Роковое завещание - Людмила Мартова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как ни крути, выходило, что Феоктистыч со всех сторон прав. Действительно, съесть пуд соли с Гордеевым Макаров не успел. Да, за год Александр показал себя идеальным сотрудником: исполнительным, предприимчивым, активным, способным. К тому же присяги на верность «Турмалину» он не давал, а потому имел полное право решать свои собственные задачи за спиной у начальства. Как говорится, рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше.
Вот только все эти утешения совсем не работали. За год совместной работы Макаров успел привязаться к своему заместителю. Чисто по-человечески привязаться. Они были соседями и часто по выходным заходили друг к другу на огонек. Макарову очень нравилась гордеевская мама Татьяна Михайловна, которая к тому же фактически стала их семейным врачом, прибегала по первому зову и оказывала неоценимую помощь.
Ему нравилось сидеть с Сашкой перед камином, глядя на трескучий огонь и неспешно потягивая виски из пузатого бокала. Они могли обсуждать все на свете: от рабочих дел до геополитики, от литературы и кино до горнолыжного снаряжения, и всегда находили общий язык и понимали друг друга.
Макаров из-за врожденной осторожности, стократно усиленной годами в бизнесе, крайне медленно сходился с людьми, а Гордеева почти сразу начал считать другом, и именно это обстоятельство сейчас и угнетало его больше всего. Как же он так ошибся-то?
Лена уверяла, что все это какая-то чушь и ерунда. По ее мнению, Гордеев не мог предать. И она несколько раз настойчиво спросила, уверен ли Макаров, что не совершает ошибку. Он ни в чем не был уверен. Точнее, ему не хотелось быть уверенным, потому что от предательства человека, которого он считал другом, ему было физически больно.
Болело в голове, немножко в груди, а еще в животе. Кажется, в том месте, где располагалась душа. Это мама всегда говорила, что душа живет именно там – между сердцем и солнечным сплетением. Эта боль вкупе с оставшейся после тяжелого гриппа слабостью выматывала так, что Макарову хотелось рычать, периодически переходя на жалобный стон.
Несмотря на отвратительное самочувствие, он поехал на работу сразу, как только узнал про проникшего в офис Валерия Волина и снятые результаты с камер видеонаблюдения. На кадрах лазутчик подходил к серверной как раз в то время, когда в Красных казармах отключилась видеозапись. А получасом ранее его машина попалась в объектив у самих Красных казарм, то есть Волин был на месте преступления, причем приехал туда, когда Николай Игнатьев был еще жив.
А еще Волин уже несколько месяцев переписывался с Александром Гордеевым по электронной почте, и их переписку обнаружили первой же, при самой поверхностной проверке, которую Рюмин провел сразу после случившегося. Искал «крота» и нашел.
– Слушай, Дмитрий Михалыч, ну не верю, – бурчал Рюмин, растирая затылок. – Вот мне вроде по должности положено быть самым подозрительным, да и не люблю я Петровича, сам знаешь. Слишком он для меня рафинированный. Но все равно не верю. Это ж глупость какая – с рабочего адреса электронной почты промышленным шпионажем заниматься. А Гордеев – кто угодно, но не дурак.
– А ты проверь! – заорал Макаров, будучи не в силах сдерживать рвущуюся наружу ярость, заливавшую мозг какой-то грязной жижей. – Я тебе за что деньги плачу? За то, чтобы ты проверял все внимательно и приносил мне выводы. В сухом остатке, понял?
– Да не ори ты так, Дмитрий Михалыч, – пробасил Рюмин, морщась. – Давление повысится, того и гляди. Проверил я, проверил. Уже три раза проверил. Я же не мальчик. С его почты письма уходили. И никакая буковка там не поменяна. Все, как в аптеке. Но я все равно не верю. Потому что невозможно это.
– Все в этом мире возможно, – устало бросил Макаров. – Особенно, когда речь идет о больших деньгах. Участок под Красными казармами, ежели реконструкцией не заниматься, а исторические здания с землей сровнять, – это миллионы прибыли. Я сам считал. Даже если вложиться в восстановление всех трех зданий, все равно по итогу в ноль сто пудов выходим. А уж если с памятниками этими не заморачиваться, то и подавно.
– Все один к одному, – Рюмин огорченно махнул рукой. – И переписка с этим Волиным, и постоянное общение с его родственницей. Адвокатом. Она – бывшая жена Александра Волина. И они регулярно общаются, я выяснил. Получается, что у них два канала связи было. Я послал ребят вокруг ее офиса покрутиться. Может, принесут чего в клювике.
Что-то было не так. Макаров, несмотря на вязкую вату, обволакивавшую мозг, попытался ухватиться за внезапно пришедшую в голову мысль, и у него получилось. Он даже обрадовался, что его пока рано совсем уж списывать на свалку.
– Погоди, Феоктистыч, – сказал он. – Так ведь это ты предложил Гордееву Евгению Волину в качестве адвоката.
– Я-а-а-а? – неприятно удивился Рюмин. – А с чего ты это взял?
– Да мне Гордеев сказал, – неохотно признался Макаров. Стыдно ему было признавать, что заместитель обвел его вокруг пальца, как… как… как чилийского лоха. Именно такое выражение использовал сын Митька. – Мне сразу не понравилось, что он подпустил к решению деловых вопросов человека от Волиных, а он сумел меня убедить, что это простое совпадение, а ее в качестве адвоката по наследственным делам ему ты рекомендовал.
– Нет, Михалыч. Это откуда вообще взялось-то, – Рюмин явно разволновался. – Не было такого. Вот я тебе здоровьем клянусь. Как-то он действительно вскользь упомянул, что на него в суд подали и ему юрист нужен. Это в кабинете у девчонок из юридической службы было. Я как раз зашел договоры отдать, которые на проверку брал. И кто-то из юристов и сказал, что в городе наследственными делами занимается Евгения Волина. Не помню кто. Может, Аня. А может, Ира. Ты спроси сам у юристов-то, Дмитрий Михалыч. Мне врать незачем.
– Тебе незачем, а Гордееву, получается, есть зачем, – задумчиво проворчал Макаров. – А у юристов я спрошу, конечно.
Спустя полчаса ему показали видео, снятое у офиса Евгении Волиной. На этом видео сначала было видно, как в помещение зашел Валерий Волин, приехавший все на той же белой «Ауди», что и к Красным казармам и офису «Турмалина». А спустя двадцать минут у офиса появился Александр Гордеев, собственной персоной. Зашел внутрь и остался. Явно на переговорах.
По их окончании, еще минут через десять, Валерий Волин вышел к своей машине, сел в нее и уехал. А Гордеев остался. Спрашивается, какие еще нужны доказательства? Все. Хватит. Макаров достал телефон,
