На «Баунти» в Южные моря - Бенгт Даниельссон

Не было никакой уверенности, что остров Питкерн необитаем, но во всех прочих отношениях он казался идеальным, и внезапное решение Крисчена круто повернуть и взять курс на этот далекий утес не вызвало особых возражений. По прямой от Лay до Питкерна — около трех тысяч морских миль. К сожалению, идти напрямик нельзя было: в этих широтах круглый год преобладает восточный пассат, поэтому мятежникам снова пришлось спуститься до тридцати — сорока градусов южной широты, идя по дуге, которая удлиняла путь по меньшей мере на пятьсот морских миль. Это объясняет почему последняя часть их блужданий затянулась почти на два месяца; сюда же входят дни, потраченные на поиски, ибо Картере поместил Питкерн на двести миль западнее его истинной позиции.

О мрачном настроении, которое царило на «Баунти», пока длилось это новое испытание, Дженни сказала: «Все на борту сильно приуныли и подумывали о том, чтобы вернуться на Отахеите».

Пятнадцатого января 1790 года к вечеру бедняги наконец-то увидели Питкерн. На ночь Крисчен лег в дрейф, а утром приблизился к острову и несколько раз обошел вокруг него. Крутые скалистые берега придавали ему вид огромного замка; лишь кое-где расщелины и выступы позволяли подняться на высоту трехсот метров, где простирались плато и зеленые долины. Несмотря на умеренный ветер, остров окружало сплошное кольцо рокочущих бурунов, и нигде не было видно не то что хорошей гавани, даже защищенной стоянки. Словом, лучшее и самое неприступное укрытие во всех Южных морях, больше ничего искать не надо, если только остров действительно необитаем и удастся невредимыми выбраться на берег со своим имуществом.

Лишь через два дня море настолько успокоилось, что Крисчен решился спустить на воду катер. Взяв с собой садовника Брауна, матросов Уильямса и Микоя, а также трех полинезийцев, он повел лодку через прибой. Пережив несколько тревожных минут, они пробились к береговым скалам, вытащили катер на камни и осторожно полезли вверх по крутому склону.

Первое, что увидели, перевалив через гребень, усталые, запыхавшиеся новоселы, были заросли хлебного дерева. Затем им встретились бананы и ямс. Все великолепно знали, что ни одно из этих растений не распространяется без помощи человека. Уж не заселен ли остров? И на всякий случай мятежники, прежде чем продолжать разведку, зарядили свои мушкеты. А дальше появился еще более явный признак того, что они не первые люди на острове: полинезийские идолы и каменные алтари, так хорошо знакомые им по Таити и Тупуаи. Но изваяния и алтари были старые, поросшие мхом, и Крисчен стал склоняться к мысли, что обитавшие на острове полинезийцы давным-давно двинулись дальше.

Англичане тщетно искали описанный Картере ручей, зато нашли много хороших родников, и садовник Браун с удовлетворением отметил, что земля тучная и плодородная. Переночевав на берегу, отряд на следующий день завершил обход, так и не встретив никаких намеков на то, чтобы здесь остался хоть один из прежних жителей. В отличном настроении разведчики возвратились на корабль; даже Крисчен выглядел радостным и счастливым, каким его не видели много месяцев.

Однако радость быстро сменилась гневом, когда он узнал, что без них на «Баунти» уже поговаривали о том, чтобы бросить береговой отряд и идти на Таити. Крисчен усмирил строптивцев и велел незамедлительно выгружать провиант и уцелевший скот. Растения, которые они все эти четыре месяца так старательно оберегали, не пригодились, поскольку на острове их было и без того достаточно. Лодки не поспевали все перевозить, но Крисчен нашел выход — он распорядился использовать крышки от люков; получились устойчивые плоты с хорошей грузоподъемностью. Опасаясь, как бы новые сепаратисты на захватили корабль, Крисчен неустанно подгонял людей, никому не давая передышки.

Двадцать третьего января запасы и большая часть рей, такелажа и парусов были благополучно доставлены на берег и сложены между камнями в маленькой бухточке, которую впоследствии стали называть заливом Баунти. Еще до этого команда переселилась в две большие палатки, наскоро сделанные из парусов. Однако на «Баунти» еще оставались ценные предметы, которые мятежники хотели забрать. Крисчен по-прежнему опасался, как бы не воспрепятствовали его планам, и решил пойти на крайние меры, чтобы предупредить всякие попытки устроить новый бунт. В тот же вечер по его приказу корабль был подожжен, и, когда подняли тревогу, было уже поздно спасать «Баунти». Образцовый по своей краткости рассказ Дженни лучше самых длинных описаний показывает, что в этот миг думали и чувствовали мятежники. По ее словам, «они все зарыдали, увидев горящий корабль. Многие горько раскаивались, что не арестовали капитана Блая и не вернулись на родину, вместо того чтобы бунтовать».

То обстоятельство, что из всех девяти новоселов один Крисчен был твердо намерен поставить крест на прошлом и радовался возможности начать новую жизнь на Питкерне, не сулило ничего хорошего.

Глава седьмая

Торжество Блая

Если говорить о литературной технике, то рассказать о событиях, предшествовавших бунту, в общем несложно: судьбы главных действующих лиц тесно переплетены, и есть только один главный стержень. Описать столь же ясно и вразумительно, что было после бунта, куда труднее, так как основное русло разветвляется и перед нами ряд эпизодов, далеко отстоящих друг от друга в пространстве и времени. Поэтому дальше соблюдать хронологический принцип невозможно. К счастью, ток событий все-таки объединен логической и драматической связью, которую исследователи до сих пор не замечали, хотя ее довольно просто выявить. Вот почему мы теперь вдруг переносимся на девять месяцев назад и возвращаемся в район Тофуа, чтобы проследить судьбы Блая и его восемнадцати спутников начиная с раннего утра 28 апреля 1789 года, когда они на сильно перегруженном баркасе отчалили от «Баунти».

Крисчен со спокойной душой спровадил их, так как искренне верил, что они сразу возьмут курс на ближайший остров архипелага Тонга и будут там ждать, когда появится какой-нибудь европейский корабль. Но сидеть сложа руки и ждать невесть сколько, пока их найдут, вовсе не устраивало такого деятельного и предприимчивого человека, как Блай. Не успел «Баунти» скрыться за горизонтом, как он принялся размышлять: нет ли способа побыстрее вернуться в Англию и тем самым ускорить погоню за этими пиратами, как он в дальнейшем неизменно называл всех, кто остался на корабле. Способ был только один — своими силами добраться до ближайшего места, где можно было попасть на судно, идущее в Европу. Два года назад английское правительство направило военную экспедицию к восточным берегам Австралии, чтобы основать там колонию заключенных. Блай знал об этом, но не мог знать, удалось ли это дело, а идти туда на  авось было слишком рискованно. Получалось, что единственное место, где он твердо мог рассчитывать на помощь, — голландские и португальские торговые фактории в Ост-Индии. Ближайшая из них находилась на острове Тимор, и хотя до него было три с половиной тысячи морских миль, а борт баркаса выдавался над водой всего на двадцать сантиметров, Блай решил пойти ва-банк.