Радио Судьбы - Дмитрий Сафонов

– А-а-а, Боже...

Ваня еще крепче прижал голову отца к своей груди.

– А...а... А...оть...ка...

«Папа, папочка. Ну что ты мелешь? Что ты несешь? Зачем ты тащишь меня куда-то, идиот? Проклятый идиот!»

– Ё... о...ё...о... – повторял Ваня, вздрагивая всем телом. Николай чувствовал его дрожь. Он прижался к сыну, обнял его.

– Да. Все хорошо, сынок. Все хорошо. Вот только эта проклятая голова...

Боль, как и полчаса назад, стала помаленьку отступать. Но она не собиралась сдаваться без боя. Она скалила желтые зубы, царапалась маленькими острыми когтями и снова била хвостом. Но она отступала. Хотя и ненадолго – Николай чувствовал это.

– Адо... ити... – Ваня встал и решительно потянул отца за руку.

– Да, пойдем. Мы, наверное, идем в Ферзиково, да? Через лес?

Он спрашивал, понимая, насколько это глупо выглядит. Ваня не мог самостоятельно дойти даже до Барского колодца, родника с удивительно чистой и вкусной водой, в пятнадцати минутах ходьбы от дома. Так неужели он сможет вывести его в Ферзиково?

Но он не мог сопротивляться. Никому. Ни Ване, ни этому хитрому злобному зверю, засевшему в голове. Но пока Ваня был сильнее. Пока.

Одиннадцать часов двадцать четыре минуты. Москва. Строгино.

«ОНО убивает папу. Рыцарь Белой Луны». Что ОНО? Сержик не знал. Он хотел получить точный ответ, но понимал, что вряд ли его получит.

Странное письмо продолжало светиться на экране монитора.

Наконец он решился. Подвел курсор к вкладке «Составить сообщение» и нажал левую кнопку.

Появилось новое окно, пугающее своей пустотой и безжизненностью.

Сержик долго сидел, разминая пальцы. Он никак не решался положить руки на клавиатуру.

Как-то отец дал ему тонкую потрепанную книжку – «Соло на пишущей машинке» Шахиджаняна.

– Я пытался научиться, но... не смог, – виновато пожав плечами, сказал отец.

Он не смог. А Сержик смог – меньше чем за месяц. И с тех пор печатал профессионально: всеми десятью пальцами, как и положено, быстро и практически без опечаток.

Он медленно поднес пальцы к клавиатуре, словно пианист, собирающийся сыграть какой-то невероятно сложный пассаж. Нащупал указательными пальцами «А» и «О»: клавиши с небольшими бугорками. Ориентиры.

И отдернул руки. Посидел немного, засунул кисти в подмышки, снова достал, подул на них...

Что он собирается написать? И, самое главное, кому?

Как отправить сообщение Рыцарю Белой Луны?

За дверью послышался телефонный звонок. Сержик вскочил с вращающегося стула. «Сейчас все разрешится. Это звонят папа с Ваней...» Но...

Радость, всколыхнувшая сердце, быстро исчезла. Звонок... Никакого звонка быть не может, ведь он в Интернете. Линия занята. Он прислушался. Так и есть. Телефон действительно звонил, но это происходило не в реальности – в кино, которое мама смотрела по «видику».

Фу! Сержик уселся на стул, придвинулся к компьютеру.

Короткая вертикальная палочка курсора то исчезала, то появлялась вновь. Сержик решился.

«Что ОНО? Что это такое?» Он посидел, немного подумал. Потом добавил: «Как папа? Как я могу тебе помочь?»

Снова – пауза.

Если это письмо адресовано Рыцарю Белой Луны... Если оно дойдет до него... Если он его сможет прочитать... (Как? Как он его сможет прочитать? Ведь Ваня не УМЕЕТ читать?)

Сержик снова задумался. Но НАПИСАТЬ-то смог... Значит, и прочесть сумеет. Конечно, сумеет. В конце концов, чем он рискует? Ничем.

И все-таки Сержик думал, что письмо должно быть покороче. Он перечитал свое послание.

«Что ОНО? Что это такое? Как папа? Как я могу тебе помочь?»

Все четко и кратко. Он поставил подпись: Сержик.

Левый указательный палец едва успел скакнуть вверх, в третий ряд, чтобы ударить по клавише «К», а затем правый мизинец коротко щелкнул по «точке», и сразу после этого буквы на экране начали таять, словно были написаны на бумаге симпатическими чернилами.

Сержик отказывался верить своим глазам. Вот так – все просто. Оказывается, не надо нажимать «Ввод», не надо вписывать адрес в строку «Кому отправить», – ничего этого не надо. Достаточно было поставить свою подпись, и все.

Он затаился на стуле, сгорбился (хорошо, что мама не видит, а то бы наверняка сделала замечание) и стал ждать.

