Училка и мажор - Маша Малиновская

20

Лика куда-то уехала, и я облегчённо выдыхаю, что мне не придётся объяснять, куда и с кем я собираюсь вечером.

И вообще! Вот ещё… буду я собираться! Пучка на голове и мешковатого спортивного костюма достаточно.

Не буду я наряжаться.

И краситься не стану. Только если совсем малость, чисто для себя любимой.

И вообще не хочу идти. Кто знает, что ему в голову взбрендит. От Радича чего угодно можно ожидать.

Ближе к восьми у меня начинают потеть ладони. Сердце в груди бьётся напряжённо, да и всё тело в целом будто струна натянутая. Вздрагиваю от любого шума за стенкой.

Вот телефон просигналил сообщением. Наверное, он. Хочется по-детски проигнорировать, но ведь я обещала. В критической ситуации Семён не отказал, было бы некрасиво слиться.

Но это не он. Это фотка от Карины, где она полусидя на подушках обнимает своих малюсеньких крошек. Один комочек в розовенькой шапочке, а другой в голубой. А сзади неё Богдан. Он кажется особенно здоровенным и сказочно-бородатым на фоне этих малявочек и своей любимой. И счастливым. Они оба просто светятся.

Стоит мне расслабиться и засмотреться на счастливое рыжее семейство, как телефон в руках снова вздрагивает. И на это раз это уже точно Радич.

“Жду внизу” — всплывает на экране поверх других приложений сообщение.

По телу мелкими иголочками пробегает электричество. Дурацкая реакция. Сделаю всё, как решила. Просто возьму и серьёзно поговорю с ним. Объясню, что подобное его поведение оскорбляет меня и унижает, что я слишком многим рискую, да и вообще… старше, вообще-то. Но в первую очередь — я его преподаватель. Мы в социуме и должны соблюдать устоявшиеся социальные роли.

Так и скажу. Радич хоть наглый и вредный, но далеко не дурак. Думаю, если нормально поговорить, он поймёт.

Стягиваю волосы в небрежный пучок, набрасываю капюшон и куртку и выхожу.

Полосатый бамблби припаркован у подъезда и тихо фырчит. Из водительского приоткрытого окна свисает рука с ярким огоньком сигареты. Пока подхожу к машине, огонёк улетает в снег, а машина рычит, готовая уже стартовать с места.

Открываю дверь и сажусь рядом. Меня окутывает уже знакомый запах салона его машины, в котором смешались нотки мужской туалетной воды, сигаретного дыма, мятной конфеты и кожи кресел.

— Привет, — говорю, пока сажусь и пристёгиваюсь. На Семёна не смотрю. На руки, ремень, панель спереди, но не на него.

— Привет, — отвечает он и окидывает меня внимательным взглядом, от которого хочется поёрзать на сидении. — Как дела?

Семён возвращает взгляд на дорогу, и я немного выдыхаю. Стараюсь расслабить спину, но это сложно в его присутствии. Да и вообще, если учитывать ситуацию.

— Нормально, — пожимаю плечами. Вопрос слишком обширный, чтобы отвечать на него что-либо конкретное, поэтому я отвечаю стандартно.

— Рыжий глобус разродился?

— Фу как грубо, — смотрю на него осуждающе, но проявленное участие радует. — Да, у неё сын и дочь.

И вдруг…

— Прикольно, — растягивается в улыбке. — Мелкие такие смешные. У Марка мамка два года назад родила сестричку ему. Так эта коза там всех строит, прикинь? И я как-то видел, как она ползала на пузе. Это ж все мышцы пашут, как на скалах. А говорят, дети слабые. А ты вот как они попробуй — чтобы всё тело включено.

В какой-то момент, пока он говорит, я даже ловлю себя на том, что от удивления сижу с приоткрытым ртом и не моргаю. Просто… я почему-то думала, что маленьких детей такие, как Семён, воспринимают как нечто надоедливое, крикливое, раздражающее. Или неинтересное, как минимум. И уж точно не “прикольное”.

— Да, — растерянно киваю. — Они милые.

Разговор на этом иссякает. Я молча наблюдаю за дорогой и как на навстречу летит лапастый снег, подсвечиваясь светом фар.

Целых минут пятнадцать мы сидим в молчании под негромкую какую-то музыку. Паренёк читает рэп о том, какая непростая у них с его девушкой любовь.

Мы влезли друг другу под кожу

Это может нас уничтожить…

Интересно, что такого они несут друг другу взаимной любовью, что их обоих это может уничтожить?

Жаль, я не вслушивалась с самого начала, чтобы понять.

— Семён, куда мы едем? — всё же спрашиваю, заметив, что петляем мы уже минут двадцать.

— Туда, где будем учить тебя расслабляться и снимать напряжение, — отвечает, продолжая наблюдать за дорогой.

— А с чего ты взял, что мне это нужно? — во рту пересыхает от внезапной горячей волны по телу.

— Только слепой не заметит, в каком напряге ты живёшь, Адамовна. Ты не умеешь расслабляться, надо учиться, иначе сгоришь.

Я хочу возмутиться его выводами обо мне, но попросту не успеваю, потому что он притормаживает у какого-то дома и паркуется.

— Пошли, — подмигивает.

Я выхожу из машины и осматриваюсь. Мы на заднем дворе какого-то здания. И только когда входим через боковую дверь, я понимаю, куда он меня привёз.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