Рыцари и Дамы Беларуси. Книга 3 - 2018 - Людмила Ивановна Рублевская

перед гибелью дрался, кровь на деревьях... Протоколы сохранили детали. Жертва была одета в охотничий костюм: желтые гетры, зеленую куртку, бронзового цвета туфли. Под головой шапка, рядом — трость и очки, открытые часы с оборванной цепочкой и ключ к ним. Часы остановились на четверти пятого, что и посчитали временем убийства.

Биспинга арестовали. Его, в отличие от князя, считали человеком неприятным, надменным, вспыльчивым и жадным. И если для Друцкого-Любецкого женитьба на Замойской была союзом равных, то для Биспинга — пропуском в высший свет. Замойские находились в родстве даже с сицилийскими Бурбонами! Брак оказался вторым и для барона, и для его жены, до него бывшей замужем за князем Радзивиллом. И по финансовому положению честолюбивый барон был бедноват для элиты, в среду которой попал. При обыске у него в доме были найдены шесть векселей, подписанных Владиславом Друцким-Любецким. Подпись посчитали поддельной. Появилась версия, что векселя на несколько сот тысяч рублей понадобились Биспингу для дачи взятки чиновникам, чтобы выгодно заменить гродненские владения, идущие под строительство фортов. Вот и мотив!

А тут еще вдова вспомнила, что князя Владислава уже пытались убить. Отхлебнул любимого холодного чая за завтраком и почувствовал странный привкус... Оказалось — стрихнинчику кто-то подсыпал. И надо же, совпадение — в гостях и тогда был барон Биспинг! Самое интересное, что стрихнин появился в княжеском питье еще раз — и тоже когда гостил барон.

Нашли, впрочем, еще подозреваемого — егеря Гралля, уволенного князем за пьянство. Однако у того на момент убийства оказалось алиби. Правда, когда в кружке обнаружился стрихнин, сын Гралля Анатоль, тоже служивший Друцкому, присутствовал на кухне, но это не сочли достаточным доказательством.

Биспинга арестовали. Было нанято несколько адвокатов, в том числе знаменитый Тадеуш Врублевский, защищавший лейтенанта Шмидта.

Следствие шло год. Эксперты признали, что пули, убившие Друцкого-Любецкого, совпадают с калибром маузера, найденного у Биспинга, и что подписи на найденных векселях — подделка.

А далее вступили в действие очень большие деньги и мастерство адвоката.

Мнения экспертов стали расходиться. Подделка? А может, и нет. Кровь на оружии Биспинга и его шляпе? Но это вовсе не кровь убитого. Врублевский на суде озвучил: барон страдает хроническим воспалением мышц левого предплечья. Он просто не мог ударить князя по голове!

13 июня 1914 года вынесли приговор. Биспинг не травил князя, но виновен в подделке векселей и убийстве в состоянии аффекта. Лишение всех прав и привилегий, конфискация имущества и четыре года арестантских рот... А через неделю после приговора Биспинг — на свободе! Благодаря стараниям жены и фантастическому залогу в 100 000 рублей.

Кстати, в роду Биспингов хватает роковых историй. Александр Биспинг влюбился в дочь гродненского губернатора, та ответила, что за католика не выйдет. Биспинг в отчаянии объявил, что готов принять православие, подготовил бумагу, что согласен костел в своем владении Верейки и часовню в Массалянах сделать церквами... Напрасно. Александр покончил с собой. Другая представительница рода, писательница Наталья Биспинг-Кицкая, сама стала причиной трагедии. В нее, звезду салонов, влюбился профессор Виленского университета Фортунат Юревич. Попросил у родителей Натальи ее руки, те грубо отказали. Профессор тоже покончил с собой.

История Яна Биспинга дополняет перечень несчастий рода.

Конечно, выглядит странно: убийца на свободе. Но вспомним, что началась Первая мировая война, потом революционные события... Не до загадочного преступления в высших сферах. Разумеется, о громком деле знали все. Например, поэт Валерий Брюсов, находившийся по делам в Варшаве, 22 октября 1914 пишет жене: «В субботу 18-го я уехал; был в Ловиче, Лодзи, Радомской губернии и других местах (между прочим, проезжал тем лесом, где было совершено убийство, приписываемое барону Биспингу)». И в статье Брюсова «В тылу боя. Поездка в Лович» упоминается: «Вот лесок, где произошло убийство, в котором был обвинен барон Биспинг: когда-то это казалось важным событием и волновало общественное мнение».

Однако как честолюбивый Ян Биспинг мог смириться с клеймом убийцы? Он живет в имении Массаляны под Гродно и пытается изменить имидж. Говорят, он уже не так надменен. В семье один за другим рождаются 12 детей (второй родился, пока Ян сидел в тюрьме). Биспинг спонсирует в своих владениях школу для сельских детей... Вот только в 1919-м в суде разбирается его дело по расстрелу местных крестьян. Здесь суд встал на сторону барона. А что касается убийства Друцкого-Любецкого, сколько Биспинг ни подавал на пересмотр, и в 1924-м, и в 1926-м его признали виновным.

Между тем распространялись слухи. Якобы Друцкого-Любецкого убили революционные экстремисты, «заказал» великий князь Николай Николаевич, отомстили слуги за поруганную честь родственницы... Вспоминали, что спустя неделю после убийства в доме князя побывали воры. Пропало несколько пистолетов да дешевые бусы, явно взятые для отвода глаз.

Биспинг добился невозможного: материалы его дела были пересланы из Советского Союза в Варшаву. И, наконец, уже в отсутствие главных свидетелей, 5 мая 1928 года, был вынесен оправдательный приговор. Барон дожил до того времени, когда его владения оказались на территории советской страны, и дальнейшая его судьба неизвестна.

ПОЭТ, ГЕОЛОГ, ИЗГНАННИК.

МИХАЙЛА ГРОМЫКО

1885—1969)

В 1920-х годах этому поэту завидовала литературная молодежь. Михась Чарот на собрании «Маладняка» возмущался: «У чым справа? Калі са сваімі вершамі выступае Міхайла Грамыка, яму больш апладзіруюць, чым нам».

Что ж, слава у него была. На три года младше Купалы и Коласа, он стал лидером белорусского литературного движения, экспериментатором, автором первой пьесы о Франциске Скорине. А параллельно — видным ученым, геологом, автором первого белорусского учебника по географии. Если бы его не арестовали, нефть в Беларуси начали бы добывать еще в 1930-х годах. Ну а гранит для Мавзолея Ленина он искал вместе с еще одним академиком, Вацлавом Ластовским. И оказался среди немногих, выживших в сталинских лагерях. Вот такие причуды судьбы.

Михайла Громыко, родившийся 130 лет назад в деревне Черное, рано осиротел, но утверждают, что отношения с мачехой были хорошие. Отец устроился управляющим имения вдовы учителя могилевской семинарии. Как пишет могилевский историк Олег Дьячков: «Гэты перыяд жыцця будучы пісьменнік узгадваў заўсёды з замілаваннем: "3 сямі да трынаццаці гадоў я пражыў багатым на ўражанні жыццём. У гэты час сям'я наша не адчувала матэрыяльнай нястачы. Блізкае знаёмства з нашай прыродай, сялянамі, мовай, рознабаковымі праявамі гаспадаркі, непасрэднае назіранне за дзейнасцю бацькі заклалі ў маю душу пэўныя асновы светапогляду"».

Затем отец получил в Могилеве адвокатскую практику, а Михайла поступил в гимназию. Впоследствии он уверял, что именно в пятом классе приобщился к революционному движению —