Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #5 - Вадим Валерьевич Булаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Повторно идти в магазин, копошиться с салфетками и водой не хотелось радикальным образом. Опять же, в свои законные права вступал вечер, предлагая сумерками и темнотой нивелировать цветовую гамму инспекторских «колёс» (*).
У Иванова, за недолгое путешествие туда-обратно, вообще закралось подозрение, что фермеры в борозды глину подмешивают. Особую, повышенной липкости, разработанную Оборонпромом для застревания вражеских танков на бескрайних просторах отечества, и он принял участие в её испытаниях.
Понадеявшись на спасительный вечер, Сергей прекратил возню с обувью и благополучно про неё забыл…
– … Глаза разуй, дурёха! – тормошила Нина Ивановна дочь. – Нормальный парень. Он мне говорил – на производстве работает. А на производстве чисто не бывает. Это тебе не в офисе сидеть, ногти красить… На руки глянь.
– В смысле?
– Руки у него сильные. Кулаки в полголовы. Для мужчины самое оно. Не хлюпик какой…
Юля плохо поняла связь между необходимостью познакомиться с присмотренным Ниной Ивановной молодым человеком и его верхними конечностями, однако придираться по этому поводу не стала. Хватало и других причин противиться назойливой матери, основой для которых являлось банальное упорство ребёнка в послушании родителям и нежелание что-то менять по-настоящему.
Дочь билетёрши и не представляла толком, для чего ей замужество. Сильную любовь она благополучно пережила в шестом классе и больше с ней не встречалась, в продолжении рода пока более привлекал сам процесс, чем коляски-распашонки. Мыкаться с избранником по съёмам, утешаясь «раем в шалаше» – жертва не для каждого.
Меркантильности в девушке не было ни на грош, но и рассудка она не теряла. Верила в золотую середину, считая, что достойно зарабатывать должны все.
Пережив гормональную волну подросткового бунтарства, Юлька поняла, что сосуществование с матерью под одной крышей имеет ряд неоспоримых преимуществ перед узами законного брака, начиная от готовых завтраков-обедов-ужинов до безвозвратного одалживания денег на различные житейские мелочи.
Существенную роль сыграло и наличие жилья с персональной комнатой.
Вокруг всё родное, с детства привычное; о коммунальных платежах никто не зудит, в холодильнике всегда найдётся, чем заморить червячка.
Она и на сайтах сидела больше от скуки да любопытства, лениво выискивая «того самого», будоражащего девичьи фантазии красавца мачо, с которым по-настоящему захочется дышать одним воздухом, раствориться в нём, слиться в экстазе…
А попадались одни козлы.
Однако заботливой родительнице иногда требовалось бросать кость в виде дочерней покорности, иначе совсем заклюёт в попытках поудачнее пристроить кровиночку замуж… Ежедневно про «часики тикают» напоминает, «скоро тридцатник, а у тебя ни семьи, ни деточек»… Вчера вечером словно с цепи сорвалась – пела оды посетителю экзотариума, взывала к инстинктам жены и матери, обещала на свадебное платье не поскупиться… Повелась, лохушка, на сладкие сказки, заинтересовалась. Теперь вот думай, как выкручиваться…
Maman не слезет.
– Скучный он, – Юля без особой надежды попробовала задвинуть Нине Ивановне новую отмазку. – У меня бы терпение давно закончилось на змеюку неморгающую пялиться.
Попытка оказалась провальной.
– Угомонись! – приобретя заметное сходство с подопечной королевской коброй, взъярилась билетёрша. – Приличный юноша! Трезвый. Усталый. Деньги зарабатывает, а не на каруселях катается! Хорош беситься! Иди! Мне скоро закрываться!
В поясницу девушки ткнулась материнская ладонь, выталкивая незамужнее чадо навстречу своему счастью. Чадо же, прекрасно понимая, что противиться бессмысленно, недовольно фыркнуло, плавно приоткрывая дверь подсобки, и неуверенно шагнуло в зал с пресмыкающимися и прочими тварями…
***
… Гоферовая гадина и не думала откликаться. Замерла, держа голову на весу и отражая отблески ламп в глазах-бусинках.
