Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #5 - Вадим Валерьевич Булаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Помогай, – бросил призрак другу, не прекращая маятникообразных движений. – Будем искать.
– Подробнее.
– Шут его знает… Печать на что-то реагирует. Дёргает, будто нарыв.
Удивлённо присвистнув, Иванов спустился к другу. Осмотрелся.
Пожухлая трава, кое-где расползшиеся окурки, клочок тряпки, след от костра, ну и вечная деталь любого пустыря – пластиковая полторашка из-под пива. Этикетка хоть и стала почти однотонной, но название всё же читалось нормально. Бросивший пустую тару поддерживал местного производителя и уважал крепкие, дешёвые сорта из тех, от которых поутру черепушка напополам раскалывается.
Сконцентрировавшись, инспектор ощутил на языке привкус гнили, смешанный с тухлятиной – верный признак «плохого места». Присел, коснулся пальцами земли, попытался определить площадь испорченного скверной участка. Не смог. Похоже, весь холм эманациями пропах. Тут смешались и смерть, и ненависть и… Сергей затруднился ответить. Многое переплелось на этом ни к чему не пригодном пятачке, создавая заковыристую гамму тошнотворных чувств.
– Принесла же нас нелёгкая… – вздохнул начинающий колдун. – В ведьмин круг, что ли, угодили?
– Сомневаюсь, – призрак не отвлекался, продолжал сканировать приглянувшийся кусок котловины. – Ведьмины круги – это городские легенды, как и крысы размером с волкодава. Сюда топай. Попробуй Печатью…
Проделав предложенные Антоном манипуляции, Иванов убедился, что тот прав. В полуокружности радиусом около пары с хвостиком метров служебная метка отдавала в руку тонкими толчками и никак не могла определиться с точным направлением, дёргаясь, будто стрелка компаса вблизи магнита.
Пришлось снова садиться на корточки, класть ладони на прохладную почву, заранее морщась от накатываемых ощущений, предварительно предупредив коллегу:
– Тоха! Не мельтеши и Печать вырубай. Мешает…
… Земля отозвалась недовольным, скрытым от посторонних волнением. Прогудела в глубине, мелькнула чахлыми потоками жизни в уснувшей под поверхностью корневой системе, за которыми оказалась едкая чернота и мерзкая, зовущая к себе воронка, пребывающая в медленном, тягучем вращении.
– Чё за хрень…
Зажмурившись от избытка старательности, максимально обострив внутренне чутьё, Иванов принялся изучать находку. Ну да, так и есть! Под землёй находилось что-то неведомое, чавкающее, жадное, тянущееся к поверхности тонкими, слабенькими протуберанцами ненависти. Чернота работала как прикрытие, пряча основную погань от любопытных исследователей.
Ах, ты так?..
Из рук инспектора вглубь холма полилась Сила. Дозированно, равномерно, постепенно проникая всё ниже и ниже, сквозь плотный грунт. Вокруг Сергея зазеленела трава, успевшая урвать кусочек жизненной энергии и, вовсю пользующиеся нежданной удачей, распушили лепестки полевые цветы.
Чернота скукожилась, словно опытный боксёр, пережидающий мощную атаку противника, но отступать и не подумала. Воронка под ней превратилась во взведённую пружину.
Предплечья начало печь. Сила упёрлась в незримую чёрную преграду и теперь требовалось решать – наращивать мощь или отступить. Рассудив, Сергей выбрал последнее.
– Я не знаю, что под землёй, – с расстановкой произнёс он, отрывая ладони от почвы. – И гадать не возьмусь. Злое, полуживое… я его Силой – а оно выделывается, к драке готовится. И, вроде как, оно двигается, ёрзает…
Неподалёку, заставив инспекторов вздрогнуть, завыла собака. Протяжно, дико, душераздирающе. Ей ответили другие, подхватив вразнобой.
– Псы… – растерянно констатировал Швец, взбегая на край холма. – Где – не вижу.
– А… не до них сейчас. Тут в каждом дворе по зверюге обитает. Делать им нечего, вот и развлекаются, как умеют… Копать будем? Сдаётся мне, под землёй или клад, или захоронка какая, с проклятием.
