Собственность короля - Морган Хауэлл

Зна-ят долго всматривался в лицо двоюродного брата. Наконец он проговорил:

— Я не стану убивать его… пока.

Тиг подошел к мерданту Колю. Взгляд Коля был непроницаем. Коль стоял, расправив плечи, и издалека смотрел, как Дар роет могилу. Тиг не удержался и сказал:

— Приятно видеть, что она не пачкает свое новое платье.

Коль помрачнел, и Тиг понял, что лучше придержать язык.

— Я сжег то платье, — буркнул Коль.

— Без платья свое получил, — заключил Тиг, догадываясь, что на самом деле все не так.

Коль выругался.

— Вот уж удивил меня этот страхолюдина, — проговорил Тиг, стараясь, чтобы голос звучал как можно более беспечно. — Небось тоже ее выдумки.

— Угу, — кивнул Коль, помрачнев еще сильнее.

— Мне выдумки тоже не больно-то по душе, — признался Тиг. — И хорьки всякие — тоже. — Он жестом показал, будто вынимает из ножен кинжал. — Лучше всего избавиться от этой гадины.

— Страхолюдины шуток не шутят, — возразил мердант Коль. — Он непременно прикончит любого, кто ее хоть пальцем тронет.

— А ему вовсе не обязательно знать, кто это сделал.

— Ну тогда он небось всех убьет для верности. Страхолюдины ничего не делают наполовину.

— Мы говорим только про одного, — заметил Тиг.

— Людям не выстоять против орка, — покачал головой Коль. — Наши парни за оружие хватаются только в пьяной драке да для того, чтобы крестьян припугнуть.

Тиг попытался представить себе, как он отважится выступить против орка, и решил, что лучше не рисковать.

— Значит, оставим ее в покое?

— Вообще-то причин для этого нет, — проворчал Коль.

— И все-таки мы дадим ей жить?

— Пока — да, — процедил сквозь зубы Коль. — Скоро мы вступим в войну, а там всякое может случиться.

Тиг понял намек Коля и, осклабившись, показал неровные зубы.

— Что верно, то верно. На войне чего только не бывает.

Трудно было копать босиком, и могила для Муута была еще недостаточно глубокой, когда мужчины закончили завтракать. Дар еще рыла яму, когда подошел мердант Коль. Как только она его заметила, она сразу сжала черенок лопаты крепче, чтобы, если понадобится, размахнуться. От Коля это не укрылось. Он остановился на таком расстоянии, что Дар не смогла бы ударить его.

— Хватит уже, — сказал он. — Положи его и закопай.

— Хорошо, — ответила Дар, не спуская глаз с Коля.

— Потом хорошенько вычисти Грома, накорми и оседлай. Вчера вечером ты про него забыла.

— Вчерашний вечер…

— …ничего не меняет в твоих обязанностях, — прервал ее мердант Коль. — Не меняет и то, что ты покувыркалась с этим страхолюдиной.

Дар залилась краской.

— Я и не думала этого делать!

— Ты никого не обманешь, — хмыкнул Коль, радуясь тому, что его слова попали в точку. — У всех есть глаза и уши. А теперь давай работай.

Коль крутанулся на каблуках и зашагал в ту сторону, где женщины грузили вещи на повозку. Дар увидела, что Коль остановился возле женщин и заговорил с ними о чем-то. Потом она положила лопату и подошла к трупу Муута. Никто не прикасался к нему. Все в лагере занялись своими делами.

«Похоже, только Нена и горюет по нему», — подумала Дар.

Она обернулась и увидела, что Нена все еще разговаривает с Колем. Дар было страшно думать о том, о чем они говорят.

Когда Дар тащила тело Муута к яме, она заметила кинжал на поясе убитого. Она уложила тело в яму и, убедившись, что за ней никто не следит, вынула кинжал из ножен и срезала ножны с ремня. Потом быстро задрала подол юбки и засунула оружие за веревочку, которой была подвязана ее нижняя юбка. Потом она забросала тело Муута землей.

