Башня. Новый Ковчег-2 - Евгения Букреева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Генерал стоял у окна — стеклянной стены, уходящей в небо. Он слегка повернул голову, но с места не тронулся, так и остался стоять, сухой и прямой как палка. Величко, начальник производственного сектора, кивнул им, не поднимаясь с кресла. Он был самым старшим из всех присутствующих, даже старше генерала, и эти двое были бессменными членами Совета на протяжении последних лет двадцати точно, если не больше. С Величко у Павла отношения были не просто плохими — они были отвратительными. Даже Мельникова, по сравнению с ним, можно было назвать почти другом.
— Добрый вечер, Константин Георгиевич, — поздоровался Павел.
Поздоровался, как всегда, отдельно, выделяя Величко из всех остальных, то ли подчёркивая тем самым его значимость, то ли по старой привычке, которая осталась с молодости, когда Павел тушевался под одним только взглядом этого мастодонта.
«Вот выбрал себе соратников, — усмехнулся про себя Павел. — Величко, который на дух меня не переносит, и хлыща Мельникова, который даже не скрывает, что считает меня бездушной скотиной».
Только на Ледовского и можно стопроцентно опереться, ну да Серёжа Ставицкий ещё свой, как никак родственник, жаль только, что в Совете недавно и веса ещё не имеет. Хотя вот Мельников тоже недавно, а уже успел завоевать авторитет.
Павел покосился на Мельникова, который занял место рядом с Величко, ещё раз отметил привычную мельниковскую безупречность: гладко выбритое лицо, свежую, отглаженную рубашку, аккуратно застёгнутую на все пуговицы. Почему-то вспомнился Марат Руфимов, его совершенно задёрганный в последнее время вид, помятый и несвежий, чёрные взъерошенные волосы, островки плохо выбритой щетины, словно Марат всегда брился в потёмках. Марата он уже отослал вниз, время пришло, и сейчас там внизу вовсю кипела работа, пока ещё невидимая для всех остальных, но важная и значимая.
— Да, кстати, Руфимов снова не придёт? — у Величко было чутьё, как у зверя. Иногда Павлу казалось, что он читает его мысли.
— Марат на станции. Он там нужней, — это было правдой лишь наполовину, но Павел не стал уточнять, на какую. Обогнул стол и сел на своё место. — Алексей Игнатьевич. Присаживайтесь тоже. В ногах правды нет.
Дождавшись, когда старый генерал наконец сядет, Павел продолжил:
— Мы с Олегом Станиславовичем уже успели с утра обсудить кое-какие вопросы. Сейчас он подробно представит, что в ближайшее время нам необходимо сделать для больниц и для здравоохранения в целом. Я не могу сказать, что я со всем согласен, — Павел сделал паузу, посмотрел в сторону недовольного Мельникова и продолжил. — Но если Сергей Анатольевич даст своё добро с финансовой точки зрения, то что ж… но хотелось бы, по возможности, не залезать в производственный бюджет.
— Вот именно, — вставил Величко, а Ставицкий виновато улыбнулся.
Мельников, разложив перед собой бумаги — какие-то графики, длинные таблицы с цифрами — начал свой доклад. Как обычно, чётко и размеренно, не растекаясь мыслью по древу. Иногда, по ходу своей речи, доставал из лежащей рядом папки какие-то подтверждающие документы и пускал присутствующим по кругу. Павел отметил, как поморщился Величко, а после очередной представленной таблицы Серёжа опять достал свой платок и промокнул испарину.
Именно Ставицкого во всей этой ситуации Павлу было жальче всего. Вот мужик, попал, что называется, как кур в ощип. По налившейся кровью шее Величко и звенящему чёткому голосу Мельникова уже было понятно, чем всё закончится. Мельникову нужны были средства, и по всему выходило, что единственным местом, откуда можно было отщипнуть кусочек относительно безболезненно, был производственный сектор. Величко дураком не был и ясно видел, куда клонит Олег — красные пятна, которые уже полезли с шеи Константина Георгиевича на его обрюзгшие щёки, были плохим знаком. Как-то разрулить ситуацию мог бы Серёжа Ставицкий, но судя по тому, с какой интенсивностью тот тёр платком вспотевший лоб — это вряд ли.
У них в Башне считалось, что прежний начальник финансового сектора, Кашин, был гением, богом финансов. Но, увы, он оказался просто по уши увязшим в махинациях Бориса, из которых наркотрафик был лишь верхушкой айсберга. Работал он на Литвинова по доброй воле или под давлением жены, Борькиной любовницы, сейчас уже было не узнать — Кашин до ареста не дожил. Умер от сердечного приступа, но перед смертью успел основательно замести следы. Вообще, в финансовом секторе у многих рыльце оказалось в пушку — наверно, это было едва ли не самое основное подразделение в Башне, которого чистки коснулись глубже, чем всех остальных, и в итоге они остались практически без толковых финансистов. Иногда Павел даже злился, что люди Ледовского здесь слишком переусердствовали.
И теперь им приходилось довольствоваться только Ставицким. Нет, Сергея Анатольевича нельзя было назвать глупым, но, во-первых, он и при Кашине не занимал какого-то высокого положения, поэтому многие тонкости от него просто ускользали, а, во-вторых, по складу своего характера Сергей никогда не был лидером. И видно было, что теперешнее положение его тяготит.
«Ну ничего, — подумал Павел. — Не вечно же длиться этому переходному периоду. Справимся. А дальше будет легче».
Мельников наконец замолчал, выпрямил спину и положил руки на стол перед собой. Сидевший рядом с ним Величко, напротив, ещё больше сгорбился, грузно растёкся в кресле. Твёрдый белый воротник рубашки глубоко врезался в багровую шею.
— Сергей Анатольевич? — Павел повернулся к Ставицкому. Вопросительные нотки в голосе были лишь так, для проформы, все здесь присутствующие уже если не знали, то догадывались, каким будет ответ.
Ставицкий прокашлялся.
— Павел Григорьевич, — Сергей, не поднимая головы, разглядывал последнюю выложенную Мельниковым таблицу. — При всём моём желании это невозможно.
Мельников не сдержался, фыркнул. Величко, ещё больше почуяв угрозу, завозился в кресле.
— Если только, как вы и предлагали, мы пересмотрим бюджет и с производственного сектора…
— Я такого не предлагал, — перебил его Павел.
— Ну да, ну да, я просто… не так выразился, — забормотал Ставицкий, взял мельниковский документ, поднёс к близоруким глазам. Павел видел, как дрожат его руки. — Но другого варианта на данный момент просто нет. Мы либо вот тут берём… либо Олег Станиславович…
— Нет, ну это чёрт знает что, — Величко с силой грохнул кулаком по столу. — Мы и так ужимаемся, как можем. Что, кроме Величко уже и ощипать некого, так что ли получается? А?
— Всех уже ощипали, — тихо сказал Павел. — Вы, Константин Георгиевич, у нас единственный неощипанный остались.
— Так как-то у нас очень