– Клада нам не надо, – Антон продолжал выискивать источник воя. – От них одни неприятности. Зачаруют сокровища на кровь или болячку – бегай потом, очищайся… Иные заговоры похлеще чесотки пристают.
– Бросим?
– Зачем же? Выкопаем, но по уму. Пробьём про этот холм у этнографов на предмет исторической ценности, шефа выдернем на мероприятие, подготовимся как следует. Нам же не горит? Сюда до весны даже охотники не сунутся. Пускай лежит… Серый, а ты с этой штукой справишься? – в глазах Антона засверкал огонёк алчности. – Как друга спрашиваю. Забудь, что я раньше наболтал… Может, погорячился я Карповича звать? Вдруг там горшок с золотом? Мы же с него ни шиша не получим, начальство до копеечки конфискует выявленные в ходе оперативно-розыскных мероприятий ценности, с него станется… Нам же, в лучшем случае, руку пожмут и по плечу похлопают, да копать по любому припрягут. Сами нашли, сами достали, сами сдали, сами дураки.
Извивы логики Швеца выглядели для друга кристально прозрачными: деньги на исходе, новых поступлений не планируется; под землёй спрятан относительно реальный шанс поправить материальное положение; не получится продать – сдать начальству находку никогда не поздно.
– Попробуем. Завтра, – осторожно ответил Сергей. – Лопаты понадобятся, лом обязательно. Но без гарантий.
Обнадёженный ответом, призрак поднял над головой сжатые руки в знак благодарности и хищно оскалился.
– В «Первый тайм»? По пивку?
Раздумывал инспектор недолго.
– Следует. Насыщенная программа для одного дня получилась. То голый дядя-врунишка с парализованным тельцем, то схрон под холмом, покрытый тёмным дерьмищем… Депресняк сплошной… Я, посреди поля, в штанишках по колено загораю, типа австриец. Осталось йодль на всю округу пропеть… Не-ет… Надо стресс снять. Надо!
***
С баром друзьям не повезло. Едва полный энтузиазма Антон сбежал по ступенькам к заветной двери в полуподвал, за которой находились бильярд, пиво, транслируемые футбольные матчи и приличная компания, как из его горла раздался вопль разочарования.
«Сандень»
Подло гласил распечатанный на принтере листок формата А4, пришпиленный на уровне инспекторского носа.
Словно не веря глазам, он несколько раз, с силой подёргал дверь за ручку – не открылась.
– Заперто? – участливо озвучил суть надписи Сергей, останавливаясь на первой ступеньке.
– Ага… Вот паразиты! Как назло… – размахивая руками от негодования, почти выкрикнул призрак и протестующе пнул ногой преграду.
– Пошли куда-нибудь ещё, – альтернатива родилась сама собой. – Бухло везде одинаковое, если заведение поприличней выбрать… Побереги нервы.
– Ты не понимаешь, – на чело раздосадованного Швеца набежала вселенская печаль. – Мне именно сюда хотелось. Нравится мне этот барчик…
Почему-то ему показалось, что друг не проникся всей глубиной внезапной драмы и почитатель «Первого тайма» с излишней горячностью принялся объяснять:
– Представь – ты с пелёнок любишь барбариски и тебе бабушка пообещала их купить, специально в магазин зайти после работы. Целый день ждёшь, слюни пускаешь, уроки толком делать не можешь, а на языке – знакомый привкус. Нежный такой, почти неуловимый… Кажется, ещё чуть-чуть, и лопнешь от нетерпения. И вот тебе принесли конфетное ассорти, а в нём ни одного леденца с нужным вкусом. Мятные – есть, шоколадные – полно, помадки всевозможные – хоть ухом ешь. А барбарисок нет. Не оказалось их в магазине, не завезли. Ты, конечно, благодаришь бабушку, а самому реветь охота… И всё, что тебе остаётся, либо печально жрать нелюбимые конфеты, заедая горе, либо не жрать. – у Сергея подкатил комок к горлу, а Антон, устало тряхнув головой, закончил. – Разбегаемся… Не хочу я в другое место топать.
