Вор - Меган Уэйлин Тернер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я хотел помедлить, помучить его немного, но в голосе волшебника звучало столько грусти, что я, сам того не желая, разжал кулак и показал Дар Гамиатеса.
У него подкосились колени, он плюхнулся рядом со мной, разинув рот. Я самодовольно улыбнулся. И тут – полная неожиданность – он обнял меня за плечи и прижал к себе, как родного сына или еще какого-то близкого родственника.
– Ген, ты чудо. Я вырежу твое имя на стеле перед базиликой.
Я громко рассмеялся.
– Где он был?
Я рассказал ему о двери, о лестнице в тронный зал, но вдруг запнулся. О встрече с богами я умолчал. Казалось неуместным говорить о них при свете дня, с людьми, которые в них не верят и могут посмеяться. Если волшебник что-то и заметил, то промолчал.
– Река обрушилась, как ты и предсказывал, – сообщил он. – И залила то место, где был наш лагерь на нижнем берегу. Так что мы тебе обязаны не только вот этим, – он кивком указал на камень, – но и жизнью.
– А это правда он? – спросил Софос. – Откуда вы знаете?
Волшебник перевернул камень и показал четыре вырезанных символа – древнее имя Гефестии.
– Но на вид это просто серый булыжник, – не отставал Софос.
– У тебя есть сомнения? – спросил я.
– Нет, – признал Софос. – Просто сам не понимаю, откуда у меня такая уверенность.
– В той легенде, которую я рассказывал ночью, – сказал я Софосу, – когда Гефестия вручала Гамиатесу награду, она должна была взять обычный речной камень и окунуть его в воды бессмертия.
– Значит, все-таки булыжник?
– Не совсем, – возразил волшебник. – Внимательно посмотри на солнце.
Он вернул мне камень. Я взвесил его на ладони. Круглый, овальный, как раз подходит, на мой взгляд, чтобы вставить его в пращу. Но, присмотревшись к вырезанным буквам, я заметил на их нижних гранях голубые солнечные блики.
– Это сапфир, – сказал я. – Хотя бы отчасти.
Я заглянул в отверстие, просверленное в камне сверху донизу, потом перевернул и, всмотревшись туда, где вода выгладила поверхность, разглядел голубые искорки скрытого внутри самоцвета.
– В свитках верховных жрецов Эддиса есть подробное описание, – сказал волшебник. – Когда кто-нибудь приносит камень, верховный жрец сравнивает его с этим описанием. Но прочитать его не может никто, кроме жреца, поэтому никому не удавалось сделать приемлемую копию. Наверное, потому что человека столь богатого и могущественного, как верховный жрец Эддиса, трудно подкупить.
– Или он уже подкуплен и не хочет делиться своей властью, – добавил я.
– Но вам известно это описание? – спросил Софос у волшебника.
– Да.
– Откуда? – спросил я.
– Мой предшественник посетил верховного жреца, когда был посланником в Эддисе. Он угостил жреца бутылкой вина, смешанного со снотворным, и, когда тот уснул, покопался в его библиотеке. В то время он не думал, что описание камня имеет какую-то ценность, но после его исчезновения я отыскал эту заметку в его дневниках.
Опоить верховного жреца? От этой мысли я содрогнулся. За такие преступления людей до сих пор сбрасывают с горы.
– Ген, ты весь промок. – Волшебник неправильно истолковал мою дрожь. – Иди переоденься в сухое и поешь. Потом, если у тебя хватит сил, я бы хотел проделать хотя бы половину пути через пустошь. Остальная наша еда осталась у Амбиадеса.
* * *Я доел последнее сушеное мясо. Хлеб давно кончился. Софос зачерпнул мне чашкой воды из реки и оставил постоять, пока осядет ил. Я опять потерял завязку для волос и попросил у Поля какую-нибудь веревочку. Он предложил два кожаных шнурка, один подлиннее, другой покороче. Я подвязал косичку длинным шнурком, а короткий припрятал на всякий случай. Мы тронулись в путь через пустошь. Дар Гамиатеса висел у волшебника на шее. Мне довелось подержать камень в руках всего несколько часов.
В середине дня, когда солнце стало припекать, мы забились в тень наклонной скалы и вздремнули. К закату добрались до края оливковых рощ, и до лагеря, где ждал Амбиадес, оставалось больше мили. Мы двинулись на юг. Небо было еще светлым, но в рощах уже стемнело. Сквозь тьму пробился огонек Амбиадесова костра.
Волшебник покачал головой:
– Пожарный дозор примчится к нему аж за пятьдесят миль.
Он послал Поля вперед потушить костер или хотя бы сбавить пламя, поэтому, когда на поляне появились мы с волшебником и Софосом, Амбиадес уже оправился от удара – он не ожидал увидеть нас живыми.
– Я думал, вы давно погибли, – промямлил он. Мы заподозрили, что он разжигает костер так ярко, потому что боится наших призраков, бродящих по пустоши, но он наотрез отверг эту мысль. Пока нас не было, он прикончил почти все запасы провизии, но волшебник не стал читать ему нотаций, и мы легли спать. Я ни разу не проснулся и не знаю, сторожили ли меня. Открыл глаза лишь на рассвете и увидел, как Амбиадес ходит по лагерю, наводя порядок. На завтрак не осталось ничего.
Волшебник предложил идти вдоль края Оливкового моря до ближайшего города, там раздобыть еды для нас и корма для лошадей.
– Домой пойдем более прямым путем. Теперь Дар у нас, и чем быстрее доберемся, тем лучше, – сказал он.
Перспектива свежей еды порадовала не только меня, но и, кажется, лошадей. На высохших пастбищах подкормиться было нечем. Мы собрали вещи, углубились в рощу и наткнулись на заросшую дорогу, уходившую к далекой Сеперкии. Она вывела нас к широкому мелководному ручью. Едва лошади ступили в воду, как из-за сухих дубов, увитых ежевикой, выскочил отряд всадников. Я успел разглядеть у них в руках мечи и не стал мешкать.
Мы с волшебником ехали впереди, чуть ли не колено к колену. Дернув за поводья, я повернул лошадь в сторону, и она чуть не врезалась в соседнюю. На короткий миг я столкнулся плечами с волшебником, потом поднял лошадь на дыбы, развернул и, пришпорив, направил к деревьям у берега. Увидев над головой ветку, схватил ее, подтянулся и влез на дерево.
Забравшись повыше, где до меня было не дотянуться, я посмотрел вниз. Поль и волшебник обнажили мечи, и один из нападавших уже рухнул в воду. Волшебник, оказывается, владел мечом не хуже Поля. Вдвоем они легко справлялись с тремя оставшимися противниками. Софос повернулся к схватке спиной и, согнувшись в три погибели, пытался вытащить меч из седельного вьюка. Амбиадес занялся тем же самым, но
