Хромая дама: Нерассказанная история женщины – тайного агента периода Второй мировой войны - Пернелл Соня

Тем временем печально известный следователь гестапо, который в течение года будет награжден Железным крестом (как принято считать, самим Гитлером) за пытки и убийства тысяч участников Сопротивления, также проявлял личный интерес к Вирджинии. Гауптштурмфюрер Клаус Барби, воспитанный жестоким отцом, получившим серьезные психологические и физические травмы в битве под Верденом с французами в 1916 году, еще не проживал в Лионе на постоянной основе. Но его уже охватило навязчивое желание сокрушить УСО, в котором немцы видели костяк всей угрожающей им подпольной деятельности. Десятки офицеров гестапо перехватывали подозрительные сигналы, исходящие из Лиона, и командовали волнами арестов и непрерывных дневных и ночных рейдов из своих новеньких кабинетов с плюшевыми коврами на третьем этаже мрачного отеля «Терминус» неподалеку от вокзала Перраш. Они знали, что быстро продвигаются в поисках центра террористической ячейки. Кто-то обязательно сломается под пытками; об этом Барби позаботится. Хромая дама из Лиона теперь была самым разыскиваемым агентом во всей Франции.

Не подозревая о том, как близко к ней подбирались темные силы, физически и морально тем августом Вирджиния чувствовала себя лучше, чем когда-либо. Триумф в Мозаке воодушевил ее, и в начале месяца ее спонсор из Секции F Николас Бодингтон приехал в Лион, чтобы обсудить ее будущее. Вирджиния привела убедительные доводы в пользу того, чтобы сохранить свой пост. Она настаивала на том, что высокопоставленные друзья уберегут ее от опасности и что у нее еще много работы по освобождению других агентов, вербовке новобранцев и помощи в активизации диверсионной кампании. Она убедила Бодингтона, и тот рекомендовал Лондону отменить отзыв Вирджинии. В конце концов, именно он в свое время сделал ставку на нее, и этот риск определенно окупился. Бейкер-стрит согласилась и попросила «Нью-Йорк пост» подтвердить позицию Вирджинии и заказывать больше статей для прикрытия. Через американского военного атташе в Виши Вирджинии отправили 750 000 франков, чтобы она продолжила работу. Это было полезным бонусом к тем 10 000 франков в месяц, которые она получала от УСО, тайно выплачиваемых ей нестандартным способом: через банковский счет публичного дома Жермен Герен, куда их переводили из Лондона на имя обгоревшего пилота Королевских ВВС Уильяма Симпсона[184]. Бодингтон также хотел уладить разногласия между агентами УСО в Лионе и прояснить, кто является главным. Возможно, он считал политически целесообразным назначить главным француза, чтобы успокоить уязвленное национальное самолюбие. Может быть, Секция F просто не хотела продвигать женщину. К ужасу многих участников Сопротивления и к разочарованию Вирджинии, эта позиция досталась Алену.

Прошел уже почти год, как Вирджиния была в тылу врага, и за все это время из Лондона больше не отправили ни одной женщины. Первое время быть женщиной, работающей под прикрытием, было преимуществом – особенно женщиной красивой, которая могла использовать свое обаяние, чтобы отвлечь внимание или обмануть. Большинство немцев жили в пропагандистской парадигме, что жизнь женщины должна вращаться вокруг Kinder, Kirche, Küche («Дети, Церковь, Кухня»), и полагали, что эти хрупкие создания вряд ли будут вмешиваться столь грязное и опасное дело, как движение Сопротивления. Но, прекрасно понимала Вирджиния, линия нацистской партии резко изменилась. Гестапо обнаружило, что все больше и больше местных женщин играло активную роль в движении; многие из них были курьерами и переправляли деньги, сообщения или оружие между агентами. Одна из них нагрузила коляску своего ребенка девяноста фунтами[185] огнестрельного оружия, так, что пружины царапали колеса, и вся конструкция чуть не рухнула. Курьеры часто возили с собой компрометирующие предметы (тяжелые или легкие), но многое при этом держали в голове, включая имена и адреса агентов. В случае поимки женщин намеренно подвергали самым ужасным формам пыток, какие был способен изобрести извращенный нацистский ум.

Несомненно, до Вирджинии дошли слухи о том, на какое обращение она может рассчитывать, если о ней наконец узнают. Излюбленными техниками были отрывание сосков плоскогубцами или надавливание на оголенный нерв выбитого зуба; вырывание ногтей или прожигание кожи сигаретами, паяльниками или кислотой. Кто-то подвергался насилию сексуального характера – один из любимых приемов Барби, по слухам, включал использование собаки. Позже в моду вошел метод ванны – предшественник пытки, имитирующей утопление. Обнаженную пленницу погружали в ледяную воду; ее руки были связаны за спиной, а голова находилась под водой, пока она не начинала тонуть. Если она теряла сознание, ее вытаскивали из воды за волосы. Если она по-прежнему отказывалась говорить, ее снова заталкивали под воду. Иногда, когда пленница была на грани смерти, ей предлагали кофе или чай, но если она по-прежнему отказывалась сотрудничать, процесс начинался заново[186]. Иногда, если женщина была еврейкой, Барби просто наступал ей на лицо каблуком своего сапога.

