Гражданская кампания - Буджолд Лоис Макмастер

– Он ненавидит цетагандийцев с тех пор, как его отец погиб во время войны за Ступицу Хеджена. Татя говорит, он в ужасе, что в нем самом есть цетагандийская кровь. – Чуть помолчав, она добавила: – По-моему, Татю это тоже слегка пугает. То есть… теперь-то мы знаем, почему у этой ветви Форбреттенов после Оккупации вдруг прорезался удивительный музыкальный талант.

– Я тоже сложил два плюс два. Но с виду она очень к нему привязана.

Весьма неприятно думать, что это несчастье может стоить Рене не только титула, но и жены.

– Ей нелегко приходится. Ей нравится быть графиней. Оливия говорит, что в школе некоторые девочки от зависти насмехались над Татей. И то что Рене выбрал ее, очень Татю подстегнуло. Не то что остальные не предвидели этого, учитывая ее великолепное сопрано. Она действительно обожает мужа.

– Значит, по-твоему, их брак выдержит? – с надеждой спросил Майлз.

– М-м-м…

– М-м-м?..

– Вся эта штука разразилась, когда они решили завести ребенка. А потом не стали продолжать. Татя… об этом никогда не говорит. Она болтает обо всем, кроме этого.

– Вот как! – Майлз попытался представить, что бы это могло значить. Не очень что-то радужно…

– После того, как разразился скандал, Оливия – чуть ли не единственная из старых подруг Тати, кто продолжает с ней общаться. Даже сестры Рене предпочли затаиться, хотя, как я подозреваю, по диаметрально противоположной причине. Выглядит так, будто никто не хочет глядеть ей в глаза.

– Вообще-то, если подумать, все мы происходим от инопланетников, черт подери! – раздраженно прорычал Майлз. – Что такое одна восьмая? Так, сущая ерунда. Почему из-за этого следует делать парией одного из лучших наших людей? Должна же учитываться компетентность человека!

Марсия криво усмехнулась:

– Если ты ждешь от меня сочувствия, Майлз, то обратился не по адресу. Даже если бы мой па был графом, я бы все равно не унаследовала титул, независимо от того, насколько я компетентна. Будь я хоть гением – это не имело бы ни малейшего значения. Так что если ты только что обнаружил, что этот мир несправедлив, то ты сильно запоздал с этим открытием.

– Для меня это не новость, Марсия, – скривился Майлз. Лимузин остановился у дома коммодора Куделки. – Но прежде восстановление справедливости не было моей работой. – А власть вовсе не означает всемогущества, как кажется со стороны. – Но это, по всей вероятности, единственное, с чем я не могу тебе помочь, – добавил он. – У меня есть сильная личная заинтересованность не желать снова вводить на Барраяре наследование по женской линии. От этого зависит моя жизнь. Мне нравится моя работа. Место Грегора мне не нужно.

Он открыл кабину, и Марсия вылезла, отвесив ему нечто вроде восточного поклона и за доставку, и за последнюю фразу.

– До встречи на твоем приеме.

– Передай привет коммодору и Дру, – крикнул он вслед.

Марсия, полуобернувшись, одарила его фирменной улыбкой «команды Куделка» и удалилась.

Глава 7

Марк слегка наклонил флайер, чтобы сидящие сзади Карин и госпожа Форсуассон смогли получше рассмотреть сверкающий на горизонте Хассадар – столицу Округа Форкосиганов. С погодой им повезло – чудесный солнечный денек дышал летним теплом. Флайер Майлза был просто чудо: юркий, быстрый, маневренный, он пронзал теплый воздух, как нож масло. Панель управления располагалась очень удобно для человека роста Марка. И ничего страшного, что сиденье чуть узковато. Нельзя иметь все. Например, Майлз больше не может летать. Марк скривился и решительно отмел непрошеную мысль.

– Какая красивая местность, – заметила госпожа Форсуассон, прижавшись лицом к стеклу.

– Майлз был бы рад вас слышать. – Марк осторожно направил ее мысли в нужном направлении. – Он просто влюблен в эти места.