Замер и Сергей, до рези всматриваясь в змею.
Нитка не получалась. Обвисала, норовила бесконтрольно оборваться и ухнуть под ноги.
Да и с необходимой сосредоточенностью в упражнении имелись проблемы. Посторонние думы постоянно отвлекали инспектора, мешая предаться обучению со всей ответственностью и заставляли размышлять о чём угодно, кроме налаживания незримой связи с пресмыкающейся.
… Наложившийся на утреннюю бодрость Стас с его мрачным бытием перемежался с котловиной холма, скрывавшей в глубинах тошнотную черноту; расстроенный Швец, изо всех сил пытающийся особо не рефлексировать по утраченному оружию, вертелся калейдоскопом с неким настоящим вампиром и полукровкой Ленкой; падающая в приступе благодарности на колени Елизавета Владимировна состязалась за приоритет яркости образа с подготовленным к зиме, размокшим полем…
Все требовали внимания, все норовили затмить друг друга.
– Скорее бы этот безумный день закончился, – беззвучно проныл Иванов гоферовой гадине. – Дурдом… Домой пойду. Спать. И ужинать не буду.
– Простите? – мягко прозвучало сбоку. – Я вас не расслышала.
Погружённый в себя инспектор вздрогнул, обернулся к источнику звука. Перед ним стояла девушка. Его лет, миловидная, круглолицая, с собранными на затылке в конский хвост русыми волосами и несколько напряжённая.
– Я не вам, – глупо ответил Сергей, продолжая разглядывать незнакомку.
Пухленькая, но аппетитная фигурка, наряженная в брючный костюм, состоящий из куцего, приталенного пиджачка, призванного подчеркнуть узость стана в нужном месте и третий размер бюста хозяйки; широкие, до середины голени брюки, по правильному именуемые то ли бриджи, то ли капри (инспектор никогда не заморачивался подобными тонкостями, деля нижнюю часть гардероба на брюки, если требовалось выглядеть официально, и на штаны с джинсами при повседневных нарядах), органично подобранные туфли на высоких каблуках.
Под пиджачком проглядывала светлая футболка, правильно именуемая лонгсливом (а вот тут Иванов мог поручиться за название – у Машки имелась похожая), поверх которой красовалась золотая цепочка с кулончиком в виде сердечка.
Со сгиба руки свисала умеренно-модная сумочка.
Надо признать, девушка выглядела привлекательно. Этакая милашка из офиса средней руки.
– Со змеёй разговариваете? – ласково улыбаясь, уточнила она, в свою очередь так же разглядывая парня.
– Да… Нет… – путаясь, промямлил Сергей, взял себя в руки и уверенно закончил. – Нет. Мысли вслух. Не больше.
– Ясненько, – нейтрально протянула незнакомка, поворачиваясь к гоферовой гадине. – Какая интересная змея… Чем она вас так привлекает?
Холоднокровная, заметив новое человеческое лицо, приподняла голову и начала плавно раскачиваться.
– Нравится.
– Мило…
Разговор не клеился. Особа в костюме произнесла несколько ничего не значащих фраз о погоде, Иванов отвечал что-то невнятное. Потом следовала продолжительная пауза.
Инспектор, чуть ли не впервые пожалев о воспитанности, не уходил из зала только потому, что едва он начинал посматривать в сторону выхода, как девушка, точно догадываясь о намерениях собеседника, произносила очередной пустяк и внимательно ждала ответа.
Складывалось впечатление, что ей что-то нужно, вот только не понятно, что.
***
Переживая за дочь, билетёрша подслеповато всматривалась в щель между дверью и косяком, определив подсобку как наблюдательный пункт. В зале всё равно никого, кроме Юльки и парня, не было, так что опасаться за вверенных тварей она считала излишним.
Чадо заботило больше. Хотелось стать рядом, услышать, увидеть, подсказать, однако здравый смысл удерживал женщину на месте, а угол террариума с черепахами, расположенного прямо у выхода из
