Преступившие - Андрей Валентинов

Барона подмывало спросить и о «заклятых друзьях» с таинственной Тускулы, но понял: этого ему не скажут.

Машина уехала. Барон вздохнул и направился к знакомому подъезду. Было еще рано, и Корф решил посидеть полчасика на скамейке, а заодно привести мысли в порядок. Он закрыл глаза и задумался. Странные события последних дней складывались к невероятную мозаику, и полковник еще раз пожалел, что он не на фронте, где все так ясно и просто. В «чека» его обставили в два хода: дали покричать, затем умаслили и разговорили. А он еще боялся дыбы! Впрочем, это уже было в прошлом. Сейчас следовало выручать Николая, но полковник не знал – как. В Калерию Стародомскую не очень верилось.

Внезапно Корф почувствовал, что его одиночество нарушено. Открыв глаза, он с изумлением увидел на скамейке рядом с собой Кору. Девушка была в джинсах и в знакомой рубашке Келюса.

– Я почувствовала, что вы пришли, – негромко начала она. – Здравствуйте, Михаил Модестович.

– Здравствуйте, сударыня! – обрадовался барон. – Вы даже не представляете, как я рад вашему возвращению! А после, так сказать, узилища, повидать вас…

– Мик был уверен, что вас освободят, – слабо улыбнулась девушка. – Михаил Модестович, прежде чем вы встретитесь с остальными, я бы хотела…

– Чем могу, сударыня? – встрепенулся Корф. – Все, что пожелаете…

Девушка покачала головой.

– Там, – она кивнула куда-то в сторону, и барон понял, что она имеет в виду – вам, наверное, уже рассказали обо мне. Я и сама хотела, но все не решалась. Вы же, Михаил… Михаил Модестович, всегда хорошо ко мне относились…

– Помилуйте, сударыня! – возмутился барон. – Да что бы мне краснопузые не наплели про вас, я бы им в жизни не поверил! Да и что эти ширмачи могут о вас сообщить?

– Вы, как всегда, благородны, – покачала головой Кора. – Мне казалось, что это легко заметить, но только Фрол понял. И то потому, что он сам – не человек…

– Как?! – обомлел барон. – Господин Соломатин не… И что он увидел, помилуйте?!

– Что я такая же, как Волков! И как его бандиты! Я мертвая, Михаил! Ярытница… погань…

– Господь с вами! – испуганно пробормотал барон и перекрестился.

– Не верите? – девушка вновь улыбнулась, но вымученно и горько. – Смотрите! То, что перед вами – только видимость. А на самом деле…

И тут черты девушки словно поплыли, сквозь легкий туман начала проступать черная высохшая кожа; исчезли губы, впали глазницы, вместо глаз…

– Не надо! – Корф закрыл лицо руками. – Пожалейте…

Когда он открыл глаза, видение – если это было видение – исчезло. Кора вновь стала прежней, только побледнела, как полотно. Девушка смотрела в сторону, руки впились в край скамейки.

– Кора, – тихо заговорил барон, – кто бы вы ни были… Я ничего в этом не понимаю, но если я могу хоть чем-то помочь… Впрочем какой с меня толк? Вы же знаете, кто я…

– Знаю, – девушка низко опустила голову, – Волков мне рассказывал. Странно, он никого не уважает, но о вас отзывался хорошо. Говорил, что жалеет вас… Что вам никогда не вернуться…

– Я найду скантр! – упрямо заявил полковник.

– Это не поможет. Я не должна, наверно, говорить, но вы очень мужественный человек, Михаил… Кроме скантра нужна установка, а она сейчас находится под строгой охраной. Дело в том, что Волков хотел уйти вместе с вами к Деникину, но узнал, что Второй канал полностью отключен от источников энергии. Даже его захват ничего не даст. А одного вас не выпустят. Волков говорил, что вы слишком много знаете, и вас никогда не отпустят обратно. В крайнем случае инсценируют несчастный случай… Мне очень жаль, Михаил.

– «Марш вперед, трубят в поход, марковские роты…», – барон как-то сразу выпрямился и напрягся. – Стало быть, сударыня, мы квиты. Перед вами

– покойный полковник славной Добровольческой армии Михаил Корф, трагически рассыпавшийся на молекулы аккурат на сто первом году жизни! Ничего, Кора… Господь нас не оставит.

– Он отвернулся от меня, – прошептала девушка. – Не будем об этом. Я хочу предложить вам вот что… Это план Волкова, но мы можем им воспользоваться. Если мы захватим скантр, то спрячем его в безопасном месте, а затем поставим ультиматум: или вас отправляют домой, или мы просто уничтожим «Ядро». Для гарантии в момент передачи скантра мы пригласим иностранных журналистов.

– Умно, – барон вновь ощутил слабую надежду. – Но, сударыня, что может делать этот бандит у Деникина? Он не боится… на молекулы?

– Не знаю, – покачала головой Кора. – Он ищет еще что-то… Может, это гарантирует ему безопасность?

