Против шерсти - Стефан Серван
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внезапно все разговоры вокруг стихли, и в этот же момент погасли фонари. Рассвело. Все молчали. У входа в парк стояла кучка журналистов. Они наставили на нас камеры. Никто не проронил ни слова, но все знали, что момент настал.
Несмотря на декабрьский холод, мы стали раздеваться.
Я сняла накидку и отдала ее папе. Мне больше не нужно было прятаться под маминой накидкой, которая долгое время служила мне броней.
Куртки, свитера, ботинки, джинсы, нижнее белье – мы сняли абсолютно все. Все, даже наши карточки, которые мы были обязаны носить постоянно. Мы показали себя такими, какие мы есть. Я была поражена, когда увидела все эти тела, покрытые шерстью. В свежем утреннем воздухе стоял запах Кошек. Полсотни разных запахов.
Я знаю, что для вас мы все одинаковые. Лицо, тело, шерсть – это все, что вы видите. Некоторые люди считают, что мы ничем не отличаемся от животных: для них мы единая масса безликих существ.
Но в то утро наши особенности были видны как никогда. Мы были так же непохожи друг на друга, как и до Мутации. Вот только раньше мы стыдились своих тел.
Нам постоянно твердили, какими мы должны быть. Нам без конца повторяли: «Будь красивой и молчи». Мы должны были быть стройными, нежными и с гладкой кожей. За нас решали, какой длины у нас должны быть ноги и какой формы грудь. А теперь в парке, когда девушки раздевались без тени стыда, я поняла, что шерсть на наших телах освободила нас от всех условностей, от всех заветов моды. Мы были рыжими, светловолосыми, темненькими. Мы были толстыми и худыми, низкими и высокими. Но прежде всего мы были собой. Мы все отличались друг от друга и гордились этим.
Мы развернули транспаранты, на которых большими фиолетовыми буквами была выведена надпись «Мы такие, какие есть» и куча разных прилагательных, которые каждая Кошка выбрала для себя, и пошли к центру города.
Я шагала, расправив плечи и с гордостью сжимая руку Тома.
Девушки обнялись с родителями и друзьями, и все шли плечом к плечу. Две Кошки, которые шли почти в самом конце колонны, целовались. Другие девушки размахивали портретами Алексии. Нас отовсюду снимали камеры, и наше шествие действительно впечатляло.
Мы стали выкрикивать лозунги:
– Мы такие, какие есть!
– Довольно лжи, довольно стыда!
– Мы – будущее!
– И мы уже здесь!
Сначала наши голоса звучали неуверенно, но постепенно все в толпе запомнили придуманные нами лозунги, и скоро наши крики разбудили спящий город.
– Мы – будущее! – гремела одна часть колонны.
– И мы уже здесь! – отвечала вторая половина.
Вокруг нас было невообразимое количество полицейских. На каждой улице виднелось по несколько полицейских в полной экипировке для подавления массовых беспорядков. Некоторые из них держали на поводках собак. Псы были без намордников и яростно лаяли, когда мы проходили мимо.
Приспешников Лиги тоже собралось немало. Их белую одежду было видно издалека: они стояли по другую сторону полицейского оцепления. Естественно, они были в бешенстве. Они выкрикивали оскорбления. Те же, что и всегда, так что нет нужды их повторять. Казалось, что у Савини и сторонников Лиги не слишком богатая фантазия. Кошки сохраняли спокойствие. Конечно, пару раз раздавалось рычание, но мы поставили себе предельно ясную цель: не поддаваться на провокации и не давать ни единого повода к тому, чтобы митинг превратился в кровавую бойню. Наши голые тела, наше спокойствие, наша энергия и решимость были нашим лучшим оружием.
Мы продолжали мирное шествие. На нас смотрели прохожие; на их лицах был написан ужас, смешанный с возмущением. К нам с аплодисментами присоединились один или два человека, но большинство людей нас оскорбляло. Я чувствовала, что напряжение нарастает.
Когда мы проходили мимо центра «Аврора», Кошки начали свистеть. Кто-то из них опрокинул урны, стоявшие у входа. Другие наклеили на стены плакаты. Из пластикового пакета вытащили белое одеяние, и я увидела, как Фатия его подожгла.
Белая ткань горела, а наши лозунги становились все более резкими:
– Мы – будущее!
– Довольно лжи, довольно стыда!
– Долой Савини!
– Долой Лигу!
– Кошки, сопротивляйтесь!
Должна признаться, что и меня все происходящее взбудоражило. Под давлением Лиги правительство унижало нас уже несколько недель. Было приятно видеть, как тлеет эта тюрьма из ткани, и слышать в воздухе гудение наших гневных голосов!
Но, услышав, что Кошки стали колотить в дверь и выкрикивать лозунги вроде «Долой людей!», «Долой мужчин!», «Сдохни, Савини!», я поняла, что все может очень плохо кончиться. Любая мелочь могла положить конец нашему мирному шествию. Я направилась к Фатии и самым радикальным Кошкам, чтобы попытаться их успокоить.
– Перестаньте, на том конце улицы стоят копы, они нас загребут.
Фатия ухмыльнулась:
– И что? Я их не боюсь.
– Не стоит нарываться, девчонки. Савини и его свита только этого и ждут.
– Она права, – сказал папа, который подошел к нам. – Постарайтесь сохранять спокойствие.
Две девушки оттолкнули его.
– Проваливай, человек! Ты нам не нужен!
Папа отошел в сторону. Сати, стоявший рядом с ним, заплакал.
Я оскалились:
– Не троньте их, это моя семья!
– Думаешь, нас это волнует? – бросила мне одна из девушек.
– Твоя семья – это мы! – сказала другая.
У наших ног догорало белое одеяние. Теперь это была кучка краснеющих лоскутков.
Девушки снова попытались выломать дверь «Авроры».
Я взяла Фатию за плечи:
– Ты же знаешь, что нам это не нужно. Мы можем защищать свои права, не проявляя жестокость!
Но она ничего не хотела слышать.
– Лу, ты ничего не знаешь о жизни этих девушек. Они прошли через ужасные вещи. И они хотят отомстить за себя!
– А я, Фатия? Мне тоже пришлось пройти через ужасные вещи, и ты прекрасно это знаешь. Знаешь ведь, да?
Ей пришлось согласиться.
– Я знаю, что ты тоже прошла через многое, особенно в семье. Но мы не исправим прошлое, если выломаем дверь и подожжем этот дурацкий центр. Это так не работает. А если мы разделимся, будет еще хуже!
Немного погодя на лице у Фатии появился намек на улыбку.
– Ладно, Лу, хорошо. Сделаем вид, будто ты права.
– Мы решительны, но не жестоки.
– Ага. Решительны.
Мы подошли к самым буйным девушкам и уговорили их успокоиться и продолжить шествие.
– Что с ними такое? – спросил меня Том. – Они хотят все испортить?
– Их можно понять. Они в ярости.
– Мы все в ярости, Лу. Но
