Кофейный краш - Чэнь Хуэйцзюнь

30

Когда узнаешь правду, теряешься еще больше, чем от видения будущего. Все стало как во сне, я впал в какой-то транс.

Синъянь я нравлюсь, нравился ей еще до поездки в музей фотоаппаратов, даже до того, как понял, что сам неравнодушен к ней. До меня долго доходит, вот я и не заметил всего этого. А когда она мне стала нравиться? Сколько я ни пытался разобраться в себе, понял только, что мои чувства к ней каким-то непонятным образом переродились из желания сопротивляться ей, незаметно стали глубже, запали в сердце, а потом и вовсе охватили его целиком.

Нравиться кому-то, когда сам испытываешь к этому человеку такие же чувства, – это в разы умножает радость и счастье. Меня переполняли эмоции настолько, что я невольно издал радостный вопль.

Хозяин фотоателье правильно сделал, что назвал меня дураком, я ведь даже не догадался, кто кому нравится, как настоящий дурак. Но теперь я кое-что понял, и мне хотелось взлететь и отправиться прямиком к ней, чтобы все рассказать ей о своих чувствах.

Ты нравишься мне, а я – тебе. Так почему бы нам не встречаться?

Я представил радостную улыбку на ее лице, и у меня в сердце как будто вспыхнули огни фейерверка. Кровь играла, я ускорил шаг, чуть ли не бросился бежать. Идти было близко, но расстояние это вдруг показалось мне огромным.

Наконец я добрался до дома Синъянь. Uncle Lim радостно поприветствовал меня как славного героя, спасшего красавицу.

Прошло-то всего полдня, а кажется, что минуло столетие.

– Она вернулась? – У меня дрогнул голос.

– Вернулась. И сразу на своего парня наткнулась.

Я аж ошалел:

– Как, он еще здесь?!

– Да, прождал тут несколько часов, все уходить не хотел. Они вдвоем у бассейна долго о чем-то говорили, но в конце концов он восвояси отправился с понурым видом.

– Они расстались. Он уже не ее парень, – объяснил я.

– Он уже нет, а ты, значит, занял его место? – насмешливо спросил охранник.

Я не собирался это отрицать, но и признавать было как-то неудобно, так что я ответил смущенной улыбкой.

Пройдя мимо будки охранника, я вышел во двор, задрал голову и стал разглядывать балкон шестого этажа. Радость била через край, переполняя мою душу, и поэтому я во весь голос заорал:

– Синъянь! Синъянь! Спускайся скорей!

Мой крик сработал не совсем так, как я ожидал: на балконах появились жильцы, видимо, собрались поглазеть. Довольно скоро Синъянь тоже вышла на балкон, нервно жестикулируя. Но меня это не остановило, я продолжал выкрикивать ее имя, для меня оно было слаще меда. Тогда она исчезла с балкона и быстро спустилась вниз, запыхавшись, подбежала ко мне. Не дав ей опомниться, я заговорил первым, взяв ее за руку:

– Синъянь, ты мне нравишься.

Она немного опешила и вроде как непонимающе глядела на меня.

– Ты мне нравишься, правда, очень-очень нравишься. Будь моей девушкой, прошу тебя! – Я ужасно волновался, и кроме слов «ты мне нравишься» из моей башки никаких других фраз и выражений не выскакивало.

Гневное выражение исчезло с ее лица. Синъянь подняла руку и нежно дотронулась ладонью до моей щеки. Меня как будто ударило током, теплый импульс проник в самое сердце. Я хотел обнять ее, но она быстро убрала руку, а на лице вновь отразилось холодное равнодушие:

– Я не могу быть с тобой.

Проговорив это, она ушла и даже не оглянулась.

Я застыл как истукан, почти не дыша. Все вышло совсем не так, как я представлял себе.

* * *

Вместо былой уверенности – такое чувство, что все потеряло смысл. Я и сам не заметил, как вернулся домой.

Весь оставшийся вечер я мучительно размышлял над одними и теми же вопросами: разве я ей не нравлюсь? Почему она мне отказала? Из-за Чжисюаня? Или потому, что все произошло слишком быстро? Или я по-дурацки открыл ей свои чувства? Или все это нарочно подстроил тот красавец из фотоателье, чтобы меня разыграть?

Он сказал, что от взаимной любви происходят чудеса. Я открылся ей, признался в своих чувствах, но получил отказ. То, что я представлял себе, совсем не вязалось с реальностью, но я не мог сообразить почему. Я снова оказался в тупике.

На другой день с утра пораньше я пришел в кофейню. Но ее нигде не было видно. За барной стойкой, к немалому удивлению, хозяйничал босс, так долго пропадавший невесть где.

– А где она? – заволновался я.

– Ее сегодня не будет, – ответил босс.

Не будет…

Я застыл, глупо моргая.

– А что это значит, что ее не будет?

– Она взяла отпуск.

– Взяла отпуск?! Надолго?

– На две недели.

Так долго?!

Я прислонился к стене, чувствуя, как силы покидают меня. В той вселенной, где нет Синъянь, все для меня вдруг стало серым. Глядя на дверь, я думал только о том, чтобы свалить отсюда.

И тут вдруг босс позвал меня:

– Да, кстати, она тебе кое-что оставила…

Я одним прыжком оказался рядом с ним и взял из его рук лист розовой бумаги. Развернув его, я обнаружил послание. В верхней части были нарисованы два мультяшных персонажа, в которых я узнал босса и себя. Внизу было несколько коротких строк:

«Юйчэнь, пока я буду в отпуске, ты отвечаешь за кофейню. Не считай ворон и не отлынивай от работы, а не то я вернусь, и тебе не поздоровится. Кстати, не забывай каждый день кормить рыжую кошку. У нее скоро будут котятки, так что, будь добр, позаботься о ней».

Это еще что? Больше она мне ничего не хочет сказать?

Я перевернул бумагу, потом несколько раз перечитал послание. Меня переполняли смешанные эмоции – будто все чувства перемешали в одном флаконе.

Почему она не упомянула о моем вчерашнем признании в любви? Делает вид, что ничегошеньки не произошло?

Рыжую кошку и ту упомянула, а как же я? Для нее какие-то котики важнее, чем я! О чем она вообще думает? Взяла вдруг отпуск, чтобы меня не видеть? Может, она меня ненавидит?

Рой мыслей захлестнул меня, я в отчаянии обхватил голову руками и издал вопль. Босс не обратил на мое сумасшествие никакого внимания.

В следующие дни я был как в воду опущенный, будто ходячий мертвец. Синъянь не было рядом, но она глубоко застряла в моем сердце, захватив его без остатка.

В такой ситуации мне реально повезло, что босс у меня со странностями. Он был поглощен своими мыслями и жил в своем мире. Он хозяйничал за барной