Первая страсть - Анри де Ренье

И Алиса Ланкеро крепко выругалась. Антуан де Берсен насмешливо смотрел на нее:

— Ах, спасибо, Алиса, я вновь обрел тебя. Ты становилась слишком приличной, моя девочка; ну, облегчай свою душу, Андре не слушает.

Несмотря на разнообразные красоты Турени, несмотря на Шомон, Шенонсо, Лош или Шамбор, Антуан и Андре в своих прогулках предпочтительнее направлялись к Луаре. Она в самом деле придает характерность Турени. Луара служит выражением ее томной, тихой и утонченной красоты. Между Люссо и Монлуи был остров, который особенно любил Андре и который назывался островом Голубя. Старый перевозчик возил туда на своей плоской лодочке. Этот остров был весь из песка. На нем росли ивы и вербы и какие-то крупные зеленые деревья, желтые цветы которых распространяли запах меда. Им был пропитан весь остров. Однажды Антуан, Андре и Алиса привезли туда свой обед. Когда они кончили, спустился свежий и тихий вечер. Антуан, насвистывая, удалился. Андре продолжал сидеть возле Алисы. Он все время молчал. Одна за другой появлялись на темном небе звезды. Шагов Антуана не было более слышно. Андре задумался…

Вдруг горсть песку ударила его по одежде и голос Алисы произнес:

— Послушайте, дорогой мой, вы совсем не любезны с женщинами!

Она нервно рассмеялась. Андре наполовину различал ее в тени. Она лежала на песке, подложив руки под голову. Она продолжала:

— Помогите мне, по крайней мере, подняться.

Когда она встала, она прибавила:

— Нужно позвать Антуана. Я слышу, что за нами едет дедушка Луи. Я не собираюсь проводить ночь здесь.

В лодке Андре заметил, что Алиса преувеличенно нежно обнимала своей рукой шею Антуана.

XVI

Однажды утром тетушка Коттенэ, принесшая в комнату Андре Моваля его утренний завтрак, сказала ему:

— Неужели, месье Андре, вы взаправду уезжаете на будущей неделе?

Андре подтвердил старухе, что он уезжает. Стоял конец сентября. В первых числах октября г-жа Моваль должна была вернуться из Варанжевилля, и Андре хотелось быть в Париже, чтобы встретить ее. Тетушка Коттенэ продолжала:

— Все-таки мы скоро снова увидимся, господин Моваль. Господин де Берсен берет с собой в Париж меня в кухарки. Он привык к моей стряпне и не мог бы обойтись без нее. Я знаю, что барыня стряпает; но, между нами, эти молоденькие всегда воображают что знают и то, чего не знают. Потом, я не прочь взглянуть на старости лет на Париж, тем более что у меня там есть племянница, живущая на месте, и я совсем не буду лишней, чтобы присмотреть за ней немножко. На этот счет, месье Моваль, я хотела бы вас кое о чем спросить.

Андре Моваль намазывал масло на свой поджаренный хлеб.

— Спрашивайте, спрашивайте, тетушка Коттенэ.

— Так вот что, месье Андре, дело в том, что моя племянница по прибытии туда поступила в услужение к некоему господину Мовалю. Не доводится ли он вам как-нибудь, этот Моваль?

— Как сказать, тетушка Коттенэ, у меня есть дядя, который живет в Париже и которого зовут Гюбером Мовалем.

— Уж этого я не могу вам сказать. Все, что я знаю, так это, что тот господин живет в Сен-Мандэ.

— В Сен-Мандэ, так это он, тетушка Коттенэ. Долго ли ваша племянница прожила у него? Хорошо ли ей там было?

Тетушка Коттенэ приняла таинственный вид.

— Еще бы, месье Андре. Господин Моваль, оказывается, прекрасный человек, такой чистенький, такой спокойный. Ах, он совсем не шумит. Добрую часть дня он употребляет на то, что прикалывает булавками маленькие флажки на географические карты, так как в свое время он был большим генералом… Но он рассказывал малютке, что вышел в отставку из-за того, что ему причиняли гадости или несправедливости, как он говорил, и что с тех пор все было перевернуто вверх дном, и поэтому-то в 1870 году нас побили пруссаки.

Андре Моваль, не переставая есть свой намазанный гренок, едва удерживался от смеха. Он хорошо узнавал во всем этом военные мании дяди Гюбера. Осмелев, тетушка Коттенэ продолжала:

— Все это отлично, но вот грех-то какой, бедный барин немного помешан…

Тетушка Коттенэ остановилась, но, видя, что Андре Моваль не опровергал, она продолжала:

— Да, он не в своем уме, и даже малютка в конце концов заметила это, когда он в один прекрасный день пришел к ней на кухню, надев на голову свое старое кепи, и принялся строить ей всякие штучки. Полез к ней целоваться, чего уж! Малютка сначала смеялась, потому что она не какая-нибудь нахалка. Но оказалось, что старичок не шутил! Вот оно дело-то как было, месье Андре!

— Вы убеждены в этом тетушка Коттенэ?

— Конечно, меня там не было, но ведь мужчины, знаете ли… Значит, дальше — больше, дальше — больше, так что она даже перепугалась и сбросила его кепи на пол… При таких условиях она не могла больше оставаться на месте, но она не сердилась на него, бедняжку. Понимаете, это может с каждым случиться, раз девушка такая молоденькая, но в его-то возрасте! Ах! Вот уж, верно, был здоровым молодцом этот господин Моваль!

Андре Моваль задумался. Разоблачения тетушки Коттенэ сразу осветили для него домашнюю жизнь дядюшки Гюбера. Бывший военный не расстался окончательно со службой. Тетушка Коттенэ продолжала:

— Так, значит, этот старый безумец и есть ваш дядя!

И она прибавила в виде заключения:

— Это чудно все-таки; вы — такой кроткий, такой тихий и такой паинька.

Тетушка Коттенэ умолкла для того, чтобы захватить понюшку табаку из своей берестовой коробочки с крысиным хвостиком.

— Да, ни малейшей шалости, настоящий маленький святой! Да взять хотя бы барыню — вы на нее и не посмотрели!

Тетушка Коттенэ насмешливо смотрела на Андре Моваля, который внимательно намазывал масло на другую тартинку.

— А ведь она красива, барыня-то! Да и ловка же, барину крепко она полюбилась. Бьюсь об заклад, что он в конце концов женится на ней.

Андре Моваль жестом выразил удивление.

— Вам церемониться нечего, месье Андре. Всем известно, что они не венчаны. Уж как она ни вели называть себя барыней повсюду, обмануть никого не обманешь. Туренец-то — ведь он хитер! Ну я вам надоела, месье Андре. Вот я и ухожу. Докушивайте ваши гренки; ну а все-таки чудно, что существуют два Моваля, так мало похожих друг на друга.

Андре Моваль сделался задумчивым. Таким образом становилось понятным странное существование дяди Гюбера, его отвращение к тому, чтобы приходили к нему в дом и мешали ему. Ах, он старый любезник! Эта склонность чудака к служанкам сильно развеселила Андре. Милый дядя Гюбер, у него осталось хоть это удовольствие в жизни! Что до того, что ему сказала тетушка Коттенэ об Алисе и Антуане, то это были лишь сплетни и выдумки кумушки, но тем не менее Андре не мог не думать об этом, продолжая откусывать свою тартинку. Ах, он не раз пожалеет в Париже об этом вкусном туренском масле…