Самостоятельные люди - Марта Фомина

— Эх ты, гляди как следует! Это медные гвоздики. Меня папа гвоздиками починил, чтобы кожа не трескалась!

Митяй даже языком прищёлкнул от удовольствия: ловко он про свои веснушки придумал!

Мишуке эта выдумка тоже понравилась:

— Хорошие гвоздики! Ты и меня почини, у меня тоже кожа трескается! — И он погладил пальцем царапину на щеке.

— Пусть тебя кошка починит! — захохотал Митяй. Вчера он сам видел, как соседская кошка оцарапала Почемуку. И за дело: он хотел узнать, почему у неё хвост торчит трубой, и отогнул хвост вниз, но так ничего и не узнал, только царапину получил.

— А я знаю, а я знаю! Это веснушки! — тоненьким голосом затянула Ириха, которая уже позавтракала и вышла на балкон. — А у кого веснушки, того солнышко любит!

— Тебя, значит, солнышко не любит — у тебя веснушек нет, — недовольно фыркнул Мишука.

У Ирихи, и правда, кожа гладкая, смуглая, без единого пятнышка.

— Нет, любит, нет, любит! — Ириха запрыгала и захлопала в ладоши. — Я загорелая, значит, солнышко меня любит! А тебя не любит — ты белый!

— Вот как поддам! Тогда будешь знать, почему я белый: потому что много молока пью!

Чуть не подрались Ириха с Мишукой.

Какая она, наша школа!

Вышла на балкон тётя Тоня, строгая, серьёзная, в светлом летнем пальто — на работу собралась.

— А ну догадайтесь, — говорит, — где ваша школа?

Стали ребята вокруг смотреть — со второго этажа далеко видно. Только нет ничего похожего на школу.

Рядом два пятиэтажных дома, в них люди живут. А напротив забор. Длинный, серый, неинтересный. А за забором лес ощетинился, будто перевёрнутая щётка.

— Ну кто из вас самый догадливый?

Молчат ребята, даже Почемука молчит — уж очень трудный вопрос.

— Да вот же она! Перед самыми вашими носами! — смеётся тётя Тоня. — Видите ограду?

— Видим!

— Радуйтесь! Это и есть ваша школа!

Молчат ребята, школу-ограду рассматривают; не нравится им такая школа.

— А почему у нее крыши нет? — спрашивает Почемука. — Как же мы будем учиться под открытым небом? Ведь нас дождь замочит!

— Или мороз заморозит! — качает головой Ириха.

— Или гроза убьет! — басит Митяй.

— Потерпите, будет вам и крыша! — улыбается тётя Тоня и застёгивает пальто на все пуговицы. — Ну, до свиданья. Мне пора!

— А когда она будет? — крикнул ей Митяй вдогонку, да опоздал: дверь хлопнула, застучали по лестнице каблуки — ушла тётя Тоня в поликлинику.

Внизу в подъезде хлопнула дверь, на крыльцо вместе с тётей Тоней вышла и Мишукина мать.

— Мама, ты куда? — кричит Мишука с балкона.

— На работу.

— А где твоя работа?

— В школе, — отвечает мать и машет платком. — До свиданья!

— Почему в школе? В школе не работают, а учатся! — изо всех сил кричит Мишука.

Но мать уже не слышит. Вот она в последний раз взмахнула платком и скрылась за поворотом.

Что это за нехорошая привычка у взрослых — загадку загадают, а отгадку сказать забудут? И уйдут. А ты мучайся, ломай голову — разгадывай!

Что там, за оградой!

Тихо в доме — все на работе. Некому ответить на Мишукины «почему».

— Давайте разбудим бабушку и спросим, — предлагает Мишука.

— И не выдумывай! — замахала на него руками Ириха. — Бабушка больная, её нельзя беспокоить. От беспокойства больные ещё сильнее болеют.

Ириха врач, ей лучше знать. Когда заходит спор о болезнях, ребята слушаются Ириху.

Может, самим во всём разобраться?

Пошли ребята на улицу. А на улице урчат громадные грузовики. У них в кузовах песок и какой-то серый порошок, мелкий-мелкий, как дорожная пыль. А на других грузовиках трубы и кирпичи, большие плиты — их называют блоками. Грузовики выстроились друг за другом в длинную очередь. Очередь тянется вдоль забора и исчезает за поворотом.

Когда последний грузовик проурчал мимо, ребята, взявшись за руки, перебежали дорогу.

Чох, чох! — ухало что-то за оградой.

— Кто это там чохает? — с беспокойством спросил Почемука.

— Я, когда была в зверинце, — ответила Ириха, — то там тоже кто-то пыхтел. Только я не знаю кто. Было очень много взрослых, и я между их ногами разглядела большие лапы с когтями.

Вдруг за оградой что-то пронзительно завизжало. Ириха вздрогнула и замолчала.

