Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #5 - Вадим Валерьевич Булаев

В последних Иванов верил слабо. Вдосталь насмотрелся за последние полтора года на призраков и твёрдо знал – ни один из застрявших между землёй и небом не станет вечно сидеть на привязи у чужого добра. Обязательно попытается освободиться.

Представители Департамента – вполне удачный вариант, имеют полномочия на освобождение невольных душ.

Возможен, конечно, вариант сбрендившей души, по-кащеевски чахнущей над златом, но тогда где ей прятаться? Напарник бы точно почуял чужое присутствие. Он здесь внимательно осмотрелся, Печатью отработал… И сейчас не дремлет. Замер в сторонке, готовый ко всему.

Почти посередине котловины чернота значительно уплотнялась, невольно сужая критерии поиска.

Поднявшись и отряхнув руки, Иванов схватился за черенок недавно купленного инструмента.

– Копаем, – остриё лопаты вонзилось в почву. – На пару штыков углубимся, а там посмотрим. Я попробую Силой пройтись, выжечь. Если не срастётся – действуем по обстановке.

– Может шарахнуть? – беспокойно уточнил Швец.

– Сомневаюсь. Обычная техника безопасности. Ничего сверхмощного я не обнаружил.

Упоминание ТБ обнадёжило призрака, вселило уверенность в друге. Понимает что делает, не геройствует…

– Серый, а если там… что-то серьёзное?

Штык Антоновой лопаты тоже вонзился в землю, в сторону полетели тяжёлые комья.

– Закапываем, – не задумываясь, отмахнулся напарник. – Шефа вызываем. Можем прямо сейчас начать… Тоха! Не выноси мозг тупыми рассусоливаниями! Я и сам сомневаться начинаю…

– Молчу, молчу… – с упорством крота вгрызаясь в землю, пошёл он на попятную. – Вот бы портсигар найти… Серебряный. А на крышке – три богатыря. Всегда о таком мечтал…

– Копай!

***

… Покончив с предварительным раскопом, Иванов опять принялся изучать подземную черноту. В этот раз она оказалась значительно ближе, почти под пальцами. Протуберанцами не пугала, однако и в стороны от изливаемой Силы убираться не спешила. Сопротивлялась.

И выгорала под мерно наращиваемым потоком колдовской энергии. Не хватало ей силёнок побороться за своё будущее. Слабенькой гниль оказалась, дохловатой.

… Вспомнился Египет, точнее, урок по выжиганию скверны, подсмотренный в видениях и дремавший в глубинах памяти до этого момента.

С пяток недорослей водят ладонями над учебными монетками, судя по всему, проклятыми. Самому дальнему, длинному юнцу с густым пухом над верхней губой, похоже, не терпится покончить с уроком. Он, от напряжения сжав губы в струну, усиливает поток энергии, второпях уничтожая окружающую денежку черноту, и получает по затылку палкой от преподавателя. Наотмашь.

Иванов видит – монетка оплавилась. Перестарался школяр, поторопился, испортил наглядное пособие.

Вопль учителя на незнакомом языке и переводить не нужно, понятно по контексту. Что-то примерно: «Аккуратнее надо быть, бестолочь! Не спеши!».

Вот и пригодилось.

… Почва под Серёгой высохла, кое-где пробилась травка, не по сезону норовя зацвести и выбросить семена.

– Могу утешить – колодец копать не придётся, – собираясь углубиться на очередной штык, обрадовал он Швеца. – Справимся.

В сторону полетели новые комья…

… До источника черноты добрались минут через десять ударного труда. Железо стукнуло обо что-то твёрдое, пока невидимое из-за взрыхлённого грунта.

Новый поток Силы предусмотрительно очистил находку от окружающих её эманаций, будто струи воды прошлись по машине в автомойке. Лишь внизу осталось немного черноты, вызывающей устойчивое сходство с разлагающейся крысой. Воронкоподобное, прячущееся…

– Обкапываем! Лапами не вздумай трогать!

Вокруг обнаруженного схрона заволновались пласты безжалостно вырываемой земли, усердно запыхтел призрак.

Завыли собаки.

– Долбанные бобики! – вырвалось у Сергея, внимательно следящего за извлекаемым предметом, более всего походившим на крупный горшок для молока. – И так на нервах, так ещё и они блажат… Как бы это не наш клад их беспокоил.

– Далеко, – отвлёкшись на мгновение от кладоискательского труда и оценив расстояние до ближайшего жилья, принялся развеивать сомнения напарник. – Ни одно проклятие не добьёт.

Навалившись покрепче, он выворотил источник беспокойства на свет – изрядных размеров глиняную посудину с запечатанным, чем-то наподобие смолы, верхом.

Потыкал инструментным остриём в тёмную стенку, без особых проблем определив название ёмкости.

– Корчага полуведёрная. В любом краеведческом музее таких полно.

– Откати в сторонку, – попросил всматривающийся в образовавшееся после ёмкости углубление напарник. – Я не закончил.

Упершись лопатой в округлый бок гончарного изделия, Антон неторопливо выволок находку из ямы, облегчённо вздохнул и, довольный собой, полез в карман за сигаретами.

На полпути рука любителя покурить остановилась и изменила траекторию – переместилась под пиджак, выискивая несуществующий Смит-Вессон.

– Бросай ковыряться. Живо!!!

