Прометей: Неандерталец (СИ) - Рави Ивар

За время общения со мной Ика довольно сносно научилась болтать и понимать на русском. Теперь я мог больше разузнать о ее племени, которое выкапывало землянки и устраивало подобие печек внутри них.

Озерные Ча (медведи) жили на этом месте давно, питаясь преимущественно рыбой и дарами леса. У них было сильно развито собирательство и рыбалка. Охота была лишь дополнительным способом пропитания. Еще они собирали дикорастущий Ка и сажали его на полянах, расчищенных от деревьев. Что такое Ка, девушка не могла мне объяснить, её словарный запас был ограничен. Но со слов девушки я понял, что это очень сытная пища. которая состояла из мелких ягод, перетёртых камнями. Я путался в догадках и попросил показать размер ягоды. Ика показала на микроскопический камешек, размером с зерно ячменя.

После дополнительных расспросов я понял, что речь идёт, скорее всего, о злаке. Ка росло прямо на земле, как трава. «Неужели ячмень или пшеница? А, может, просо или рожь»? — думал я. Было очень интересно, но девушка ничего не могла сказать, кроме того, что собирают Ка, когда «солнце очень жаркое». По всем параметрам получалось, что это злак, но какой именно? Ика даже рассказала, что она появилась на свет во время сбора Ка прямо на поле, потому ее так и назвали — Ика, что означало "среди Ка".

Солнце с каждым днем грело сильнее, и вскоре основная часть берега освободилась от снега. С обрывов потянулись ручейки талой воды, которые сбегали вниз и пропадали в море. Деревья, обсохли, и можно было приступать к постройке плота. Но теперь нужна была веревка или ремни, чтобы скрепить между собой три бревна. Вспомнив опыт изготовления пояса из коры ивовых, я решил навестить ближайший лес вместе с Санчо, чтобы запастись необходимым количеством материала для вязки плота. Ика сильно просилась с нами, но я решил не нагружать девушку, поручив ей готовить наши шкуры. Надо было вытащить их из пещеры, выбить из них всю пыль и подержать на солнце под ультрафиолетовыми лучами. Мне не понравился взгляд вождя, когда мы спускались вниз. Он словно подозревал о нашей подготовке к уходу и собирался помешать.

До ближайшего леса было несколько часов ходьбы по глубокому полурастаявшему снегу. Я упарился настолько, что когда мы дошли до молодого ельника, с меня валил пар, как с загнанной лошади. Еще около часа мы искали подходящие деревья, пока, наконец, не наткнулись на рощицу у маленького болотца, от которого поднимались тошнотворные испарения. Преодолевая позывы к рвоте, мы за полчаса ободрали около десятка деревьев. Теперь материала было достаточно, чтобы связать несколько плотов. Свернув ободранные полоски коры в круги, мы нагрузили ими Санчо, который стал походить на ломовую лошадь. Перекусив ломтиками жареного мяса, которые нам приготовила Ика, мы собрались в обратный путь. В последнее время я все чаще смотрел на Ику как на женщину. Она умудрялась оставаться привлекательной даже в чертовой пещере. Их племя стояло выше по развитию, девушка ни разу не справила нужду при мне, чем не особо церемонились Нел и Миа в начале нашего знакомства.

Я ловил ее заинтересованные взгляды на себе и в душе уже согласился, что она станет моей третьей женой. Но хватит улыбаться, словно школьник после первого поцелуя, ведь надо преодолеть ещё несколько часов обратного пути.

— Санчо, надо идти, — я встал, подавая пример.

И в этот момент на спину неандертальца с дерева прыгнула огромная кошка. Я вначале опешил, столь неожиданным было это нападение. Неандерталец, наоборот, мгновенно упал на снег, пытаясь перевернуться на спину. Крупная кошка размером с большую собаку дважды клацнула зубами, пытаясь ухватить дикаря за шею, но оба раза Санчо инстинктивно успевал закрыть шею. Третьего шанса кошке я не дал, с силой обрушив свой каменный топор ей прямо на позвоночник.