Солдаты дождались, когда Дар уйдет чистить Грома, и только тогда подошли к его могиле. Один из солдат опрокинул бутылку и полил могилу бренди, чтобы Муут «в последний разок хлебнул». Остальные произнесли какие-то глупые слова. Только Нена плакала.

22

Когда шилдрон с опозданием выступил в поход, Дар попыталась занять свое место среди женщин. Но Тарен загородила ей дорогу.

— Ступай к своему орку. Нам не нужны такие, как ты.

— Какие? — спросила Дар.

— Даже слова такого нет, — буркнула Тарен. — Нет такого мерзкого слова.

— А ты думаешь, что вчера ночью случилось? — в отчаянии спросила Дар.

— Мы знаем, что ты сделала, — ответила Тарен. — И нам противно.

— Кто вам сказал? Мердант Коль?

Тарен кивнула.

— И вы ему поверили?

— Слушай, — сурово проговорила Тарен. — Ты мне сама говорила, что мужики тебе не нравятся. И мы своими ушами слышали, что сказал орк перед тем, как он убил беднягу Муута.

— Беднягу Муута? Как ты можешь его защищать! Ты же понимаешь, что он хотел сделать.

— Он был не самый лучший, но он был добр к Нене. И он был человек. Не то что ты.

Дар чуть не расплакалась, но она не хотела никому доставлять удовольствия, а особенно Нене, которая смотрела на нее с неприкрытой враждебностью. Дар поняла, что спорить бесполезно: все женщины встали на сторону ее угнетателей. Она почувствовала себя так, как чувствовала в первый день в полку — в окружении других людей, но совершенно одинокой. Дар отвернулась от женщин и напомнила себе о том, что у нее есть Ковок-ма. «Как у Цимбе — ее медведь».

Сказка про Цимбе и медведя была знакома каждому горскому ребенку. Отец Дар часто ее рассказывал. Цимбе была маленькой девочкой. Она, как и Дар, жила в маленьком доме со своими родителями. Она не была счастлива, потому что ей приходилось делать много тяжелой работы, а есть ей давали только кашу. Как-то раз она встретила медведя, и он стал упрашивать ее остаться жить с ним в лесу.

«В лесу ты никогда не будешь страдать, — говорил он. — Я знаю деревья, где пчелы прячут свой мед, я знаю пригорки, где раньше всего созревают ягоды. Каждый день я стану ловить рыбу, зайцев или оленей, и мы с тобой каждый вечер будем пировать».

Цимбе с радостью убежала из дома с медведем, и они чудесно зажили вместе. Девочка стала пухленькой. Волосы у нее отросли такие длинные, что покрыли все ее тело, и она стала похожа на медведя. Вскоре Цимбе стала считать себя медведицей. Но когда лето кончилось, пчелы забрались в дупла и уснули, ягоды сморщились, рыба уплыла, звери разбежались.

И тогда медведь сказал Цимбе: «Наступают тяжелые времена, и я буду спать всю зиму напролет».

«А как же я? — спросила Цимбе. — Мне ведь надо кушать».

«Я тебя все лето кормил, — ответил медведь и облизнулся. — Теперь твоя очередь накормить меня».

Отец Дар всегда смеялся, когда заканчивал рассказывать эту сказку. Мораль он всегда приспосабливал к случаю. О Цимбе он вспоминал, когда Дар или ее братья жаловались, что им надоела каша. «Ты про Цимбе вспомни» — таков был ответ, когда кто-то сетовал насчет тяжелого труда, когда надо было предупредить, что к дому идет кто-то чужой, когда надо было укорить за непослушание. Но еще в детстве Дар вывела из этой сказки свою собственную мораль — главная ошибка Цимбе была в том, что она пожелала лучшей жизни, но при этом ничего не знала о медведях. «А я орков лучше знаю?»