Единичные и множественные преступления - Анатолий Козлов

Критический анализ позиций привел И. Б. Агаева к следующему представлению о классификации повторности: 1) простая повторность, состоящая из повторности неосторожных преступлений и повторности умышленных преступлений и 2) преступный промысел.[302] Таким образом, автор создал свою и абсолютно неприемлемую классификацию повторности. Прежде всего, слишком упрощена классификация при делении на два основных вида; трудно представить себе, что простая повторность может охватить без изъянов всю массу повторности, располагающуюся за пределами промысла. Как видим, И. Б. Агаев исключает неоднократность как вид повторности. Критикуя авторов, предлагающих выделить неоднократность, И. Б. Агаев, с одной стороны, вполне оправданно обращает внимание на то, что теория уголовного права не может определиться с данным понятием (то отождествляют с повторностью, то исключают повторность и выделяют неоднократность в качестве самостоятельной формы множественности преступлений, то признают ее видом повторности), но, с другой стороны, свое негативное отношение к неоднократности аргументирует весьма странным образом: «Многие авторы при классификации повторности преступлений выделяют такой вид, как неоднократность преступлений. Неоднократность преступлений они определяют как совершение лицом двух или более тождественных либо однородных преступлений до осуждения… Так как, с нашей точки зрения, повторность преступлений образуют лишь случаи совершения преступлений до осуждения по ним, то выделение неоднократности преступлений в качестве вида повторности преступлений считаем излишним».[303] Логика суждений в данном случае оставляет желать лучшего: автор вроде бы не согласен с неоднократностью и с позициями, обосновывающими ее существование, однако надлежаще оформить тезис, требующий аргументированной критики, или тезис, требующий поддержки, он просто не смог. Поэтому отметим его неаргументированный вывод о том, что неоднократность его не устраивает. Кроме того, совершенно неудовлетворительна классификация повторности на втором уровне, поскольку промысел также может быть умышленным, что в классификации не отражено.

На наш взгляд, неоднократность следует выделить в качестве разновидности проявления повторности. Но для этого необходимо избавиться от некоторых существующих в теории уголовного права условностей.

Прежде всего, следует прекратить законодательные «игры» с неоднократностью (иначе происшедшее с неоднократностью через семь лет после вступления УК 1996 г. в законную силу мы назвать не можем); общество и государство должно решить однозначно – неоднократности в законе быть.

Кроме того, необходимо «забыть», что неоднократность – это совершение двух и более преступлений, поскольку подобный подход привел к тупику в рассмотрении разновидностей множественности и к исключению неоднократности из уголовного закона. Неоднократность – суть субъективная составляющая совершения двух или более преступлений, которая заключена в нескольких моментах.

В неоднократности антисоциальная ориентация лица либо не выражена вообще, либо выражена чрезвычайно слабо, что связано со случайностью совершения нескольких преступлений, с их ситуативным характером.

В связи с этим антисоциальные установки личности, как правило, не характеризуют неоднократность; их зачатки можно обнаружить лишь через сам факт совершения нескольких преступлений; в том, что данное лицо не может разрешать социальный конфликт путем правомерного поведения либо правомерное поведение затруднено в конкретной ситуации (например, при превышении пределов необходимой обороны).

Неоднократности свойственно также то, что антисоциальные мотивы характеризуют каждое в отдельности преступление и не являются сквозными, объединяющими все совершенные преступления в нечто цельное. Обособленность мотивации каждого преступления, входящего во множественность, и отсутствие общего для всех преступлений, составляющих множественность, мотива – определяющий признак неоднократности.

В неоднократности проявляется и обособленность целеполагания применительно к каждому отдельно взятому преступлению. Случайный характер каждого из совершенных преступлений показывает отсутствие субъективной связанности данных преступлений, отсутствие общности целей применительно ко всем совершенным преступлениям.

Указанная субъективная несвязанность отдельных преступлений, их субъективная обособленность позволяет распространить неоднократность на все преступления. Именно поэтому, на наш взгляд, лишена смысла дискуссия о соотнесении неоднократности только с умышленными или и с неосторожными преступлениями. Мало того, неоднократность должна распространяться на все преступления, в которых результат является нежелаемым для виновного, побочным, поскольку это преступления меньшей опасности, и они в большей мере соответствуют наименее опасной разновидности проявления повторности. Неоднократность – это субъективная характеристика любой множественности вне зависимости от вины относительно каждого из входящих во множественность преступления. Подобный подход позволяет нейтрализовать «скользкий» вопрос о том, как быть с неоднократностью при наличии во множественности и неосторожных, и умышленных преступлений.

В результате изложенные субъективные характеристики свидетельствуют о том, что в неоднократности вина направлена на совершение отдельных самостоятельных преступлений и может быть выражена в виде умысла или неосторожности либо в их сочетании, общей цели к совершению множества преступлений нет, субъективная связанность преступлений отсутствует, степень антисоциальной направленности сознания виновного низкая. На этой основе можно определить неоднократность как повторность первой ступени, когда возможна применительно к каждому конкретно совершенному преступлению вина различного вида, отсутствуют антисоциальные ориентация и установки личности, общая цель и субъективная взаимосвязанность преступлений, что показывает слабо выраженную антисоциальную направленность сознания виновного.

Несколько иную картину представляет собой характеристика систематичности, по поводу которой не все благополучно обстоит в теории уголовного права и в законодательстве.

На наш взгляд, начало систематичности положило Уголовное уложение 1903 г., в ст. 64 которого было выделено две разновидности совокупности преступлений: а) по привычке к преступной деятельности и б) обращение преступной деятельности в промысел. Комментируя данную норму, Н. С. Таганцев особого внимания на эти разновидности совокупности преступлений не обращает и анализирует только правила назначения наказания.[304] Но несколько позже С. В. Познышев уже называет данные виды квалифицированной совокупностью преступлений и считает, что «в таком выделении случаев, обнаруживающих привычку к преступной деятельности, нельзя не видеть некоторого шага вперед по сравнению с действующим правом».[305] Как видим, законодатель отразил в Уголовном уложении субъективный момент (привычку к преступной деятельности), на этой основе выделил виды совокупности преступлений, и теория уголовного права в определенной части одобрительно отнеслась к этому. Как представляется, здесь в первой разновидности и была выделена систематичность.

Советское уголовное право выделяло систематичность в качестве квалифицирующего признака. Однако в теории уголовного права единства мнения по ее сущности и законодательной приемлемости достичь не удалось. Вначале указанный субъективный момент еще сохранялся применительно к пониманию систематичности.[306] Затем он все более корректировался объективными моментами: «Только многократность повторения одних и тех же действий позволяет говорить о системе поведения человека… Систематичность представляет собой не просто сумму разрозненных преступных актов, а их тесную внутреннюю связь, свидетельствующую об определенном поведении лица, его наклонностях, взглядах».[307]

Однако это скромное упоминание субъективного момента при анализе систематичности не удовлетворило некоторых ученых, поскольку «в интересах правильного понимания закона важно иметь четкое представление о количественном признаке систематичности, так как по нему легче распознавать рассматриваемую разновидность повторности преступлений».[308] Отсюда «под систематичностью понимаются такие случаи, когда в течение более или менее продолжительного времени лицо совершает одно и то же преступное деяние три раза и более, если ни за одно из этих преступлений оно не подвергалось осуждению, а содеянное свидетельствует об определенной отрицательной тенденции в поведении виновного».[309] В данной позиции четко просматривается стремление к максимальной объективизации систематичности, к полному забвению субъективного момента, так как даже отрицательные тенденции указываются применительно к поведению лица.