Подобное варварство было характерно не только для немцев. Некоторые агенты еще больше боялись французских властей, которые в своей гонке насилия с немцами устанавливали новые стандарты бесчеловечности, пытаясь произвести впечатление на гестаповцев. Одним из важных методов усмирения пленников были угрозы причинить вред их семье. По меньшей мере одной из задержанных женщин-курьеров угрожали, что на ее глазах разобьют голову ее ребенка о стену, если та не заговорит. Вишисты также выделяли ресурсы для усиления собственной полиции, причем речь шла не только об увеличении количества людей. Францию буквально заполонили люди в форме, «наблюдающие друг за другом» и вместе в конечном итоге «подавили страну под гнетом целой армии шпионов»[187]. Цель состояла в том, чтобы навсегда очистить Францию от диссидентов.

Несмотря на все сообщения об этих ужасах, успех Вирджинии открыл двери для новых женщин-агентов. Не будет преувеличением сказать, что эта «галантная дама», как ее называло УСО, изменила ход истории для женщин в разведке союзников. К этому моменту ее послужной список переломил изрядную враждебность к самой идее женщин-офицеров в полевых условиях. И как раз тогда, когда эта роль становилась особенно опасной для женщин, в августе того же года Секция F отправила первую из тридцати восьми женщин-офицеров. «Нас ждало удивление: мы обнаружили, что даже в работе… изначально считавшейся прерогативой мужчин, они проявляли большой энтузиазм и мастерство», – говорил Морис Бакмастер. «В некоторых профессиях женщины превосходили мужчин» в том числе из-за «их способности сосредоточиться на одной цели»[188]. Хотя женщины действительно продолжали играть «чрезвычайно важную роль», они платили за это высокую цену. Тринадцать, или каждая третья, из тридцати девяти женщин, отправленных УСО во Францию, так и не вернулись домой. Это по сравнению с каждым четвертым из примерно 400 агентов-мужчин. Более высокий уровень поимки женщин-шпионов отчасти был связан с тем, что многие из них брали на себя особенно опасные роли курьеров (что включало постоянное прохождение патрулей с компрометирующими материалами) или позже – радистов. Тысячи французских сопротивленцев также заплатили своими жизнями. Их типичной задачей было оставаться на одном месте, обеспечивая конспиративные квартиры для людей и оборудования, что не приносило им славы, но делало особенно уязвимыми к предательству. Каждая пятая женщина, принимавшая у себя людей или припасы, была казнена за эту работу[189].

Тем не менее, необходимость посылать в поле все больше агентов стояла настолько остро, что некоторые из них были завербованы, сами того не понимая. Владеющая двумя языками секретарша, которая невольно оказалась на интенсивном учебном курсе УСО, ждала несколько недель, прежде чем наконец осмелилась спросить одну из своих коллег-стажеров, знает ли та, что они здесь делают. Некоторые знали больше, но верили в то, что тайная жизнь была чем-то гламурным, а не смертельной битвой за выживание. Одна женщина из УСО по прибытии на корабле на Ривьеру первым делом спросила у Вирджинии, где найти лучшего парикмахера. Вирджиния не терпела такого тщеславия и ясно выразила свое неудовольствие, отправив еще одну женщину-новобранца обратно на корабль: было очевидно, что перед отъездом из Лондона она сделала химическую завивку, а это была роскошь, недоступная во Франции. Женщину могли сразу же задержать, что представляло смертельную опасность для них всех[190]. Одна из первых прибывших женщин-новобранцев из УСО, француженка лет сорока, секретарша в отеле в Вест-Энде, однако, была из другого теста. За внешней «пушистостью» и «весельем»[191] Ивонн Рюделлат скрывались крепкие нервы и острый ум. Она направилась в Тур, чтобы отважно начать работу курьером, за что была рекомендована к Военному кресту (но ей было отказано, поскольку медаль тогда не присуждалась женщинам). Месяц спустя двадцатилетняя Андре Боррель стала первой женщиной, десантировавшейся с парашютом. Она работала курьером с Фрэнсисом Саттиллом, организатором сети «Проспер» и адвокатом, известным хорошо подвешенным языком. Саттилл был мужественным человеком, но при этом имел довольно оригинальные идеи относительно того, как нужно было нанимать местных помощников. Они с Боррель выбрали будущего заместителя руководителя сети, демонстрируя в одном парижском ночном клубе пистолеты стэн – излюбленное оружие Сопротивления – «заинтересованной смешанной аудитории»[192]. Это был неудачный старт, и кончилось все тоже плохо. Обе женщины в конце концов погибли: Боррель казнили в концентрационном лагере Нацвейлер, где ее живой затащили в крематорий; Рюделлат в истощении умерла от тифа сразу после освобождения из Бельзена.