На «Баунти» в Южные моря - Бенгт Даниельссон

Они убрались вовремя: вдогонку за ними стремительно пошли пироги с воинами. На англичан со всех сторон посыпались камни. Свободные от гребли пытались кидать камни обратно, но силой и меткостью они не могли сравниться с полинезийцами. Как ни старались гребцы, расстояние между лодкой и пирогами медленно, но верно сокращалось. Тогда по приказу Блая англичане прибегли к последнему, отчаянному средству: они стали стягивать с себя одежду и бросать в воду. Хитроумный расчет Блая оправдался — тонганцы принялись подбирать трофеи, а за это время баркас снова вырвался вперед. Начало темнеть, к тому же баркас отошел от берега так далеко, что остров уже не защищал от сильного ветра, и преследователи предпочли прекратить погоню.

Итак, Блаю и его уцелевшим семнадцати спутникам удалось спастись. Но положение оставалось тяжелым, они сидели во тьме в качающемся баркасе и не знали, как поступить дальше. Блай не очень решительно предложил зайти, как было задумано сначала, на Тонгатабу и закупить там провиант для долгого плавания до острова Тимор в Ост-Индии. Для этого были все основания, ведь в запасе у них было только: шестьдесят с половиной килограммов галет, девять килограммов свинины, сто двадцать пять литров воды, пять литров рома, три бутылки вина.

Боцман Коул твердо заявил, что нелепо надеяться, будто на Тонгатабу их примут лучше, чем на Тофуа; лично он за то, чтобы идти прямо на Тимор.

— Но на Тонгатабу люди совсем другие, — осторожно возразил Блай.

Штурман Фраер, понятно, не мог оставаться в стороне II учтиво спросил:

— У вас были какие-нибудь недоразумения с туземцами на Тонгатабу, сэр, когда вы заходили туда с капитаном Куком?

— Да, пришлось арестовать несколько человек за кражи.

— В таком случае, сэр, они подстроят нам какую-нибудь каверзу.

— И что же вы предлагаете, мистер Фраер? — ядовито спросил Блай.

Ответ последовал тотчас:

— Сэр, провидение может вынести нас к какому-нибудь дружественному берегу, если мы пойдем по ветру, вместо того чтобы спорить с ним.

Ветер дул со стороны Тонгатабу, в сторону Тимора, так что нетрудно было понять, за кого Фраер. Остальные поддержали Фраера и Коула: лучше идти через океан, чем еще раз встречаться с тонганцами.

Блай спросил, не забывают ли они, что до Тимора три с половиной тысячи морских миль и что у него нет карт той части Тихого океана, которую им надо пересечь. Напомнил также, что такое плавание займет месяца два, а пополнить запасы провианта вряд ли удастся. Придется обходиться тем, что есть, то есть каждый будет получать в день унцию галет и джил воды (напомню, что унция — двадцать восемь граммов, джил — сто сорок). Да и то воды хватит от силы на две недели, так что вся надежда на дожди.

Конечно, Блай с самого начала понимал, что единственный выход — идти прямо на Тимор, но ему нужно было, чтобы его спутники сами это предложили: тогда они не будут винить его во всех лишениях и злоключениях. На всякий случай он лишний раз спросил Фраера, тверд ли тот в своем решении. И штурман повторил, что готов положиться на  ветры и провидение.

— Так, ребята, — обратился тогда Блай к остальным, — Все согласны жить на унцию галет и джил воды в день?

— Да, сэр! — раздался дружный ответ.

Испытывая радость и облегчение, моряки живо подняли паруса, затем Блай разделил людей на две вахты и велел Фраеру, который сидел на руле, взять западный курс. Баркас шел уверенно, но волнение усиливалось и он терял скорость в ложбинах, а на гребнях то и деле грозил опрокинуться. Волны захлестывали его, приходилось непрерывно вычерпывать воду. И когда утром и; моря вынырнуло зловеще красное солнце, Блай лаконично записал в судовом журнале: «В таком ужасном положении, наверно, никто из нас еще не был».

Было очевидно, что надо как-то облегчить баркас иначе он пойдет ко дну. Блай проверил имущество и велел выбросить за борт запасной парус, бухту каната и всю лишнюю одежду. По вообще-то моряков спасла, конечно, гибель Нортона, после которой численность команды сократилась с девятнадцати до восемнадцати человек. Нортон был среди них самым рослым и тучным и получилось, что им повезло…

Проверка провианта показала, что больше всего пострадали от морской воды галеты. Блай распорядился сложить их в сундук Перселла, вытащив все инструменты; кстати, сундук запирался.

Во время своих предыдущих плаваний Блай часто слышал от тонганцев об одном архипелаге, который они называли Вити или Фиджи. Этот архипелаг лежал к северо-западу от Тонга, то есть на пути баркаса, и Блай конечно, не мог устоять против соблазна попытаться отыскать его и нанести на  каргу, хотя для такой задачи у него не было ни сил, ни времени, ни снаряжения. Уже 4 мая он увидел первый остров, а затем последовало столько открытий, что Блай позабыл о всех невзгодах. Его спутники радовались гораздо меньше — их беспокоило, что будет, если местные жители в свою очередь обнаружат баркас. И уж совсем они пали духом, когда Блай повел баркас между двумя густонаселенными островами Вити-Леву и Вануа-Леву. Все шло хорошо, пока они не приблизились к крайним на западе островам из группы Фиджи — Ясава. Откуда ни возьмись появились две большие парусные пироги и пошли им наперерез. Но англичане слишком хорошо помнили неприятные события на Тофуа, им вовсе не хотелось знакомиться с фиджийцами, они дружно налегли на весла в помощь парусам. Гонка продолжалась почти два часа; очень кстати подул свежий ветер и прибавил скорости баркасу. В конце концов островитянам надоела тщетная погоня, и они повернули обратно. Неизвестно, что у них было на уме, но в общем-то англичане не зря проявили осторожность: в ту пору фиджийцы были самыми кровожадными и коварными людоедами Южных морей.

Вскоре утомленных гребцов вознаградил сильный ливень; на расстеленные паруса удалось собрать двадцать пять литров воды, и впервые за много дней отряд Блая смог по-настоящему утолить жажду. Правда, дождь был не только благом: промокшие люди быстро озябли и за всю ночь не сомкнули глаз. Следующий день тоже был пасмурным и дождливым. Блай попытался развлечь своих спутников рассказом о том, что ему было известно об островах и ветрах в этой части Тихого океана, даже начертил карту. А потом они смотрели, как он мастерил весы, чтобы взвешивать паек.

Блай просто подвесил на палке две половинки скорлупы кокосового ореха; гирями служили две пистолетные пули, случайно оказавшиеся на дне баркаса. Тщательные расчеты и повторные опыты показали, что вес пули как раз отвечает одной порции галет. (Позднейшие исследования подтвердили, что такая пуля весила ровно одну двадцать пятую фунта, то есть восемнадцать граммов). В день они получали три такие крохотные порции и больше ничего, ибо Блай разумно решил держать свинину в запасе на самый крайний случай. Он свою норму крошил и размачивал в воде и каждый кусочек долго жевал, прежде чем проглотить. Другие окунали галеты в морскую воду — простой и верный способ сделать их съедобнее, усвоенный ими еще на Таити.