Леди-убийцы. Их ужасающие преступления и шокирующие приговоры - Тори Телфер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дальнейшего благодетеля она откопала следующим образом: просто вошла в первый попавшийся многоквартирный дом и без обиняков спросила местную жительницу, «не живет ли здесь какой-нибудь пожилой мужчина». Узнав, что одну из квартир снимает немецкий иммигрант Якоб Вагнер, она заявила что-то заподозрившей женщине, что все сходится, Вагнер – ее дядя. Хотя пару минут назад даже не знала его имени. Анна подсунула ему под дверь записку, договорилась о встрече и мгновенно нашла с мужчиной общий язык. Тот похвастался приятелю: «У меня появилась барышня!» Его возлюбленная часто просила дать денег в долг и уверяла, что легко сможет расплатиться, показывая фальшивую банковскую книжку, в которой утверждалось, будто у нее на банковском счете хранится 15 тысяч долларов. Интересно, связана ли эта сумма с теми воображаемыми 16 тысяч долларов от дяди? Может, для нее это число было символичным и ассоциировалось со стабильностью и сказочным счастьем.
Анна действовала со все меньшей осторожностью. Она встречалась сразу с несколькими мужчинами, причем некоторые вращались в одних и тех же кругах. Ее просьбы о деньгах становились все более нелепыми: если у нее и в самом деле на счету столько денег, зачем вообще занимать? В своей охоте она стала совсем дерзкой и открыто спрашивала у людей, где найти «пожилых мужчин».
В этом и был талант: она выбирала жертв среди самых замкнутых и необщительных.
Разумеется, Анна вызывала некоторые подозрения (так, соседка Вагнера по дому навсегда запомнила ее странные расспросы), но по большей части никому просто не было дела до этих стариков.
Пока Анна окучивала Вагнера, она успела убить снова, да еще и за совсем смехотворную сумму в размере 80 долларов и за шубу из кроличьего меха. Она подружилась с пожилой вдовой, нарядившись в костюм медсестры и предложив свои услуги. Затем украла ценные вещи, которые вдова хранила под кроватью. («Просто мне нравилось помогать старикам», – говорила Анна.) На вырученные средства она купила красивую шубу и сказала ничего не подозревающей вдове, что за 80 долларов поможет ей найти «вора». А после прикончила бедную женщину, скормив ей отравленное мороженое.
У Вагнера дела обстояли хуже некуда. Когда пропала банковская книжка, он заподозрил что-то неладное, однако Анна заверила, что ничего дурного не делала, и утихомирила его щедро «посоленной» едой. Вскоре он оказался в больнице. «В бреду и состоянии шока он умирал, страдая от мучительной рвоты». Ужасающее зрелище. Мышьяк часто вызывает сильную жажду. Незадолго до смерти Вагнер умолял медсестру дать ему воды и шептал: «Ich könnte ein Fass voll Wasser trinken!» («Я мог бы выпить бочку воды!»)
После его смерти Анна появилась в суде по делу о наследстве – ну прямо вышколенная актриса, готовая сыграть леди Макбет. Она выжала из себя скупую, но жутко трогательную слезу, а затем предложила сотрудникам суда обыскать квартиру Вагнера: просто на всякий случай, вдруг там окажутся какие-то важные документы? И действительно, на каминной полке обнаружилось написанное от руки завещание:
«Настоящим я составляю свою последнюю волю и завещание, находясь в здравом уме и трезвой памяти. У меня есть счет в банке “5/3”. Я хочу, чтобы оставшиеся после оплаты всех счетов и погашения расходов на мои похороны деньги достались моей родственнице Анне Хан. Исполнителем завещания я также назначаю миссис Хан. Мне не нужны никакие венки, и я не хочу, чтобы люди приходили смотреть на мое тело».
Это завещание написала сама Анна (вот так сюрприз!), и уровень хладнокровной уверенности, с которым миссис Хан привела власти прямо к сфальсифицированному ею документу, весьма впечатляет.
Она была неосмотрительной преступницей, и отчасти ее неосмотрительность можно объяснить полным отсутствием эмпатии.
Подделать завещание? Пожалуйста! Забрать последние 80 долларов у старушки? Да легко! Для нее не было ничего святого, и ничто не могло вывести ее из равновесия. Эта афера, равно как и многие другие, сработала. На тот момент у властей не было никаких причин в чем-то подозревать очаровательную, убитую горем белокурую женщину. И, судя по всему, у Вагнера не было никого, кто мог бы опровергнуть наличие родственных связей с Анной.
А бесчинства продолжались. Через несколько недель она подружилась с Георгом Гзельманом, немецкоязычным иммигрантом из Венгрии. Ему было 67 лет, и он считал себя эдаким дамским угодником. После знакомства с Анной он хвастался одной из бывших: «Ты не хотела выходить за меня замуж, а вот я взял и нашел молоденькую учительницу-блондинку из Германии». Анне удалось вытрясти из него только сто долларов, но для Гзельмана это были большие деньги. Более того, его банкир отмечал, что Гзельман раньше вообще не снимал таких серьезных сумм.
Однажды вечером возбужденный Гзельман заявил соседям, что на следующий день у него свадьба! А к утру на кровати лежало окоченевшее тело жениха. На плите стоял недоеденный ужин, приправленный восемнадцатью крупинками мышьяка. Этим количеством можно было убить сразу нескольких, но кого это волновало? Точно не Анну.
Ведьмы
Говорят, к ядам обращаются самые слабые. Английский поэт Финеас Флетчер (1582–1650), возможно, был первым, кто назвал яд «орудием труса», однако данная идея не развеялась и в последующие столетия. Даже персонаж вселенной «Игры престолов» Джорджа Мартина отмечал: яд – для тех, у кого кишка тонка. Он действует коварно и медленно. Отравить человека можно, не пролив и капли крови, и даже не придется смотреть жертве в глаза, вонзая в сердце нож. Получается, яд будто не так уж страшен. Людей куда больше пугают потрошители, нежели отравители.
Однако это несправедливо, ведь отравление требует предварительного планирования и определенной любви к долгим и мучительным смертям. Нужно день за днем смотреть в доверчивые глаза жертвы, пока вы медленно забираете у нее жизнь. Нужно играть роль медсестры, родителя или любовника, одновременно с этим не забывая об убийственном намерении: для многих, кому приходилось стрелять из пистолета или размахивать мечом, это было бы невыносимо. Нужно вытирать рот жертвы после рвоты и проявлять сочувствие, когда горемыка просит воды. Пока человек кричит, что у него внутри все горит, надо невозмутимо наблюдать за приближением смерти и помогать ему сделать еще один глоток смертоносного напитка.
