Лесной фронт. Благими намерениями... - Алексей Замковой

  - А вот это - хрен собачий! - Василий тут же посуровел. - Не достанется супостатам так просто моя земля! Собака я, что ли - в кустах отсиживаться? Пусть эти фашисты проклятые меня и убьют, но я с собой кое-кого из них захвачу!

  И дернуло же меня после разговора с Митрофанычем подойти именно к нему! Нет, это только с моим счастьем можно вот так наткнуться на человека, который, фактически, объявил себя смертником. Камикадзе, блин! Но могло быть и хуже - этот хоть воевать хочет, а не мается здесь, в отряде, ожидая смерти или ища какой-то другой выход. Будь по иному, я бы тут же побежал к Митрофанычу и, рассказав о Василии, требовал бы принять какие-нибудь меры. Ведь, будь иначе - в отряде появился бы потенциальный предатель, который непременно сдал бы нас, пообещай ему немцы жизнь. А так - можно постараться переубедить.

  - Вот что, Василий, - я снова затянулся и чуть помолчал, - кругом ты не прав. И армию нашу хоронить рано...

  - Та, все так говорят! - махнул рукой он.

  - А ты не перебивай! Рано, говорю, Красную Армию хоронить! Сейчас отступаем - это да. Только, ты глобус видел когда-нибудь?

  - Ну, видел. - согласился он.

  - Тогда ты видел какая у нас страна огромная. Так? А Германии той что? ее не всякий на глобусе и разглядит! А теперь представь, сколько штыков может выставить наша Родина и сколько - Германия. Сколько у нас заводов, которые танки могут делать, и сколько у Германии.

  - Оно-то так... - Василий говорит уже не так уверено.

  - Да ты не перебивай! Вот тебе еще - мы ведь на своей земле воюем, а немцы на чужую залезли. А заводы их все в Германии и остались. Так? Значит, оружие, танки и все прочее они должны везти своим войскам через нашу землю, а нам достаточно, считай, только пошарить у себя под ногами.

  - И что? - похоже, разговор уже так увлек его, что он даже забыл о своей догорающей самокрутке.

  - А то, что все свое добро немцам придется везти через нас. Через наш отряд. Понимаешь? И через тысячи других, таких же отрядов. А наша задача - сделать так, чтобы все это до войск не дошло. Вот не дойдет до фронта немецкий состав со снарядами и патронами - много фашисты навоюют?

  - Это да! - согласился Василий. - Без патронов - сам знаю каково это. Только мы ведь не каждый состав под откос пустим...

  - Не каждый. - кивнул я. - Только, смотри - отправят немцы, скажем, три состава. А у нас взрывчатки - на раз. Один мы подорвем, а остальные дальше поедут. Так?

  - Так.

  - А мы же сейчас - у самой старой границы. До Днепра - далеко. Еще не один такой отряд на пути тех составов встретится. Вот, считай, еще два отряда на востоке от нас - и до фронта не дойдут уже все три состава! И чем дальше продвинуться немцы по нашей земле, тем дальше они от своей Германии и тем больше будет партизанских отрядов между Германией и фронтом. И натиск придется фашистом ослабить, и нашим легче будет. А там - закрепимся и ударим так, что немцы не остановятся уже до самого Берлина. Понял, Василий?

  - Понял. - он с уважением посмотрел на меня. - А я-то в таком ключе и не думал... Прав ты, минер. Голова у тебя - в самом штабе служить!

  - Ну, это ты уже загнул. - я по-моему даже покраснел. - А насчет того, что ты не жилец - это уже как судьба ляжет. Вон, на Митрофаныча посмотри. Третья война у командира - думаешь, на первых двух смерть меньше людей косила?

  - И тут ты прав. - на этот раз перед ответом Василий долго думал.

  - Так кто ты есть, боец? - я подпустил в голос командирскую нотку.

  - Старшина Рабоче-крестьянской Красной Армии! - как на плацу, гаркнул он.

  - Неправильно! - ответил я. - Ты - боец партизанского отряда Комова. Как и я, и все остальные. Так что, воюй, Василий!

  Хлопнув его по плечу, я отправился дальше. Настроение значительно поднялось от того, что беседа прошла успешно. Но надо все же наладить пропагандистскую деятельность в отряде. Ой, не зря ели свой хлеб политруки... Как они свою работу выполняли - дело десятое, но кто-то, ответственный за морально-идеологический климат в отряде, нужен позарез!

  - Командир! - а вот и первый и 'моих', встретившийся в лагере. Навстречу мне идет Казик. Гордо так идет - видно, что задание выполнил! Но главное - несет в руках тарелку!

  - Привет, Казик. Как сходили?

  - И вам здоровья, командир! - поприветствовал меня он. - Всю зброю забралы, прынэслы...

  - Молодцы! - меня вдруг сильно заинтересовала тарелка в руках пацана. Каша! Живот тут же напомнил о своих правах. - Там, на кухне, еще не все съели?

