Дорогая редакция. Подлинная история «Ленты.ру», рассказанная ее создателями - Коллектив авторов

Собрав первую в жизни редколлегию, Гореславский тихим голосом объявил, что акционер настаивает на увольнении как самой Гали, так и Ильи Азара (за то самое интервью с «Правым сектором»).

В эту минуту нам всем стало ясно, что наша редакция перестала быть нашей в полном смысле этого слова: часть коллег уволилась одновременно с Галей, остальные ушли через несколько дней.

Уже история

Ровно год назад, в мае 2013-го, я позвонила Гале Тимченко и попросилась на работу. Я знала, что в «Ленте» есть свободная позиция специального корреспондента.

Я еще не знала, с чем мне придется столкнуться. И поскольку я долгое время писала статьи вне штата, основная проблема состояла в том, чтобы привыкнуть к работе в редакции.

Моим последним постоянным местом работы был журнал «Эксперт» – старый офис на улице Правды, узкие коридоры советского образца, кабинеты – точь-в-точь как в производственном фильме, публицист Привалов, вперевалку идущий по коридору. Приветствие «Старик, ты гений!» до сих пор в ходу (вне зависимости от пола и возраста). Столуются на заводе с названием «Калибр» или что-то типа того. В кабинете главного редактора Фадеева на стенках – живопись неясной этимологии, на столе – переполненная пепельница, на стене – фотографии Путина и Медведева с дарственными надписями.

Я уволилась оттуда по причинам идеологического характера.

Редакцию нового образца – а именно «Ленту» – я увидела через пять лет. Конечно, я понимала, что жизнь не стоит на месте и кабинеты с «Калибром» остались в прошлом. Но я не думала, что жизнь развивается такими стремительными темпами.

«Лента» сидела на втором этаже моднейшего лофта. По стенкам – обои с рисунком в виде крупных роз (синие на желтом, желтые на синем). Перегородки из разноцветного стекла и кирпича; черный паркет, бетонные полы.

Корреспонденты сидели за длинными белыми деревянными столами, окантованными белым же плексигласом. Перед каждым – натурально компьютер.

Разговаривали друг с другом крайне редко – основным средством общения был скайп. Периодически по помещению прокатывались волны смеха – это значило, что кто-то особенно удачно пошутил в редакционном чате.

Как человек старой закваски, не признающий никаких других коммуникационных инструментов кроме языка и телефона, я пару недель считала, что в редакции меня никто не замечает – оказалось, нужно было всего лишь подключить скайп.

Самое лучшее, что было в «Ленте», – это возможность писать на абсолютно любую тему. Причем именно так, как тебе хочется. Безусловно, был процесс формального согласования: я заявляла тему начальнику отдела спецкоров Ивану Колпакову. Как правило, он одобрительно кивал. А дальше весь процесс зависел только от меня, и это было прекрасно.

Самое лучшее

Наверное, самым приятным для меня была незыблемая уверенность как Колпакова, так и Тимченко в правоте собственных корреспондентов. Нам доверяли на сто, нет, на тысячу процентов. Правила были негласны, незыблемы, соблюдались неукоснительно: у любой новости должно быть три независимых источника, все разговоры с респондентами записывались, за информацию ты отвечал головой. Наверное, после каждого моего текста в редакцию звонили разгневанные герои статей: одному не нравилось его описание, другой считал, что текста слишком мало, третий – наоборот, слишком много.

Никогда не забуду, как в редакцию звонили из пресс-службы Олега Дерипаски: в расследовании об ученых, занимающихся продлением жизни до фактической бесконечности, упоминалась группа биолога Скулачева, которой Дерипаска выделил внушительную сумму денег на опыты по увеличению продолжительности жизни мышей взамен на обещание избавить самого Дерипаску от заусенцев.

И в тот раз, и во все последующие Ваня Колпаков и Галя Тимченко героически брали удар на себя. Ваня, к слову сказать, был первым в моей жизни редактором, который сказал: «Если тебе звонят недовольные герои заметок, переключай их на меня». А вы не представляете, как это важно для журналиста – знать, что кто-то всегда готов прикрыть его задницу. А я, если представится возможность, готова сделать то же самое для Колпакова и Тимченко.

Вторая особенность «Ленты» заключалась в отсутствии субординации в ее привычном смысле. К главному редактору можно было заходить без стука, доклада и звонка, что изрядно облегчало процесс работы – вопросы решались на ходу и на лету.

