Шотландия. Автобиография - Розмари Горинг

С истинно деревенским радушием она пригласила нас сесть и отведать виски. Она религиозна, и хотя до церкви четыре мили, то есть, наверное, восемь английских миль, она ходит туда каждое воскресенье. Мы дали ей шиллинг, а она попросила у нас нюхательного табака, ибо такой табак в Хайленде — роскошь…

На острове Скай я впервые видел броги, грубое подобие обуви, сшитое столь примитивно, что, защищая стопу от камней, они совершенно не предохраняют от воды. Прежде броги делали из шкур, шерстью внутрь, и такие разновидности, по всей видимости, еще используются в отдаленных областях; однако говорят, что они не служат и двух дней. Поскольку жизнь отчасти улучшилась, ныне броги делают из кожи, выдубленной дубовой корой или корой березы, или же корнем калгана, каковой ввели в употребление лет сорок назад в Ирландии, и парламент той страны даже наградил дубильщика, который придумал эту замену коре. Кожу на Скае пропитывают не слишком хорошо, посему она служит недолго.

Американская война за независимость, 1776 год

Полковник Арчибальд Кэмпбелл

Шотландские солдаты сыграли немаловажную роль в войне за независимость американских колоний. В стране было столько желающих отправиться на войну, что некоторые, отвергнутые рекрутерами, тайком пробирались на корабли. Впрочем, если они ожидали триумфа роялистов, их ожидания не оправдались. Одним из разочарований стала осада Бостона, когда американские «мятежники» во главе с Джорджем Вашингтоном заставили британского генерала Хоува эвакуировать город. Он не удосужился предупредить об этом ожидавшиеся британские корабли. В приводимом ниже письме полковник 71-го Королевского Горного полка описывает, как он и его люди вошли в гавань Бостона, не ведая, что помощи здесь не дождутся.

Сэр,

С прискорбием извещаю, что мне не посчастливилось угодить в руки американцев в гавани Бостона, однако не могу не упомянуть об обстоятельствах, каковые сделали мое пленение возможным. При этом я не льщу себя надеждой на оправдание самого себя и моих офицеров. Итак, 16 июня транспорты «Джордж» и «Арабелла» с солдатами 71-го Королевского Горного полка встали у мыса Кейп-Энн, за семь недель преодолев расстояние от Шотландии до Америки; за время пути нам не встретилось ни одного корабля, а посему мы не могли знать о том, что британские войска покинули Бостон. На следующий день мы подошли к устью бостонской гавани и по причине противного ветра вынуждены были маневрировать. Около четырех утра показались четыре шлюпа, которые мы приняли за лоцманские лодки или вооруженные корабли на службе его величества, но это оказались американские приватиры (на каждом по восемь пушек и сорок человек команды). Полчаса спустя два из них приблизились к нам, а к одиннадцати часам подошли и отставшие. Транспорт «Джордж», на борту которого находились мы с майором Мензисом, сто восемьдесят солдат Второго батальона, адъютант, квартирмейстер, два лейтенанта и пять добровольцев, имел всего шесть пушек; «Арабелла», на которой находились капитан Маккензи, два субалтерна, двое добровольцев и восемьдесят два солдата Первого батальона, несла две пушки. При подобных обстоятельствах я посчитал необходимым для «Арабеллы» держаться впереди «Джорджа», чтобы мы могли использовать свою артиллерию с большим успехом. Два приватира расположились по нашему левому борту и открыли огонь, и канонада с малыми перерывами продолжалась приблизительно до четырех часов дня, когда враг отвалил и встал на якорь в Плимутской гавани. Наши потери к тому времени составляли всего троих, смертельно раненных на борту «Арабеллы». Поскольку приказы предписывали мне высадиться в Бостоне, я посчитал своим долгом идти в гавань, не сомневаясь, что там мы окажемся под защитой форта или же здешней эскадры.

