Inside out: моя неидеальная история - Деми Мур
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кстати, о деньгах: за эту роль мне предложили достаточно высокий гонорар – больше двенадцати миллионов долларов. Ни одна женщина в Голливуде не получала столько за один фильм. Но так уж получилось, что продюсеры «Стриптиза» попали в своеобразную ценовую войну с продюсерами «Солдата Джейн» – еще одной истории о женщине, которая готова была пойти на все для достижения своих целей, хотя это совершенно другой тип женщины с абсолютно другими целями. (На самом деле я была одним из продюсеров «Солдата Джейн» – принесла сценарий режиссеру моей мечты – блистательному Ридли Скотту, и он сказал «да», чего раньше не случалось.) Я уже почти подписала контракт на съемки в фильме «Солдат Джейн», поэтому, чтобы оказаться впереди, продюсеры «Стриптиза» должны были предложить больше денег, чем мне собирались заплатить за «Солдата Джейн». Так они и поступили. И мгновенно я стала самой высокооплачиваемой актрисой Голливуда.
У Брюса тоже дела шли неплохо – ему заплатили двадцать миллионов долларов за третью часть «Крепкого орешка». Обратите внимание на несоответствие: в то время в Голливуде мужчинам платили почти вдвое больше, чем женщинам. Но люди, вместо того чтобы видеть в моем большом гонораре важный шаг в деле соблюдения прав женщин или хотя бы какое-то вдохновение, прецедент, придумали мне прозвище – Жадная Мур.
Отчасти это было потому, что мы с Брюсом были успешной парой, однако ему никто не давал прозвища в духе «алчный и жадный». Он же был простым парнем, который делал то, что и остальные парни, – а именно зарабатывал деньги, и как можно больше, чтобы обеспечить свою семью. Женщины же по каким-то особым причинам должны были зарабатывать меньше – на любой работе, а главное – не возмущаться. Я никогда этого не понимала. Да, я не заканчивала колледж, и в детстве со мной никто не обсуждал деньги, но я знала, что любой человек хочет, чтобы его труд хорошо оплачивали. В моей семье нас содержали за счет грязных махинаций, я же не хотела быть как мои родители, поэтому много работала и вела себя как профессионал. Я гордилась тем, что полностью посвящаю себя любимому делу, а не пытаюсь делать только то, что мне выгодно. Я принимала участие в создании нескольких кассовых хитов того времени, последним был фильм с Майклом Дугласом «Разоблачение». У этой картины был огромный коммерческий успех, и я хотела, чтобы мне платили соответствующе. Это все, в чем я была виновата.
Как ни смешно, но ненависть, с которой я столкнулась, согласившись сниматься в «Стриптизе» за высокую плату, ассоциировалась с осуждением окружающих, которое преследовало мою героиню, когда она стала стриптизершей. Я начала ходить в стриптиз-клубы, чтобы встретиться с работающими там женщинами и послушать их истории. Это оказалось удивительным просвещением. Некоторые из них работали, чтобы окончить школу, другие были наркозависимыми и здесь зарабатывали деньги на наркотики. Была одна очень красивая мать-одиночка, которая танцевала стриптиз всю ночь, чтобы днем заниматься своими детьми. Я рассказала о ней, когда пошла к Барбаре Уолтерс[57] на интервью для продвижения фильма, подчеркнув, что никто не должен осуждать эту мать-одиночку за то, что она работает, чтобы содержать свою семью, так же как мы не осуждаем официанток и секретарш. И я не шутила.
Меня снова назвали эксгибиционисткой. С одной стороны, я понимаю почему, ведь я танцевала вокруг шеста в стрингах. Справедливо. Но негатив, с которым люди реагировали на этот фильм, был окрашен настоящей злобой и сексизмом.
Самым лучшим в создании «Стриптиза» было то, что я проводила много времени с Румер – ей тогда было семь лет. Она умоляла, чтобы ее допустили к прослушиванию на роль дочери Эрин, и в итоге получила эту роль. Я не отрицаю, что в этом была не только моя заслуга, но и ее исключительная способность держаться перед камерой. Режиссеру понравилась идея нашего реального родства, и Румер показалась ему просто очаровательной (я не могу быть объективной, но думаю, что он был прав). Мы прекрасно проводили с ней время, и я очень гордилась своей девочкой: она была прилежной, полностью отдавала себя работе и быстро училась. Но мои критики решили, что я плохая мать, если позволяю ей смотреть, как я танцую с обнаженной грудью. Мне показалось это безумием – за всю ее молодую жизнь она много раз видела меня не только с обнаженной грудью. Несмотря на все мои проблемы с телом или, может быть, из-за них (я не хотела передавать такое «наследство»), я воспитала своих девочек так, чтобы они ничего не стыдились и считали наготу естественным явлением.
Как я уже говорила, в фильме «Стриптиз» меня привлекла история о матери и дочери. Вынуждена признаться, что для этого фильма, а потом и для «Солдата Джейн» я должна была уделять большое внимание своему телу и доводить его до совершенства, но работа над ним была моим выбором.
Когда я снималась в «Стриптизе», на завтрак я отмеряла полстакана овсянки и готовила ее на воде, а после в течение всего дня был только белок и немного овощей. Самое странное, что даже с таким питанием и тренировками шесть дней в неделю я не казалась себе худой. Скорее всего, это было психологическое и эмоциональное удержание. Я так крепко вцепилась во все: в мой брак, карьеру, физические упражнения и диету, что мое тело ничего не хотело отпускать. Единственное, в чем я чувствовала себя по-настоящему комфортно, было исполнение роли матери, которая была для меня главной в этом фильме.
Если такая одержимость собственным телом кажется вам сумасшествием, вы не ошибаетесь: пищевые расстройства – это безумие, болезнь. Но это то, с чем в реальности сталкиваются люди. Когда вы страдаете от болезни, то не можете просто отказаться от нее, даже если она делает вас несчастным.
Думаю, что лишь некоторые из тех, кто не является спортсменом или военным, могут по-настоящему понять,
