Урал — земля золотая - Коллектив авторов

— Слезайте, ребята, страшного ничего нет.

Ребята спустились, запаслись хворостом, лучиной и решили пройти по узкому проходу. Через несколько метров проход заканчивался обширной комнатой, стены которой были сделаны также из камня.

— Здесь наверно партизаны скрывались, — с дрожью в голосе проговорил Шура.

— Смотрите, что это, — закричал вдруг Федя. В руках он держал смятую оловянную кружку.

— Шашка! Шашка!

На одном из камней висела коротенькая шпага с костяной желтой ручкой, на ручке был какой-то странный рисунок.

— Это кортик, — догадался я.

Мы долго обследовали странное жилище, но ничего больше не смогли найти. До сих пор никто из нас не знает, что за загадка скрывается в этом убежище, кто построил его и для чего?

К вечеру мы решили вернуться домой. Километрах в пятнадцати от нашего завода река Сим разделилась на два рукава, и одна часть, обойдя гору, потекла спокойно дальше, а вторая — подойдя к самой горе, вдруг исчезла под высокую скалу.

— Тут ей и капут, — обрадовался Шура.

— Нет, брат, не капут, — не согласился Федя. — Километра через два река Сим снова появляется на поверхности.

— Да это наверно не Сим, — упрямился Шура. — Как это может река исчезнуть под землю, а потом снова появиться?

— Ну, ты и Фома неверующий, — рассердился Федя. — Если хочешь, я тебе сейчас докажу. Срежьте, ребята, свежей коры с березы.

На коре Федя нацарапал гвоздем какие-то слова, свернул ее трубочкой, бросил в воду и, когда сверток исчез под скалой, крикнул:

— Теперь за мной!

Мы бежали километра два вокруг горы. За горой из-под земли река продолжала свое течение. Мы уселись у самого выхода необыкновенной реки.

Недолго мы сидели на берегу — из-под камня вынырнула берестяная трубочка.

— Лезь, неверя, в воду, — распорядился Федя. — Достань и читай.

Шурик достал бересто из воды, развернул его, прочитал и, смущенно улыбаясь, сказал:

— Вот теперь верю. Ну и река!

Я взял у него из рук бересту и прочитал:

— «Убедись, дурень Шурка», — было нацарапано на нем.

— Это место я хорошо знаю, — рассказывал Федя. — Проплыть бы по всему подземному течению реки. Вот бы, наверное, интересно было посмотреть — чего там под горой. И озера подземные, и дворцы всякие, и пороги, наверное, есть.

Сумерки сгущались быстро. Мы решили построить на скорую руку плот и плыть по реке домой. Когда мы подплыли к заводу, было уже совсем темно.

ТУРГОЯК.

Рис. ученика 6 кл. Р. Столярова (г. Челябинск).

Спит Тургояк

Спит Тургояк.В тумане скрытыГор силуэты. Тишина.В сосновый бор,Росой покрытый,Глядится бледная луна.

Грядою тучи разноцветнойПлывут на запад караваном.Блестит огнем едва заметнымЗвезда, закрытая туманом.

И только озеро небрежноШумит тяжелою волной,Да шелестит порою нежноКамыш над чуткою водой.

А озеру не видно края.Скрыл цепи гор туманный мрак,И в нем, все больше утопая,Спит безмятежно Тургояк.

Живая гора

В село. Говорливовское мы пришли рано утром.

Возле избы, на которую нам показали, нас встретил бодрый старик с большой седеющей бородой.

— Где тут Трофим Бодров живет? — спросил я.

— Тот, что мастак по камням ходить… — добавил Ваня Семенов, мой приятель и заядлый путешественник.

— Я и есть, ребятки, — ответил старик, глядя на нас из-под черных бровей веселыми глазами.

Мы рассказали ему о своем желании побывать на Полюде, на Говорливом и спросили о дороге.

— Это, мы можем, — ответил старик. — Хлеб-то у вас есть в дорогу?

Мы ответили, что есть:

— Ну, значит, сейчас и пойдем. Я сам вас сведу.

Дед обул лапти, снял со стены ружье, захватил котелок, и мы отправились.

До Говорливого шли часа полтора. Шли через лес, через заросли ельника, прыгали по кочкам на болоте.

Недалеко от цели нашего путешествия дед Трофим остановился и сказал:

— Чур, уговору слушаться: не моги шуметь до поры, камень может проснуться, и тогда плохо будет.

— Как камень проснуться может? — удивились мы.

— А вот так: проснется и осерчает. Беда не любит шуму, пока дремлет. Вы нишкните до поры.