  Казик посмотрел на тарелку, потом на меня, и протянул кашу мне.

  - Берить, а я соби зараз щэ визьму!

  - Да ладно! Я, что - сам не могу пойти себе взять? - покачал головой я.

  - Та кажу - берить! - Казик прямо сунул мне в руки тарелку и унесся обратно. Ну... Спасибо! Я сел прямо на землю, вытащил ложку и принялся наворачивать кашу.

  Обратно Казик примчался когда я успел уже съесть половину. То есть - вернулся он быстро. Сел рядом и принялся, одновременно поедая свою порцию, излагать мне последние новости. Генрих с разведкой еще не вернулись из Антополя, зато Славко успел сходить в Тучин, переговорить с Максимом Сигизмундовичем и вернуться обратно.

  - ...доктор йому щэ лекарст всяких дав! - хвастал казик, словно это он сам ходил к нему. - Та домовылысь, шо по суботах Славко до нього буде прыходыты. А як будэ щось важнэ, то доктор сам до хутора прыходыты...

  Потом разговор перешел на Антона.

  - Как он? - спросил я, выбирая пальцем последние крупицы каши.

  Антон, как оказалось, уже окончательно пришел в себя. Еще не встает, но лежит в сознании. Не раз спрашивал обо мне, не раз требовал дать ему хоть какое-то задание, но все его попытки жестко пресекались. Слаб еще... И проваляется минимум неделю.

  В остальном, все было так же, как и когда мы покидали лагерь. Никаких операций отряд не провел. Что еще? Появились четверо новых бойцов... в общем, это все, что я смог узнать от Казика за то короткое время, пока мы опустошали свои миски. Ну и пацан тоже не упустил возможность расспросить меня о нашем походе к минному полю. Я и рассказал, умолчав только о своей вылазке в Сенное.

  - Спасибо. - сказал я, вставая и возвращая парню миску. - И за кашу, и за информацию.

  - Нэма за шо! - ответил он и крикнул мне вслед. - Вы, як быты нимця пидэтэ - мэнэ визьмить!

  - Посмотрим! - не оборачиваясь ответил я. Куда теперь? К Антону или к Селиванову? Подумав, я решил, что сначала лучше сходить к раненому товарищу. Вопросы агитации, которые я собирался обсудить с Сережей, подождут.

  Так и прошел остаток дня. Около получаса я просидел с Антоном. Честно скажу - обрадовался он мне, словно... Ну, не знаю. Будто не я, а мама родная его навестить пришла. Все порывался подняться, просился поскорее в строй... Я ничего ему не сказал о том, что один из наших ребят, которых мы потеряли в Сенном, выжил. Нечего ему об этом знать - пусть тот грех, что мы фактически обрекли выжившего на смерть, предали его... Пусть это останется на нашей с Митрофанычем совести. Однако, обо всем остальном - рассказал.

  - Ты заходи почаще, командир. - так попрощался со мной Антон, когда я поднялся, собираясь уходить.

  Следующие несколько дней я просто не знал чем заняться. Митрофаныч оживал на глазах и моя помощь в управлении отрядом требовалась все меньше. С добытой взрывчаткой тоже пока ничего делать не надо было... В общем, приходилось самому искать себе занятия. Ну, не могу я долго бездельничать - быстро надоедает! Зато, если поискать себе работу... Конечно, не по хозяйственной части. Рук принести воды или нарубить дрова у нас и без меня хватает. А вот сунуть свой нос во все остальные дела и раздавать ценные указания - это всегда пожалуйста. Причем, стоит сказать, что никто против такой помощи не возражал.

  Я провел несколько занятий по подрывному делу, за что мне был очень благодарен Селиванов, занятый проверкой новобранцев. Присутствовал и на беседах с этими новобранцами. Обсудил с Митрофанычем вопросы организации отряда... Но главное - наконец-то пригодились мои знания, приобретенные в будущем. Причем, в весьма неожиданной для меня сфере.

  Как я и собирался, как-то вечером отозвал в сторонку Селиванова и завел разговор об агитации. Знаете, еще перед этим разговором, размышляя над вопросами агитации, я вдруг понял, что мой опыт, приобретенный в ходе целой кучи пережитых в своем времени избирательных кампаний, гораздо... изощреннее, чем даже опыт поднаторевшего на комсомольской ниве Селиванова. Пусть даже это 'пассивный' опыт, но ведь сколько всего вливалось в глаза и уши людей моего времени через СМИ - поневоле запомнишь! Поэтому, я постарался как-то систематизировать эти, с позволения сказать - знания и изложить все это Сереже.

  - Недостаточно одних призывов к борьбе. Врага надо, в первую очередь, опозорить. - посвящал я Селиванова в основы 'черного' пиара. - Надо сделать так, чтобы немцев просто перестали уважать...