Когда она ушла - Блейк Пирс

Она толкнула дверь и та легко открылась. В этих краях опасаться воров не приходилось. Она сделала шаг внутрь и осмотрелась. В просторной, но уютной единственной комнате в доме было темно, тут и там стояли незажжённые газовые фонари. От обшитых сосновыми досками стен шёл тёплый и приятный аромат дерева.

С её последнего визита сюда ничего не изменилось. На стенах всё ещё не висело голов оленей или других признаков дичи: её отец убивал предостаточно животных, однако исключительно для еды и одежды.

Тишину нарушил выстрел снаружи. Она знала, что сейчас не сезон оленей, так что вероятно, он стрелял в более мелкую дичь — белку, птицу или сурка. Она вышла из лачуги и пошла вверх по холму мимо коптильни, где он хранил мясо, а потом в лес по тропе.

Она прошла мимо ручья, из которого он получал чистую воду, и дошла до края того, что осталось от старого яблоневого сада. На ветвях висели маленькие, неровные плоды.

— Папа! — закричала она.

Никакого ответа. Она вошла в заброшенный сад. Вскоре она увидела, что недалеко стоит её отец — высокий, нескладный мужчина в охотничьей шапке и красном жилете. В руках он держал ружьё, а у его ног лежали три мёртвые белки.

Он повернул к ней своё морщинистое, строгое, закалённое лицо, нисколько не удивлённое от вида дочери — и нисколько не радостное.

— Тебе не следует подниматься сюда без красного жилета, дочь, — проворчал он. — Тебе повезло, что я не пристрелил тебя.

Райли не ответила.

— Что ж, здесь теперь больше не на что охотиться, — сказал он с раздражением, разряжая ружьё. — Ты всех распугала своими криками и хождением по кустам. Хоть есть теперь белки на обед.

Он начал спускаться к своей хижине. Райли пошла за ним, едва успевая за его длинными, быстрыми шагами. После стольких лет на пенсии он всё ещё не растерял свою старую армейскую осанку, всё его тело было натянуто, как огромная стальная пружина.

Когда они добрались до хижины, он не пригласил её внутрь, да она и не ждала его приглашения. Вместо этого он бросил белок в корзину у двери, подошёл к пню у поленницы и сел на него. Он снял свою шапку, обнажив свои седые волосы, которые всё ещё стриг коротко, по-моряцки. Он не смотрел на Райли.

Не имея места, чтобы присесть, Райли рухнула на крыльцо.

— У тебя уютно, — сказала она, стараясь придумать тему для разговора. — Я вижу, что ты по-прежнему не оставляешь трофеи.

— Хм, ну да, — сказал он с ухмылкой. — Я никогда не брал трофеи, когда убивал во Вьетнаме. И не собираюсь начинать теперь.

Райли кивнула. Она часто слышала этот комментарий, который всегда произносился с его типичным чёрным юмором.

— Так и что ты тут делаешь? — спросил её отец.

Райли сама задумалась. Чего вообще она могла ожидать от этого жесткого человека, не способного на элементарную привязанность?

— У меня кое-какие проблемы, пап, — сказала она.

— С чем?

Райли покачала головой и грустно улыбнулась.

— Я не знаю, с чего начать, — сказала она.

Он плюнул на землю.

— С твоей стороны было чертовски глупо попадаться тому психопату, — сказал он.

Райли удивилась. Откуда он мог знать? Она не общалась с ним больше года.

— Я думала, ты живёшь полностью без новостей, — сказала она.

— Я иногда езжу в город, — сказал отец. — Там о многом болтают.

Она чуть не сказала, что её «чертовски глупый» поступок спас жизнь женщине. Но быстро вспомнила, что в конечном итоге, это было бы неправдой.

И всё же Райли показалось любопытным, что он знал об этом. Он потрудился и узнал о том, что с ней произошло. Что ещё он мог узнать о её жизни?

«Вероятно, немногое, — подумала она. — Ну или по крайней мере ничего о том, что я сделала правильно, по его мнению».

— Так значит ты рассыпалась после всей этой истории с убийцей? — спросил он.

Райли ощетинилась от его слов.

— Если ты спрашиваешь, страдала ли я от ПТСД, то да, страдала.

— ПТСД, — повторил он, цинично хохотнув. — Я даже не помню, что значат эти чёртовы буквы. По-моему так это модный способ сказать, что ты слаба. Я никогда не страдал от ПТСД, даже вернувшись домой с войны, после всего, что я повидал и сделал, и всего, что было сделано со мной. Не понимаю, как кто-то может отмазываться подобными оправданиями.