Конечно, сегодня утром они обозревали все в лучшем свете, причем буквально. Сверкала весенняя зелень на фермах и в лесах – которые были таким же делом рук человеческих, как и поля. Там и здесь среди зелени мелькали клочки природной барраярской бурой растительности – в оврагах, по берегам ручьев, по горным склонам.

Энрике, тоже прижавшись носом к стеклу кабины, сказал:

– От Барраяра я такого не ожидал.

– А чего вы ожидали? – полюбопытствовала госпожа Форсуассон.

– Километры серого бетона, военные казармы и людей в форме, марширующих друг другу в затылок.

– С точки зрения экономики не выгодно. Хотя мундиров у нас хватает, – признал Марк.

– Но когда их порядка нескольких сотен разных цветов, эффект униформы теряется. К тому же некоторые цвета… довольно неожиданные, – улыбнулась Карин.

– Да, я всегда сочувствовал тем графам, которым пришлось выбирать цвета последними, – согласился Марк. – Полагаю, Форкосиганы были где-то в середине. То есть коричневый с серебром – очень даже неплохо, но все равно не могу побороть чувство, что парни, у которых синий с золотым или черный с серебряным, смотрятся несколько импозантнее. – Он вполне мог представить себя одетым в черное с серебром, рука об руку с высокой светловолосой Карин.

– Могло быть и хуже, – весело заметила Карин. – Как, по-твоему, ты выглядел бы в мундире младшего сына дома, чьи цвета – зеленовато-желтый с алым, как у бедолаги Форхаропулоса, а, Марк?

– Как светофор в сапогах, – скорчил рожу Марк. – Как я постепенно понял, строем тут тоже не ходят. Скорее бродят растерянным стадом. Сперва это было… едва ли не разочарованием. То есть, даже если отбросить вражескую пропаганду, сами барраярцы тоже не стремятся рекламировать реальное положение дел, верно? Хотя я уже почти полюбил Барраяр таким, какой он есть.

Они снова снизились.

– А где эта пресловутая радиоактивная зона? – поинтересовалась госпожа Форсуассон, оглядывая сменившийся пейзаж.

Три поколения назад цетагандийцы уничтожили ядерным взрывом старую столицу округа Форкосиган-Вашнуй.

– К юго-востоку от Хассадара. Вниз по течению, – ответил Марк. – Но сегодня мы туда не полетим. Придется вам как-нибудь попросить Майлза, чтобы он вас туда свозил.

Он подавил хищную улыбку. Можно поспорить, что визит к выжженной земле не входил в запланированный Майлзом маршрут.

– Барраяр не весь такой, – пояснила госпожа Форсуассон Энрике. – Та часть Южного континента, где я выросла, – плоская, как доска, а на горизонте виднеются самые высокие горы планеты – Черные скалы.

– Такие равнины, они наводят тоску? – спросил Энрике.

– Нет, потому что горизонт неровный. Зато, когда выходишь на улицу, кажется, будто идешь по небу. Облака, освещение, грозы – у нас там самые красивые восходы и закаты.

Они пересекли невидимую границу воздушного транспортного контроля Хассадара, Марк передал управление городским компьютерам. Через несколько минут флайер медленно опустился на частную, полностью закрытую для посторонних посадочную площадку у графской резиденции. Резиденция представляла собой большое современное здание, облицованное полированным гранитом с Дендарийских гор. С прилегающими муниципальными и окружными конторами она занимала большую часть одной стороны центральной площади города.

Возле посадочной площадки стоял Ципис, как всегда собранный, одетый с иголочки. Он пожал руку госпоже Форсуассон словно старому другу и поздоровался с инопланетником Энрике с грацией и изяществом прирожденного дипломата. Карин удостоилась родственных объятий.

Гости пересели в машину, Ципис показал всевозможные варианты размещения будущей фабрики, включая неиспользуемые городские склады и две близлежащие фермы, пустовавшие, потому что хозяева последовали за своим графом на Зергияр, а занять их место на этих, прямо скажем, трудных землях (одна ферма стояла на болотистой местности, а другая – на каменистой и сухой) желающих не нашлось. Марк тщательно проверил радиоактивный фон. Все это и так уже было собственностью Форкосиганов, и обсуждать с кем бы то ни было перепрофилирование ферм не приходилось.