Ближе к ночи мы вновь увидели те четыре шлюпа, с которыми сражались поутру; теперь к ним присоединился еще шестнадцатипушечный бриг… и один шлюп двинулся в нашем направлении. Мы же продолжали идти к берегу, и тут по нам начала стрельбу американская береговая батарея, что стало неожиданностью и дало понять: в Бостоне у нас едва ли много друзей; мы зашли в бухту слишком глубоко, чтобы отступать, особенно учитывая, что ветер стих, а отлив еще не наступил. После того как оба корабля дважды задели килями дно, мы встали на якорь у острова Джордж, и тут, по нелепой случайности, «Арабелла» наскочила на мель и осталась у нас за кормой, так что на поддержку ее стрелков рассчитывать вряд ли приходилось. Около одиннадцати часов четыре шлюпа бросили якорь прямо перед нами, а еще один встал у нас за кормой. Бриг подошел с правого борта на расстояние около двухсот ярдов, и с него нам приказали спустить британский флаг. Хотя старший помощник, которого поддержали все моряки, бывшие на палубе (отсутствовал лишь капитан), отказался сражаться, я с искренней радостью сообщаю, что не нашлось офицера, унтер-офицера или рядового 71-го полка, которые отказались бы идти в бой. Когда мы отвергли приказ о спуске флага, стрельба между кораблями возобновилась, и, к великому сожалению, после полутора часов перестрелки мы израсходовали все боеприпасы. И тогда, будучи окружены шестью приватирами посреди вражеской гавани, при полном штиле, не имея возможности уйти или хотя бы малейшей надежды на спасение, мы решили сдаться; это было мое решение, я счел своим долгом не жертвовать впустую жизнями доблестных воинов. В перестрелке погибли майор Мензис и семеро солдат, квартирмейстер и двенадцать нижних чинов были ранены. Майора похоронили с почестями на берегу.

Что касается плена, спешу уверить, что с нами обращаются так, как подобает обращаться с пленными по всем правилам, и мы получаем необходимое попечение от властей Бостона, вследствие чего, сэр, не упомянуть об этом было бы с моей стороны неблагородно. Настоящим также осмелюсь просить, чтобы теперь, когда подробности этого поражения стали известны, предпринять шаги к скорейшему нашему освобождению.

Надежды Кэмпбелла на скорое освобождение не оправдались: он и его офицеры получили свободу лишь в мае 1778 года.

Богатство наций, март 1776 года

Давид Юм

Публикация работы Адама Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов» стала вехой в истории экономической и политической мысли. Близкий друг Смита философ Давид Юм одним из первых оценил значение этого труда.

Эдинбург, 1 апреля 1776 года

Прекрасно! Дорогой мистер Смит, я искренне восторгаюсь Вашим произведением, появление которого сбросило с моих плеч бремя забот. Мы, Ваши друзья, и широкая публика с таким нетерпением ожидали издания Вашего сочинения, что изводили себя этим ожиданием, однако ныне все наши тревоги позади. Безусловно, чтение подобного труда требует немалого внимания, а публика обычно не склонна к такому, и потому я испытываю определенные сомнения относительно популярности Вашего сочинения, но оно наделено глубиной мысли, солидностью и достоверностью, а также сопровождается множеством любопытных фактов, посему, полагаю, публика все же окажет ему должное уважение. Смею сказать, что на содержании книги благотворно сказалось Ваше пребывание в Лондоне. Если бы Вы были сейчас здесь, думаю, мы с Вами нашли бы, о чем поспорить. Мне не кажется, что доход хозяйства сказывается на цене товара, я считаю, что цена определяется количеством товара и спросом. Мне представляется невероятным, чтобы король Франции мог получать 8 процентов от чеканки монет. Никто бы не стал на таких условиях пользоваться предложением герцога Бульонского; куда дешевле и проще было бы сделать заказ в Голландии или в Англии и получить монеты всего за 2 процента. Также и Неккер говорит, что французский король получает лишь 2 процента. Но эти соображения, как и добрая сотня других, подождут личной встречи между нами, каковая, если у Вас нет возражений, я льщу себя надеждой, вскоре состоится, ибо здоровье мое ужасно, и я не могу позволить себе строить планы на отдаленное будущее…

Кончина Давида Юма, 25 августа 1776 года

Адам Смит

Спустя некоторое время после смерти философа Адам Смит написал его издателю Уильяму Страхану о последних неделях жизни Юма. В этом искреннем панегирике Юм предстает человеком чрезвычайно привлекательным и добродушным, однако известно, что его упорство и нежелание признавать иные точки зрения изрядно злили часть шотландских: ученых и аристократов; а потому, как позднее писал Смит: «Совершенно безобидный очерк, посвященный мною памяти мистера Юма, припомнили мне уже десяток раз; он нанес мне куда больше ущерба, нежели я сам причинил британской коммерции».

Досточтимый сэр,