Он замолчал, глядя в пустоту, как будто её здесь не было. Райли подумала, что её приезд не закончится хорошо. Она решила рассказать ему о том, что происходит в её жизни: хотя она не услышит от него ничего ободряющего, по крайней мере, можно будет считать, что беседа состоялась.

— У меня проблемы в одном расследовании, пап, — сказала она. — Ещё один серийный убийца. Он мучает женщин, душит их и выставляет в лесу.

— Да, я слышал и об этом. Садит их голыми. Какой-то больной, — он снова сплюнул. — И, дай-ка мне предположить, ты из-за этого в конфликте с Бюро. Власть имущие не понимают, что делают. И не слушают тебя.

Райли была поражена. Как он догадался?

— Со мной было то же самое во Вьетнаме, — сказал он. — Офицеры как будто вообще не понимали, за что они воюют на этой чёртовой войне. Боже, если бы они оставили это на таких, как я, мы бы её выиграли. Мне даже думать об этом тошно.

Райли услышала что-то в его голосе, что слышала не часто — или, по крайней мере, редко замечала. Это было сожаление. Он действительно жалел, что они не выиграли войну. Было неважно, что он совсем не виноват. Он чувствовал свою ответственность.

Изучая его лицо, Райли кое-что поняла. Она была очень на него похожа внешне — больше, чем на мать. Но дело было в чём-то большем. Она и внутренне была похожа на него — не только тем, что ей плохо удавались отношения с людьми, но и его упрямой решимостью, чрезмерным, самоуверенным чувством ответственности.

Всё это было не так плохо. В этот редкий момент ощущения родства она гадала, сможет ли он на самом деле сказать ей что-то, что ей нужно.

— Пап, то, что он делает — это так отвратительно, оставлять тела голыми и в таких ужасных позах, но…

Она остановилась, стараясь подобрать слова.

— Но места, где он оставляет их, всегда очень красивы — леса, ручьи, природа, как здесь. Почему, как ты думаешь, он выбирает такие места для чего-то отвратительного и злобного?

Отец её ушёл в себя. Казалось, что он изучает собственные мысли, собственные воспоминания, говоря о себе в той же степени, как о ком-то другом.

— Он хочет всё начать сначала, — сказал он. — Он хочет пройти весь путь к началу. Разве с тобой происходит не то же самое? Разве ты не хочешь всего лишь вернуться туда, откуда начала, и начать всё заново? Вернуться туда, где была ребёнком? Найти место, с которого всё пошло не так, и изменить всю свою жизнь?

Он сделал паузу. Райли вспомнила, с какими мыслями она ехала сюда — как ей было грустно маленькой девочкой уезжать от этих гор. В словах её отца действительно была какая-то фундаментальная правда.

— Поэтому я и живу здесь, — произнёс он, погружаясь ещё глубже в задумчивость.

Райли тихо сидела и внимала. Слова её отца начали что-то прояснять для неё. Она уже давно поняла, что убийца держит и мучает женщин в своём доме детства, но ей никогда не приходило в голову, что он неспроста выбрал это место, а чтобы каким-то образом вернуться в прошлое и всё исправить.

Всё ещё не глядя на неё, отец спросил:

— Что тебе подсказывает интуиция?

— Что это как-то связано с куклами, — сказала Райли. — Это то, что никак не может понять Бюро. Они всё время движутся в неверном направлении. Он помешан на куклах. Это ключ ко всему.

Он крякнул и потёр свою ногу.

— Что ж, просто следуй своей интуиции, — сказал он. — Не давай эти подонкам указывать, что тебе делать.

Райли была ошарашена. Это не комплимент. Он не пытается быть приятным в общении. Он был тем же вспыльчивым наглецом, каким всегда был. Но почему-то он сказал ей именно то, что она хотела услышать.

— Я не собираюсь сдаваться, — сказала она.

— Чёрт побери, только сдаться тебе не хватало, — прорычал он еле слышно.

Больше обсуждать было нечего. Райли встала.

— Было приятно повидаться с тобой, папа, — сказала она, и она действительно отчасти так думала. Он ничего не ответил, просто сидел и смотрел в землю. Она села в машину и уехала.

Отъезжая от его дома, она осознала, что теперь чувствует себя иначе, чем когда только приехала — и, странным образом, гораздо лучше. Она чувствовала, что что-то разрешилось между ними.

А ещё она поняла кое-что ещё: где бы ни жил убийца, это не было ни арендованное имущество, ни канализационная труба, ни даже ветхая, отвратительная лачуга где-то в лесах.

Это было красивое место — место, где красота и ужас находятся в равновесии, сосуществуя бок о бок.

Спустя какое-то время, Райли уже сидела за стойкой кафе в городке неподалёку. Её отец не предложил ей перекусить, что было неудивительно, а теперь она была голодна и нуждалась в пище, чтобы доехать до дома.