Третья особенность касалась лично меня: в «Ленте» я делала большие материалы с неумелым замахом на расследования. Понимая, что в новостном издании никто не будет редактировать мои тексты неделю и отдавая себе отчет в том, что текст объемом в 20 страниц (а в моей практике случалось и это), вряд ли кто из читателей «Ленты» прочтет хотя бы до середины, я вынужденно научилась выстраивать свои мысли четко и ясно. И это, наверное, самый ценный опыт за всю мою относительно долгую журналистскую практику. До этого я была избалована редакторами: сдавала тексты на 200 тысяч знаков, по структуре абсолютно непростроенные. Но за каждый свой текст в «Ленте» я ручаюсь головой, поскольку делала его от первой большой буквы до последней точки.

Тяжелее воспоминаний, чем те несколько дней, когда Тимченко уволили, а мы – дорабатывали положенные по КЗОТу остатки, у меня нет. Вроде бы те же стены в розочку, тот же пол, те же лестницы.

Но все – другое.

И так, как раньше, уже никогда не будет.

Moneyball

Галина Тимченко

Галина Тимченко – редактор, в 1996–2000 гг. – сотрудник ИД «Коммерсант»; с 1999-го по 2014-й работала в «Ленте. ру» – мониторщиком, шеф-редактором, а с 2004 года – главным редактором

Лет 20 подряд я собирала дурацкие фразы из фильмов. Речь не о великих (и затасканных) «это могло бы быть началом прекрасной дружбы» или «жизнь – это коробка с шоколадными конфетами; никогда не знаешь, что внутри». В моей коллекции были «проходные» фразы вроде разговора Керри Бредшоу с мужчиной ее мечты: «Потому что мы с тобой, мой друг, как красная стена в спальне. Идея отличная, но на практике выходит ерунда». Или монолог Бена Аффлека из «Умницы Уилла Хантинга»: «Знаешь, какое у меня самое любимое время дня? Когда я после работы подъезжаю к твоему дому, иду по дорожке и надеюсь, что ты просто взял и уехал из этого чертового города, надеюсь, что вдруг тебя там уже нет».

Года три назад я посмотрела Moneyball. Нет, одной фразой для коллекции тут было не обойтись. Знаете, с чего начинается конфликт в фильме? Со слов главного героя: «Вы даже не понимаете, в чем наша проблема. Есть богатые команды, есть бедные, потом 50 метров говна, а потом мы – мы никто, мы доноры органов для богатых. Нужно изменить игру». Это было о нас, о «Ленте. ру».

«Мы последняя собака в стае»

До какого-то момента именно так все и было. «Форбс», «Интерфакс», РИА Новости, Би-Би-Си, «Яндекс», их было много – они следили, они выделяли одного или нескольких сотрудников и перекупали. Быстро, технично, как говорится, ничего личного. Мы же, работавшие в условиях замороженного бюджета, жесткой экономии на всем, бесконечного снижения костов, постоянной смены руководства холдинга не могли им противопоставить ровным счетом ничего.

У нас уже была миллионная аудитория, наши новости читали на радио и перепечатывали в регионах, мы были поставщиками контента для сотен, если не тысяч новостных изданий, но для отрасли по-прежнему не существовали. Мы даже одно время записывали варианты «стыдливых ссылок»: там был и «поисковик «Лента. ру», и «в Интернете сообщают», и «на одном из сайтов указано», а также наше любимое: «Лента» – это какой-то агрегатор ведь, правда?»

Тем не менее, если утром я не успевала посмотреть «морду», по дороге на работу я включала практически любую из станций в FM-диапазоне – и через пять минут точно знала, что у нас на главной странице. Ленточные форматы копировали, ленточные онлайны стали отраслевым стандартом, ленточные спецпроекты породили несколько десятков клонов. На отраслевых конференциях меня рвали на части, расспрашивая о том, как мы работаем. Крупный олигарх, посмеиваясь, рассказывал, что на очередном приеме у Путина, когда стало ясно, что лидер опять опаздывает, присутствующие за праздничным столом достали айфоны и айпеды, а он прошел у них за спинами: «У вас очень успешный ресурс, Галя, почти у всех я видел открытую «Ленту».

И все же мы были последней собакой в стае – «последыш» это ведь не самый грязный, не самый слабый или болезненный. Это тот, чье присутствие никак не влияет на жизни окружающих.

«Это непредставимо – сколького вы не знаете об игре, в которую играете всю свою жизнь»

Летом 2010 года мы созвонились с тогдашним руководителем «Яндекс. Новости» Левой Гершензоном. Сервис тогда был более чем открыт для всех новостников. Ежегодные праздники были единственным событием, на которое «тусовка» приезжала практически в полном составе за неформальным общением и честным разговором о том, что происходит.