довольствие наравне с морскими чинами, но за счет Войсковых сумм». И опять же — образ жизни и службы морской, бюрократическое подчинение — сухопутное. Не в этом ли кроется истинная причина кончины Азовского казачьего Войска?

Впрочем, официальная причина так и не была объявлена. Историк Азовского Войска, потомственный азовский казак — Гаденко, в своей книге верноподданнически объяснил это тем, что, дескать, «окруженное мирным населением, управляемое своими особыми положениями, Азовское казачье Войско вносило диссонанс в окружающую его обстановку, поэтому его упразднение являлось логическим концом его кратковременного существования». Но, если следовать его логике, «вносило диссонанс» тогда и Донское Войско, и Кубанское, да любое казачье Войско империи было «окружено мирным населением». Но их отчего-то не переселяли и не распускали. Против разоружения и переселения азовских казаков выступил граф Евдокимов.

«К переселению Азовских казаков, приобретших характер морского населения[43], можно приступить, лишь когда будет закончено замирение Черноморского побережья».

Аристократ оценил морское искусство азовских казаков и отмечал, что пока на море появляются вооруженные галеры непокорных горцев — оставаться без казаков-моряков нельзя. Его поддерживал другой именитый аристократ России — граф Строганов. Но все тщетно — уже весной 1862 года с военно-морской станции Константиновской (ныне город Новороссийск, новороссийские казаки) было выселено 206 казачьих семей. Из станиц Покровской и Никольской на Кавказскую сухопутную линию, однако порознь и без оружия. Казачьи семьи заволновались — станичники стали вооруженным бивуаком у Анапы и категорически отказались исполнять правительственные указания. Перепутанные чиновники вызвали войска — в ответ казаки заняли круговую оборону… С обеих сторон стали взводить курки.

Тут на царских бюрократов нашло отрезвление. Доводы для Петербурга о том, что азовские казаки — бунтовщики, даже они посчитали неубедительными. Многие знали об их верности самодержавию в мае 1828 года и о храбрости в Крымскую кампанию. Дойди дело до вооруженного столкновения между казаками и армией — виноватили бы не казаков, а чиновников. В итоге казакам оставили оружие и разрешили заселяться на новых землях компактно. На Кавказе запорожцы-азовцы основали тогда четыре станицы: Северскую, Азовскую, Дербентскую и Панойскую.

Известия о том, как проходит переселение на Кавказ, достигли станиц Азовского Войска — Ново-Спасовской и Петровской. В куренях забурлило недовольство — не подчинимся, казаки не трусливые холопы! Слава Богу, ходили и на турка, и на черкеса, и англичан не страшились. Не поедем! Надо послать к царю — пусть, как его прабабушка Екатерина Великая, он выслушает казаков! Поверит, как батюшка его, Николай Павлович, вечная ему память! Решили — тайно от начальства пэслать делегатов в Петербург, к самому царю!

В то время обращение на Высочайшее имя без уведомления непосредственного начальства, «через голову», приравнивалось к государственному неповиновению. И каралось в зависимости от обстоятельств. Может быть, казаки и не решились бы на такой шаг, но случился у них советчик-подстрекатель из соседнего Бердянска — Лейба Шепель. Из-за чего этот местный предприниматель принял близко к сердцу проблемы казаков — неизвестно. Но он дал денег в долг на дорогу до столицы двум азовским казакам — Шевченко и Водолацкому[44]. Те уже было двинулись в путь, да одумались. И вовремя. Генерал-губернатор Новороссийского края Коцебу был неглупым и решительным человеком. Он не стал направлять воинские команды в мятежные станицы. А поехал туда сам, с малой свитой. Да собрал на станичную Раду именитых казаков… И, говоря современным языком, доходчиво объяснил им политику царского правительства.

Переселение пошло живей. Во-первых, казакам оставляли личное оружие: сабли и пистолеты (только орудия и нарезные ружья подлежали передаче в арсенал Кубанского казачьего Войска). Во-вторых, разрешали переселяться компактно. А в-третьих, кто не хотел уезжать далеко, мог приписаться к казакам Кубанского Войска. Уже к лету 1862 года на Кубань было переселено 5 офицерских семей, казачьих — 504. Итого — 2530 душ обоего пола пополнили Кубанское казачество.

Следующий год был таким же неспокойным. 22 февраля 1863 года Управление Иррегулярных Войск Военного министерства издало Приказ № 215 — «Об упразднении Азовского казачьего Войска». Согласно ему все пожалованные этому Войску знамена за боевые отличия, барказы с артиллерийским вооружением и 520 нарезных ружей сдавались арсеналу Кубанского Войска. 5 июля того же года Великий князь Константин и военный министр граф Милютин подписали еще один документ — «Положение об упразднении Азовского казачьего Войска». По нему военное и морское имущество Азовского Войска и знамена сдавались уже не казакам-кубанцам, а регулярной армии. И вновь началось насильственное переселение на Кавказ — в 1863 году туда отправили 80 офицерских и 707 казачьих семей, общей численностью в 5520 человек разного пола и возраста. Еще 550 семей выселили в следующем году.