Та, взрослая часть его разума понимала абсурдность ситуации. Умный, не по годам серьезный Сержик хихикал и потешался: «Дурачок! Ты бы еще Деду Морозу письмо написал!»

Но настоящий, маленький и храбрый Сержик, мальчишка с разбитыми коленками и лохматой шевелюрой, шмыгал носом, втягивал голову в плечи и отвечал: «Рыцарю Белой Луны нужна помощь. Он ждет от меня помощи, неужели не понятно? И я не вижу ничего смешного в том, что ОНО – чем бы оно ни было! – убивает моего папу!»

Экран монитора снова стал пустым. Он загадочно мерцал, как табло игрального автомата. «Давай, парень! Делай ставки! Посмотрим, что это было! Может, просто ГЛЮК – твой или программный?»

Он не отвечал. Он сидел и ждал. Потому что чувствовал, что это – не ГЛЮК. Нет, это гораздо хуже.

Одиннадцать часов двадцать четыре минуты. Двенадцатый километр шоссе Таруса – Калуга.

Увидев дымящуюся цистерну, Соловьев-второй едва успел среагировать. Старая «пятерка» уверенно вела себя в затяжном пологом повороте, и он продолжал давить на газ. «Это же просто игра!» Ну да, игра. И пока он выигрывал.

Когда из-за поворота показалась груда дымящегося металла, Соловьев запаниковал. Он машинально выжал сцепление и нажал что было сил на тормоз. Если бы под колесами был не сухой асфальт, а укатанный снег или, того хуже, лед, «пятерку» сорвало бы в занос. Тормозить нужно, всегда помогая машине двигателем, быстро переключаясь на пониженные передачи, но этому почему-то в автошколах не учат – на радость владельцам авторемонтных мастерских и жестянщикам. Впрочем, в Серпухове не так уж много машин, и эта проблема не стоит так остро, как, скажем, в Москве, где даже небольшой снегопад мгновенно парализует уличное движение, по большей части – из-за того, что «чайники» просто не умеют тормозить двигателем.

Покрышки тревожно визжали, машина, разогнавшаяся до ста двадцати, продолжала расходовать инерцию и неслась прямо на выгоревшую цистерну.

У Соловьева не было шансов: ноги застыли на педалях, будто их свело судорогой, попытаться свернуть куда-либо тоже было бессмысленно.

«Пятерка» скользила по асфальту, как на коньках, она приближалась к цистерне все ближе и ближе. Володя зажмурил от страха глаза и вцепился в руль.

Он ударился лбом о верхнюю дугу «баранки», открыл глаза и обнаружил, что машина стоит на месте – в каких-нибудь двух метрах от проклятой груды железа. Володя с трудом перевел дыхание и вытер пот, тонкими ручейками струившийся из-под волос.

«Пронесло!» – подумал Соловьев. Хорошо бы сдать немного назад, оставлять машину вот так, в двух метрах от массы горячего металла, нельзя. От цистерны пыхало жаром, как от раскаленной печки.

Володя включил заднюю передачу и развернулся. Над нижним обрезом заднего стекла торчала прозрачная зеленая рожа с красными глазами, наклейка, купленная в каком-то автомагазине. Это рожа выглядела испуганной, и Володя подумал, что у него, наверное, было такое же выражение. Почти такое.

Он отъехал назад – метров на десять, прижался к обочине и выключил зажигание. В мягком от жара асфальте остались две глубокие колеи – следы колес.

Соловьев протянул руку к переднему сиденью и... не нащупал фотоаппарат. Он похолодел – ровно на мгновение, пока не сообразил, что от резкого торможения тот наверняка упал на пол и даже, может быть, закатился под сиденье. Так и оказалось.

Соловьев поднял «Никон» и внимательно его осмотрел. В спешке он не засунул фотоаппарат в кофр и теперь боялся, что с ним что-то могло случиться. Но нет, все было цело. По крайней мере, на первый взгляд.

Володя вытащил отснятую пленку, убрал ее в пластиковую коробочку и потянулся за новой катушкой – он всегда возил с собой в кофре небольшой запас. На всякий случай. А сегодняшний случай оказался как раз «всяким». Соловьев похвалил себя за предусмотрительность – еще неизвестно, что ему ПРЕДСТОИТ увидеть. Но... Откровенно говоря, он даже не думал, что следующие снимки окажутся лучше, чем те, что он уже сделал. Все-таки погибающий вертолет – это огромная удача. Невероятная удача. Если бы он верил в Бога, то, наверное, поблагодарил бы его за такую возможность. Но он больше верил в себя и счастливый случай, а вера в случай и вера в Бога – несовместимые вещи, ибо у Творца не бывает ничего случайного, просто, как сказано в Писании, пути Его неисповедимы. Слово «случай» обозначает границу человеческого понимания, как красно-белая лента отделяет территорию СМЕРТИ.