Маскарад в стиле ампир - Джоан Смит

Мойра не верила своим ушам.

— Это трюк, чтобы поймать в ловушку лорда Марчбэнка, — сказала она.

— Ничуть. Говорю тебе, что Хартли утверждает, что дело продается. Он даже называл Стенби и Понсонби цифры, которые сам придумал, потому что Марчбэнк не делает записей. Сегодня он говорил, что не оставляет никаких письменных улик. Буллиона они тоже привлекли, тот подтвердил сообщение Хартли. Хартли нашел кого-то, кто выдает себя за Черного Призрака и который собирается сегодня ночью продемонстрировать, как отлажена цепочка. Наверное, эту роль сыграет его лакей, наденет черную маску. Они хотят осмотреть корабли, чтобы понять, как провозят бренди под фальшивым настилом вместо пола. Хартли даже покажет, где бренди складируется на берегу. Он говорит, что пять тысяч идут на взятку Марчбэнку — он долгие годы оказывает помощь контрабандистам — и пара сотен братьям Поттерам, простачкам из профилактической службы. Он очень убедительно расписал выгоду — надежно, как ценные бумаги, а прибыль гораздо больше. Думаю, что Стенби клюнет на удочку. Он сказал, что посоветуется со своим управляющим насчет суммы, но видно было, что он просто исходит слюной от перспективы легкой наживы.

— Не сомневаюсь. Но ты уверен, что Хартли не выполняет задание таможенной полиции? Неужели он обычный вор?

— Готов поклясться на крови.

Мойру захлестнул вихрь противоречивых чувств: гнев, жажда мести и даже некоторое восхищение — все смешалось в ее сердце. Но победило глубокое возмущение.

— И этот подлец имел наглость назвать меня содержанкой!

— Он так называл тебя?! Клянусь Богом, я потребую объяснений! — воскликнул Джонатон.

— Нет, ты не сделаешь этого, — запротестовала Мойра. Мстительные огоньки блеснули в ее прекрасных глазах. — Уж предоставь мне удовольствие рассчитаться с мистером Хартли. О, я мечтаю об этом наслаждении!

Джонатон молча смотрел на огонь в камине.

— Ты забываешь об осторожности, Мойра. Мы не дома и не можем позволить себе делать то, что нам хочется. Мы в ловушке. Хартли знает, что мы не те, за кого себя выдаем, и что ценности не настоящие… Если он скажет Марчу…

— Если он окажет нам такую услугу, я в долгу не останусь. У меня тоже есть, чем прижать его к стенке и заставить принять мои условия. Я то думала, что он держит все нити в руках, испугалась по глупости. А теперь жажду побеседовать с ним еще раз.

— Это опасно, Мойра, — встревожился Джонатон. — Он не захочет терять большие деньги… кто знает… может расправиться с тобой, чего доброго. Если уж вызовешь его на разговор, то выбери хоть безопасное место.

Мойра почему-то не опасалась за свою жизнь. Она была уверена, что на убийство Хартли не пойдет, но послушаться совета не мешало; она поговорит с ним в Большой Гостиной у камина, в стороне от посторонних глаз и одновременно на людях.

В ту ночь Мойре не удалось заснуть. В тишине спальни она обдумывала предстоящий поединок. На этот раз Хартли не удастся заполучить все козыри в игре. Он не посмеет оскорблять ее или грозить законом. Ради удовольствия загнать его в угол не жалко даже пожертвовать состоянием.

Поразмыслив, она поняла, что единственное соображение, которое двигало Хартли, когда он запретил ей сделку со Стенби, был страх, что у того не останется денег на участие в афере с продажей контрабанды. Хартли сам имел виды на деньги майора. Но заставить ее признаться публично, что она присвоила чужое имя, ему не удастся. Это главное. Она еще леди Крифф, и пусть Марч сам выбирает, в какую авантюру вложить деньги. Завтра она завершит начатое и будет так флиртовать с негодяем Стенби, что он совсем потеряет голову.

В глубине души ей больше хотелось сыграть роль ветреной девчонки с мистером Хартли. Грустно было сознавать, что он составил о ней столь нелестное мнение, что оказался не очень умелым интриганом. Девушка старалась убедить себя, что ей нет дела до его мнения или доброго расположения. Обычный воришка, жалкий обманщик.

Под утро Мойра заснула. Проснулась она, когда солнце уже взошло и лучи весело играли на стенах, потолке, мебели. Она встала с ощущением легкости и приятного возбуждения во всем теле. Хартли обычно спускался к завтраку рано. Если поспешить, то можно будет застать его одного до прихода Марча.

Мойра быстро привела себя в порядок. День обещал быть теплым. Она выбрала легкое платье из тонкого голубого муслина, наскоро провела щеткой по волосам, решив не делать прическу, а оставить локоны распущенными. Хотя так она несколько изменяла «стилю леди Крифф», зато выглядела больше самой собой, как любая провинциальная леди. Но это не имеет значения. До встречи с майором она успеет переодеться. Сейчас нужно спешить.

Мойра выскользнула в коридор, бесшумно прикрыв дверь, чтобы никого не разбудить. Чем меньше людей в Большой Гостиной, тем лучше. Другого, более безопасного места трудно было найти. Хартли не посмеет поднять на нее руку здесь.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Через открытую дверь Большой Гостиной Мойра увидела мистера Хартли, одиноко сидящего за столом. Он как раз собирался приступить к завтраку. Кроме него и пожилого джентльмена, читавшего газету за угловым столиком, в гостиной никого не было. Несмотря на сведения, обеспечивавшие ей надежность позиций, Мойра испытывала необъяснимый страх, приближаясь к Хартли. Хартли выглядел таким сильным и неуязвимым. Мойра снова с сожалением подумала, что, если бы он не оказался негодяем, она с удовольствием воспользовалась бы его помощью. Щеки ее горели, глаза блестели от волнения, сердце отчаянно стучало. Хартли заметил, что она вошла.

Мойра прошла прямо к столу Хартли, улыбнулась и сказала:

— Доброе утро, мистер Хартли. Мы с вами ранние птички. Можно присоединиться?

Он даже не подумал встать или ответить на ее приветствие, просто кивнул и пробурчал что-то в знак согласия, окинув ее презрительным взглядом, что только укрепило решимость Мойры. Однако его нежелание проявить элементарное почтение больно ее кольнуло.

Хартли был уверен, что сразу раскусил ее намерения: решила сыграть роль невинной провинциалки в надежде на его жалость. Нельзя было не признать, что с заданием ей удалось справиться превосходно. Обрамлявшие щеки локоны ниспадали каскадом, делая ее неотразимой. Простое муслиновое платье сидело превосходно и шло ей гораздо больше шикарных безвкусных нарядов, которые она надевала раньше. Она даже подобрала новое выражение лица специально для этого случая — смесь страха и решимости в расширенных серебристых глазах было что-то новое, чего он раньше не замечал. Хартли приготовился выслушать душещипательный рассказ. Что она изобрела на этот раз? Историю двух несчастных сирот, сбежавших от жестокой мачехи? Или о коварном опекуне, который принуждал ее к сожительству?