Не рассуждая, Иванов выскочил из раскопа и завертел головой по сторонам.

– Что?!

– Псы, – руки призрака уже перехватывали лопату поухватистее. – Со стороны жилья несутся.

По направлению взгляда друга догадаться, откуда ждать гостей, оказалось несложно. Через поле, к холму мчались разновеликие представители собачьего племени, что характерно – не стаей, а под разными углами. Без лая спешили, оскалив морды. За одной из зверюг волочилась цепь.

Лопата сама прыгнула в руки.

– Мочим? – расставляя ноги пошире, поинтересовался Иванов.

– Нельзя… Доктрина Департамента не велит… Револьвер бы… Пару раз шугануть – разбегутся.

От домов к раскопу бросилась новая четырёхлапая тень. Невысокая, мускулистая, поджавшая в беге купированные уши.

– Откуда они?!

– Оттуда. Похоже, прав ты оказался. К горшку спешат… Как же мне этого делать не хочется!

Спросить, что именно не хочется делать Швецу, парень не успел. Лопата, зажатая в ладонях друга, тихо шлёпнулась о сваленную в кучу землю, а сам он материализовался перед ближайшей собакой, несущейся с оскалившейся от злобы пастью.

Выставил левую руку вперёд, согнув её в локте, на правой зажглась Печать.

Псина прыгнула, мечтая вцепиться в податливую человеческую плоть…

Вспыхнула ладонь, приложенная к повисшей на левой руке звериной башке…

Кривясь от боли в порванном предплечье, Швец покрыл округу матом …

Потерявшая сознание зверюга принялась заваливаться в борозду, увлекая победителя за собой.

Доля секунды – и Антон уже стоял перед новой психической тварью.

И снова крик, и снова Печать, и новая собака…

Разобраться со всеми призрак не успевал. Оставшиеся в строю, обезумевшие друзья человека мчались к холму, не отвлекаясь на оказание помощи собратьям.

На долю Иванова доставалось два барбоса. Ближний, стелящийся над перепаханным полем, относился к бойцовым породам. Пасть-чемодан, маленькие, широко расставленные глазки, лобастая голова и гладкая, блестящая от приличной кормёжки и получаемых от хозяев витаминов, шерсть. Другой, помельче, семенил на приличном расстоянии позади, увязая короткими лапками везде, где только можно, и целеустремлённо спеша успеть урвать персональный кусочек победы над двуногими.

Надо бы сгустком приложить, но бросить лопату было выше Серёгиных сил…

Когда появился Антон, инспектор не заметил. Он просто возник на пути четвероногой машины смерти, удачно приспособившей край котловины в качестве трамплина для прыжка.

Сверкнула Печать, и увесистая живая торпеда, закатив глаза прямо в полёте, обмякла, не долетев до цели каких-нибудь полметра, грузно шмякнулась о целинный грунт.

– Целый?! – возбуждённо дыша, крикнул напарник, демонстрируя располосованный на ленточки левый рукав пиджака.

– Норм… – окончание проглотилось от переизбытка адреналина в крови. – Осталась…

Последняя собака, очевидно, включила турборежим и появилась значительно раньше, чем её ожидал Иванов. Крохотная, с выпученными от природы глазами, более всего похожая на страдающий Базедовой болезнью гибрид чихуахуа и таксы; юркая, с задранной под самый нос верхней губой, обнажающей белые, тонкие клыки.

Игнорируя Швеца, мелкое недоразумение пулей промчалось к Сергею и с ненавистью уцепилось ему в голенище ботинка.

Взвизгнув от неожиданности, парень попытался отфутболить наглое животное куда подальше, однако из этой затеи ничего путного не вышло. Напавшая зажала обувную кожу намертво. Силёнок прокусить преграду и добраться до намеченной жертвы у неё не хватило, а вот уцепиться, словно весенний клещ – вполне. Ещё и подвывать начала.

Прыгая на месте, недоукушенный Иванов истерично просил друга, размахивая лопатой вокруг себя и промазывая раз за разом по собаке:

– Выруби её! Выруби!

– Инструмент брось! – и не думая приближаться, требовал тот. – Ты меня зацепишь! Мне же в материалке с ней работать придётся.

Разумные доводы прошли мимо атакуемого. Он сгоряча попытался скинуть ботинок с обезумевшей кусучей заразой, при этом пускаясь в загадочный по своей рваной, непредсказуемой структуре, танец, основными изюминками которого являлись задирание ноги выше пояса и нечленораздельные вопли.

Исполнив несколько «Па», сопровождаемых шварканьем собачьего тельца о землю; переместился на две трети вокруг раскопа.

– Да стой ты! – пытался достучаться до Серёгиного рассудка призрак. – Остановись, придурок! Сниму!

С дороги кто-то задорно побибикал и, благодаря неизвестному шутнику, ответившему на крики, Иванов начал понемногу приходить в себя.

– Замри! – улучив момент, Антон переместился вплотную к сослуживцу и схватил собачонку за шиворот, прикладывая к ней заметно потускневшую служебную метку.

Безвольное тельце отвалилось от голенища.

Нога инспектора снова по инерции взметнулась вверх, обдав спасителя порцией грязи с подошвы и зацепив его тупым ботиночным носком по локтю.

– Ай! Угомонись! Наши победили!

Просьбу подкрепил подзатыльник свободной от зверюшки рукой.

– Больно! – взвыл