— Не бойся, — успокоил ее Митяй, — в деревне у бабы Кати поросёнок всегда так визжит, когда голодный.

— Нет, это не простой поросёнок, — опасливо прошептала Ириха. — Он дикий. Я его в зверинце видела. Только он визжал потише.

— Значит, их много, может, сто! — сказал Мишука.

Ириха поёжилась.

— Пойдёмте лучше домой!

— Не бойся, у меня же молоток есть! — успокоил её Митяй и вытащил из кармана свой блестящий молоток, с которым никогда не расставался.

Ириха сразу повеселела и перестала проситься домой.

Вот и забор. Издалека он казался низким, а вблизи будто вырос.

— Давайте найдём в заборе щёлочку и посмотрим, — предложил Мишука.

— А вдруг Чох-чох тебе глаз когтями выцарапает? — страшным шёпотом спросила Ириха.

— Не выцарапает. Мы будем в узкую щёлочку смотреть, в неё лапа не пролезет.

Мишука нашёл щёлку да так и прилип к ней.

— Ну говори, что там?

От нетерпения Ириха и Митяй стали дёргать его сзади за штаны.

— Ничего не видно!

Наконец Мишука уступил место. Стали Ириха и Митяй по очереди в щёлку смотреть. И верно: перед глазами одни серые блоки — всё загородили.

Пошли ребята другие щёлки искать. Много щёлок нашли, но так ничего и не увидели. Значит, надо пробраться за ограду. А узнать, что там, по ту сторону, хочется все сильнее. Просто невмоготу!

Школа ещё маленькая, ей надо подрасти!

Мимо медленно проехал грузовик с прицепом.

— Дяденька! — как можно вежливее окликнул шофёра Мишука. — Где тут вход? Мы идём, идём и никак не дойдём.

— На стройке не место для баловства, — строго сказал шофёр и затормозил.

— А почему так поросёнок визжит и Чох-чох вздыхает?

Шофёр усмехнулся:

— Визжит электрическая пила, а ухает «баба», которая вбивает в землю сваи — специальные такие столбы из железобетона.

Вспомнил Митяй свою бабу Катю. Старенькая она.

— Провезите нас, дяденька. У меня молоток есть. Я помогу бабе столбы вколачивать.

Губы шофёра разошлись в улыбке.

— А ты не жалей «бабу», она не живая. Это машину так называют. Эх, была не была! — Шофёр распахнул дверцу кабины. — Садись, детвора. Довезу до ворот, а там сами шагайте. На стройке начальник строгий.

Забрались ребята в жаркую, пахнущую бензином кабину. Рявкнул грузовик и медленно покатил. Вот и ворота. А в воротах строгий сторож стоит, покрикивает:

— Куда едешь? Глядеть надо!

Уговор есть уговор — сошли ребята с грузовика, дальше придётся самим пробираться. Теперь сторожа видно лишь наполовину. Между колес широко расставлены его сапоги. Большие, серые от пыли. А над сапогами — брюки, тоже серые, не разберёшь, из какого материала сшиты. Совсем запылили грузовики сторожа. И чем больше он на них кричит, тем сильнее они урчат — сердятся.

Совсем заробела Ириха:

— Пошли домой, а то еще побьёт.

— Не побьёт, — прошептал Мишука. — Мы спрячемся за колёсами, он нас и не разглядит.

Но сторож оказался глазастым.

— Стой! — закричал он грозно. — Вы куда, сорванцы?

Машина враз взяла с места, колёса промелькнули мимо, и ребята оказались лицом к лицу со сторожем. На нём была пятнистая серая рубаха, а на голове — носовой платок, концы которого были связаны над ушами и потешно топорщились в стороны. Может быть, поэтому сторож показался ребятам не очень страшным. И лицо смешное — полосатое. Это капельки пота проложили дорожки.

— А ну, шагайте сюда! — сторож поманил ребят, стащил с головы платок — и она вдруг заискрилась на солнце. Ветер взъерошил рыжие волосы, будто костер раздул. Потом сторож вытер лицо и словно маску снял: вместо грязных полосок на лице проступили знакомые веснушки.

— Дядя Дима! — в один голос закричали Ириха и Мишука.

— Папа! — ахнул Митяй. — Неужели это ты?

— Я, — подтвердил дядя Дима. — А вот кто вам позволил сюда прийти?

— Мы сами. Это же наша школа, вот мы и пришли, — протараторил Мишука.

— Школу еще не построили. Вот когда построим, тогда милости просим. А сейчас здесь не учатся, а работают.

— Значит, это не школа, а завод?

— Школа, только маленькая. Ей ещё надо подрасти, — засмеялся дядя Дима. — Вот подрастёт, тогда и приходите учиться.

Какие наряды раздавал дядя Дима

— А почему школа растёт? Разве она живая?

— Кто это тут почемукает? — спросил тоненький голос за спиной у ребят. — Уж не мой ли сын? Ну, конечно! Мишука, что ты здесь делаешь?