– Ладно! – полковник хлопнул ладонью по колену. – Стратегический план принят… Ну, а что у наших?

– Фрол вам расскажет… Мик – он молодец! Но, боюсь, Михаил Модестович, ваш родственник мною излишне, как бы это сказать…

– Уши оборву! – решил барон. – Хотя осуждать не могу, гм-м… Однако для личных дел у нас еще будет время. Сейчас главное – помочь Николаю. Пойдемте, сударыня, нам, по-моему, пора.

Барон склонился перед девушкой в галантном поклоне. Та секунду колебалась, затем все же подала ему руку…

Келюс ожидал допроса, предъявления обвинения, может быть, даже очной ставки. Он прикинул, что его легко обвинить в государственной измене: в хаосе, наступившем после августа, внуку старого партийного функционера легко приписать любые грехи. Но с ним с самого начала поступили странно. Милицейский автомобиль, покружив, выехал на какую-то пустую улицу, где уже стоял крытый военный фургон. Келюса вывели из «лунохода» и усадили в кузов, причем рядом оказался все тот же усмехающийся Китаец. Милиционеры откозыряли и отбыли. Фургон, однако, остался на месте – они никуда не ехали.

– Что происходит? – не понял Лунин. – Если я арестован, я требую…

– Адвоката просить будешь? – покачал головой капитан. – Поздно требовать, Лунин. Сиди… Прикажут – съездим в одно интересное место. Прикажут – я тебя здесь, прямо в кустах закопаю. Молись, если веришь в своего Христа…

Китаец улыбнулся, но было видно, что убийца и не думает шутить. Стало страшно – по-настоящему. Что он должен ждать? От чего зависит его жизнь?

Лунин покосился на своего конвоира. В фургоне, никого не было, кроме них и шофера, но тот – далеко в кабине. В голове мелькнуло: «Двинуть этого… Жаль, пистолета нет… Оглушить – и ходу…»

– Не вертись, Лунин, – посоветовал капитан. – Не хочешь молиться? Ты атеист, Лунин? Плохо тебе будет умирать!

– Сволочь! – ругнулся Келюс. – Фрол бы вас всех, бином… Морским узлом…

– Большой человек – глупый человек, – покачал головой Китаец. – У вас даже йети уважают милицию. Как просто, Лунин: твой йети перебил вард Волкова, а мы вас взяли голыми руками. Стоило лишь надеть форму… Вы, люди Запада, смотрите только на внешность. Жаль, я не достал тебя, Лунин, тогда ночью. Был бы ты национальным героем. Хоть не так обидно… А сейчас ты всем доставил хлопот!

– Вы не сможете меня убить! – заставил себя усмехнуться Николай. – Меня Генерал знает. Я даже с Президентом знаком! Если я пропаду – будет шум…

– И Президент тебя знает, – закивал Цэбэков. – Генерал тебя знает. Большой ты человек, Лунин! И сам шибко много знаешь… Ничего, он решит, что с тобой делать.

– Кто – он? Президент?

– Зачем Президент? – удивился Китаец. – У тебя мания величия, Лунин! Президент – человек занятой. Он сказал: надо обеспечить секретность, наше дело – выполнять. А насчет шума – не бойся! Тебя убьют враги перестройки… Или как сейчас у вас, русских, это называется?

– А, ну да! – озлился Лунин. – У нас, значит? А ты? Вансуй-банзай? «Алеет восток, поднимается солнце»! Идеи чучхе всесильны, бином, потому что они верны!

– Ай, Лунин! – губы Цэбэкова вновь растянула улыбка. – Ты, значит, расист? Не любишь нас, азиатов? Только я не китаец. Ханьцев я и сам ненавижу… И не японец, Лунин… Так что «банзай» кричи сам. Я – бхот. Географию учил, а?

Келюс неплохо знал географию, но о бхотах имел более чем смутное представление.

– Если хочешь, зови меня Шинджа, – продолжал капитан. – Так меня зовет он.

– Не хочу…

Тем не менее Лунин постарался на всякий случай запомнить странное имя Китайца, оказавшегося не китайцем, а каким-то бхотом. Правда, Николай не был уверен, что эти знания ему пригодятся…

Прошел час, может, даже больше (времени Лунин не засекал). Цэбэков замолчал и даже перестал улыбаться, глядя на свою жертву холодно и равнодушно. Дважды капитан доставал рацию, включал, но каждый раз, подождав несколько секунд, вновь цеплял ее на пояс. Наконец передатчик пискнул сам. Шинджа быстро включил его и выслушал короткую команду – Келюс понял, что говорят не по-русски. Удовлетворенно улыбнувшись, Китаец расстегнул кобуру.

– Можно убить по-разному, Лунин. Знаешь, нас учили убивать мгновенно

– это очень просто. Но мне всегда было интересно стрелять так, чтобы пуля убила не сразу. На животе у человека есть одна точка… Если попасть туда, ты умрешь через три минуты, но эти минуты покажутся тебе годами…