Похититель сердец - Пенелопа Томас

У Даморны скоро будет достаточно денег для самостоятельной жизни где-нибудь вдали от Лондона. Если все пройдет хорошо, то скоро и он сам, Квентин, окажется свободен как ветер. Впрочем, эти мысли уже не слишком радовали благородного жулика.

Квент облокотился на спинку стула и, покусывая губы, стал думать да гадать, что же такое с ним происходит, почему не радует его свобода, некогда столь желанная? Он не нуждается ни в деньгах, ни в друзьях, как это было и в Оксфорде. Больше всего он хотел, чтобы Реджинальд вернул ему должок.

Квент встал со стула и подошел к окну. Выходить на работу было еще рано.

Даморна… Квент знал, что Даморна прекрасно сможет устроиться в Новом Свете. Девушка очень живуча. Она быстро справляется со всеми невзгодами.

Господи! Когда же она успела так завладеть его, Квента, сердцем? До того, как он уложил ее в постель, или после? Но уж наверняка не из-за самой постели. У него хватало подружек в Лондоне, но никто не значил для него столько, сколько значит теперь она. Впрочем, некогда распускать слюни! Солнце садится, пора идти. Уизел наверняка уже ждет с лошадьми.

Логхтон Холл располагался в нескольких милях от Лондона. Дорога туда в хорошую погоду занимала около четырех часов. Сейчас погода немного испортилась. Надо торопиться!

Квент оседлал своего гнедка, а Уизел уселся на воронке. Друзья пустили своих коней галопом. Нечего было медлить. Квент собирался вернуться домой к рассвету. Он еще раз проверил, на месте ли его пистолет. Если на них нападут разбойники, то Квент встретит их достойно!

К полуночи оба авантюриста добрались до Логхтон Холла.

— Славно скакали, — прошептал Квентин, чувствуя, как его переполняют странные чувства: он вновь видит знакомые стены, башню. Блудный сын вернулся, но вернулся, как тать в нощи.

— Уизел, возьми лошадей и отведи их вон на ту ферму, — Квент махнул рукой направо. — Кликни Уильяма и скажи, что это я тебя послал. Он их покормит и почистит. Я через час буду с вами.

Квентин побежал по дорожке, ведшей в Логхтон Холлу. Щебенка хрустела у него под ногами, и он перебрался на траву, предпочитая лучше вымочить ноги в росе, чем привлекать к себе внимание излишним шумом. В маленькой комнатке, что рядом с кухней, горел свет. Там живет Хэлли. Она очень любит предаваться вязанию в это время суток. Шторы на ее окнах были плотно задернуты. Квентин различил смутный силуэт сгорбившейся над вязальными спицами старушки. Постучал в окошко костяшками пальцев: удар, пауза, два быстрых удара подряд.

Хэлли быстро раздвинула занавеси, потом метнулась к двери, желая проверить, хорошо ли та заперта. Дверь была заперта наславу, и старушка подбежала обратно к окошку. Торопливо распахнула это окошко. Квент проворно вспрыгнул на подоконник и очутился в комнате Хэлли всплеснула ручонками и повисла на шее у столь нежданного визитера.

— Господин Квент, вы вернулись!

— На одну минутку только, на одну минутку, — чуть не прослезился Квент. — Как ты, Хэлли? С вида такая же шустрая, как и раньше!

— За меня не беспокойся, — затараторила старушка, крутя своими черненькими глазками, глубоко запрятанными в сморщенном личике. — Как ты сам? Ужинал?

— Ужинал, но за все время нашей разлуки я ничего не едал вкуснее твоей, Хэлли, стряпни.

— Да уж конечно! Все эти лондонские повара — сущие дураки и не умеют готовить!.. Ах, я так скучала по тебе, мой дорогой мальчик. Как по собственному сыну.

Глаза Хэлли увлажнились.

— А разве это не так? Не ты ли вырастила меня? Не ты ли воспитала?

— Я! Я! И воспитала прекрасно. Намного лучше, чем господина Реджинальда.

— Не вини себя, просто тебе пришлось работать с сильно подпорченным материалом.

Хэлли кивнула. Любовь этой старушки и была той причиной, по которой Квент навещал Логхтон Холл. Кроме того, Хэлли о многом извещала своего любимца.

— Отец здесь? — спросил Квент.

— Да!

— И что он?

— Простите меня, господин Квент, но ваш отец очень тяжелый человек. Он не простит вас. Он ляжет в могилу, но не произнесет твоего имени с благосклонностью.

Квентин опечалился. Он надеялся, что отец пересмотрит свое отношение к нему.

— Неужели он верит в то, что я принимал участие во всех этих закулисных кознях?

— Для него легче поверить в это, чем думать, что…

— Молчи, — перебил Квент старушку. — Я знаю своего отца слишком хорошо…

— Не проходит и дня, чтобы я не напомнила ему о твоей невиновности!

— Ты всегда была добра ко мне, спасибо! Квент поцеловал Хэлли в. лоб.

— А ты, негодник, всегда разыгрывал меня! Внезапно в коридоре послышались мужские шаги.

Квент вздрогнул. Он не хотел, чтобы его видели здесь, в родном доме, и мигом перемахнул обратно через подоконник и притаился внизу, задернув уже с улицы шторы.

— Все в порядке, Хэлли? Мне показалось, что ты с кем-то разговаривала?

Мужской голос был до боли знаком нашему герою.

— Все в совершенном порядке, мистер Оукс, — отвечала Хэлли, — это просто я бормочу себе под нос всякую чепуху. Я люблю сама с собой беседовать во время вязания.

Прошло около минуты. Старушка высунулась из окна.

— Тебе лучше уйти, Квент, мальчик. Что касается до мистера Оукса, то он собирается на охоту.

— Понял. Ну ладно, до свидания, Хэлли. Боюсь, что больше меня здесь ты не увидишь.

Квент вытер слезы старушки и направился к ферме Уильяма, где его ждал Уизел.

Глава пятнадцатая

Лорд Эвертон помог Даморне забраться в карету. Одной рукой он обхватил ее за талию, а другой поддерживал за локоть. Девушка кротко взглянула на него через плечо, улыбнувшись в знак признательности, потом низко наклонила голову, чтобы верхом кареты ей не снесло с таким трудом сооруженную прическу, и села на мягкое сиденье.

— Вам удобно, дорогая? — спросил маркиз, усаживаясь напротив Даморны.

— Да.

— А вам? — обратился лорд к Маргарет.

— Вполне.

— Мы с вами, леди Милфилд, давно уже никуда не выезжали вместе, — опять перевел свои взоры на Даморну величайший дамский угодник всех времен и народов. — Я уж даже заскучал без вас.

— Мне также очень жаль, что простуда на столь долгий срок приковала меня к постели.

Действительно, они не виделись целых две недели, хотя Даморна отнюдь не была сражена ни простудой, ни прочими недугами, а попросту решила вновь навестить с Маргарет Чарльза в Челси. Малышу исполнилось уже шесть месяцев. Он выглядел чрезвычайно здоровым, хорошо кушал, редко плакал.

— Вы сегодня такая тихая, — заметил Эвертон. — Надеюсь, вы поправились окончательно?

— Пожалуй, да. Простуда, — кстати, лютая, милорд, — не дала никаких осложнений…