Мы обещали, заинтересованные таинственностью уговора. Вот и Вишера! Как красива эта река! Многоводная, несет она свои синие холодные воды с севера в матушку-Каму. Когда-то давно эта забытая ныне река была известна не только на Руси, но и далеко в жарких странах Азии, в Персии, Византии. Сюда приезжали купцы из солнечных стран торговать «мягкую рухлядь» — пушнину. Где-то здесь у камня Говорливого, у Полюда существовала легендарная страна Биармия, завоеванная новгородцами. Где-то здесь существовали богатые города, жили люди… А теперь — куда не посмотри — леса могучие, непроходимые и голые камни.

Сколько чудес, сколько тайн скрыто на этих землях?!

Вышли к реке. В этом месте над Вишерой висели высокие темные отвесные скалы. На вершине этой огромной каменной стены росли ели, трава и дикие цветы.

Дед Трофим знаком заставил нас молчать и, выйдя вперед, встал перед скалой, снял шапку и громко сказал:

— Здравствуй!

— Здравствуй, — ответил отчетливо чей-то голос.

Мы оцепенели.

— Проснулся? — снова спросил дед.

— Проснулся, — отозвался голос.

— Я к тебе привел ребят! — продолжал дед.

— Привел ребят! — откликнулся невидимка.

— Хорошо! Можно? — крикнул старик.

— Хорошо-о! Мож-н-но!

Дед улыбнулся и, повернувшись к нам, тихо сказал:

— Ноне не сердитый, разрешил. Только не гутарьте шибко, шопотом.

— Дедушка, кто там говорит? — еле слышно прошептал я.

— Рассаживайтесь, костер соберите, я скажу вам сказ про камень Говорливый.

Скоро закипела вода в котелке, и мы, притащив камни к огню, уселись завтракать. Говорить не хотелось, близость невидимого человека, спрятанного где-то в каменной стене, угнетала и сдерживала. Ваня все время ерзал ка своем стуле — камень ему попался неровный, он с завистью поглядывал на мой камень — ровный, гладкий устойчивый.

Не успел я приподняться к котелку, чтобы налить в кружку чая, Ваня переменил наши камни. Я скоро заметил исчезновение своего камня и так же быстро обнаружил похитителя. Эх, если бы не было рядом таинственного незнакомца, всыпал бы я ему тогда. Я взглянул на дедушку. Дед поманил меня к себе и прошептал в ухо:

— А ты спроси у того, кто украл твой диван-то, он все видит и скажет все одно.

Я расхрабрился и начал кричать. Но страх не дал мне сил сразу закричать и только к концу фразы я выкрикнул слова громко:

— Кто украл мой диван?

— Иван! — громко обличил голос.

Тут Ваня не выдержал, вскочил с камня и закричал:

— Знаем мы эти штучки.

— Знаем мы эти штучки! — передразнил его голос.

— Что я выпил невзначай?

— Чай! — отгремело в горе.

— Эхо! Эхо! — догадался и я.

— Эхо! Эхо-хо-хо!

Дед Трофим засмеялся:

— Долго я вас морочил? И так все, кто сюда придет, — боятся сперва.

Мы забыли про еду и чай и принялись визжать, хохотать, кричать.

Гора ожила, захохотала, закудахтала, запищала. Эхо умножалось и неслось в леса разбойничьим криком. Тайга проснулась, словно великое нашествие неведомых чудовищ или шум кровопролитной сечи наполнил ее.

— Вот за эту болтовню и назвали его Говорливым.

— А почему назвали Полюдов камень?

— Жил, дескать, в старом камне великан-разбойник, по имени Полюд. Жил одиноко, злой был. В те времена по Вишере караваны купцы гоняли. Вот он тех купцов зорил. Из Азии ли на Русь идет купец, с Руси ли пробирается в Персию, — ему все едино. Зорил всех. Отберет богатства и бережет клады в горе. Так, пока жил, никому не открыл своих кладов. А смерть пришла, завалил Полюд вход к себе в гору глыбой да так один и умер.

— А клады?

— Клады, известно, там. Куда они денутся. Ищут их люди, которые жадные, да зря — ничего найти не могут.

Мы стали просить деда Трофима сводить нас на Полюд. Он улыбнулся и сказал:

— Видать, клады искать собираетесь?

— Нет, дедушка, мы просто так, посмотреть, — ответили мы.

— Это можно, — согласился он. — А с Говорливым наговорились досыта? Или поживем еще? Хорошо здесь.

У Говорливого камня мы прожили целый день. И все время он не уставал дразнить нас, откликаться на крик.