Хруст был отчетливым, тело коричневого цвета с небольшими черными пятнами обмякло. Рысь попыталась извернуться и броситься на нового врага, но задние лапы подогнулись, и она яростно зашипела. Неандерталец выбрался из глубокого снега и мощным ударом дубины раскрошил рыси череп. Рысь была огромна и великолепна в своей зимней шкуре. «Сделаю подарок Ике», — подумал я и начал свежевать животное, чтобы унести шкуру. Осмотрев неандертальца, я обнаружил на его лопатках и в области поясницы следы когтей, но серьёзных повреждений не было.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Санчо отстранил меня от работы и начал ловко снимать шкуру, периодически откладывая рубило в сторону и просто отслаивая шкуру от туши пальцами рук. Закончил он довольно быстро, и мы уже собирались тронуться в путь, как я снова услышал шипение. «Самец»? — я моментально развернулся, но рыси нигде не было. Шипение послышалось вновь и, присмотревшись между стволами деревьев, я заметил небольшое логово, в глубине которого блестели четыре янтарных глаза. Мы остановились прямо перед логовом рыси, в котором находились ее детеныши. Потому и напала кошка на столь крупных врагов.

Ну, что ж… Сделанного не воротишь, детеныши теперь обречены на смерть без матери, но и брать их с собой их нет смысла. Рыси не приручаются в отличие от домашних кошек.

Обратный путь мы проделали дольше. Нагруженные корой и шкурой, мы шли медленно, старательно выбирая путь. Это на побережье снег растаял, а здесь он лежал полуметровой глубины. Я шел, неся шкуру на плечах, представляя, как обрадуется девушка такому царскому подарку. Шкур хищников на дикарях я не видел: человек и опасные звери избегали друг друга. Зачем рисковать жизнью, когда рядом так много беззащитных копытных и другой добычи.

К пещере мы вышли, когда уже стемнело. Я пожалел, что первое впечатление от подарка будет смазано — немного увидишь при свете костра. А шкура была великолепна! Пушистый рыжеватый мех с черными вкраплениями переливался даже в наступивших сумерках.

Пара дикарей, которые встретились мне на площадке, метнули на меня загадочный взгляд. «Наверно шкура хищника заставила их переменить свое отношение к За», — самодовольно подумал я, входя в пещеру.

— Ика, — окликнул я девушку.

Ика не ответила мне как обычно, не побежала навстречу, кидаясь на шею. Она просто не могла этого сделать, потому что лежала на животе, с сорванной набедренной повязкой и с кровью на внутренних сторонах бедер. Она даже не предпринимала попыток прикрыться, хотя всегда щепетильно относилась к наготе.

Не могла, потому что была мертва…

Трупные пятна отчётливо выделялись на коже бедер в месте контакта с полом пещеры, и лиловый синяк на всю шею был красноречив: ей сломали шею.

Глава 18. И месть будет страшна

— Кто?!

Мой вопрос поняли все. Неандертальцы отводили глаза, склоняли головы перед моим тяжелым взглядом, сутулясь, вжимались в стены пещеры.

Все, кроме одного. Еще задавая вопрос, я интуитивно знал ответ. И этот кто-то сейчас смотрел мне в глаза прямо и без малейшего страха. В его взгляде было все: и презрение ко мне и уверенность в своей правоте и силах. Я вспомнил взгляд, которым он проводил нас утром. Это была не случайность, не внезапно возникшая похоть, не стечение обстоятельств. В каменном веке женщины сплошь и рядом становились сексуальной утехой мужчин из племени победителя. И вряд ли они умирали от насилия, если их не убивали преднамеренно. Это было сделано специально, он дождался момента, когда девушка осталась одна. Удовлетворил похоть и убил ее назло мне, хотя такой поступок не вписывался в логику дикарей. И сейчас ждет, что я ринусь на него, а он и его воины, которые судорожно сжимают топоры и копья в руках, заколют меня как поросенка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ярость застилала мне глаза, но я сумел сохранить ясность ума и не поддаться гневу. Вероятно, нельзя просто так убивать За, а вот если сам За нападет, значит духи одержали вверх, и от него следует избавиться. Дикарь — а сумел выстроить логическую цепочку и даже подготовить почву, чтобы меня убрать. Но перед вождём стоял не дикарь, а человек из двадцать первого века, который всю жизнь только и делал, что сталкивался с подлостями. Поэтому я не поведусь и не попадусь в твою ловушку. Но и за убийство Ики я тебя безнаказанным не оставлю. Сначала я похороню эту милую девушку, которая определенно мне нравилась, и которой нравился я.