Грешный любовник - Джулия Росс

– Берта – француженка, которая передает твои шифровки моему лакею?

– На свете тысячи таких, как она, неуклонно скатывающихся в омут проституции. Обучая Берту обязанностям горничной, я хотела дать ей новый шанс, но только мужчины пользуются достаточной свободой для того, чтобы проводить время в мечтах об истинной любви. Только мужчины пишут сонеты, полные вздохов. Женщины обречены делать выбор, руководствуясь прозаическими соображениями.

– Если тебя могут утешить мои слова, сведения, которые ты мне поставляла, всегда оказывались жизненно важными.

– Работа позволила мне проложить совершенно иную жизненную тропу, на которой выбор, ложиться или нет в постель с мужчиной, принадлежит мне и только мне. Я всегда оставалась госпожой своей судьбы. – Она сделала жест в сторону вероломных документов на столе. – Я должна узнать истину.

– Мы уже знаем истину.

– Вы можете верить во что хотите, но что до моего мнения, то составлять его я буду сама.

– И что, если ты не обнаружишь ничего, кроме новых доказательств его порочности и виновности? Oнa не сводила глаз с морозных узоров на окне.

– Тогда я приложу все силы к тому, чтобы уничтожить его, – пообещала она. – И увижу, как он трясется на эшафоте, умоляя дать ему еще мгновение посмотреть на солнце, прежде чем мешок закроет его привлекательное лицо. Я буду стоять рядом с вами и смотреть, как вешают Роберта Давенби.

– Что за бес в тебя вселился? – спросил Дав громовым голосом.

Девушка вспыхнула как маков цвет.

– Мой хозяин подумал, что вам, верно, одиноко, – объяснила она по-французски.

Дав в два шага подошел к постели. Всякое желание давно уже улетучилось.

– Твой хозяин? Мистер Джордж Уайт выступает в роли сутенера в свободную минутку? Отказываюсь верить!

Берта заплакала.

– Вы считаете, что я не подхожу для вас, сэр?

Он схватил свой шлафрок и накинул его на плечи девушке. Проклятие!

– Ты хорошенькая, как цветочек, мисс Дюбуа. Для всякого мужчины большая честь пользоваться твоей благосклонностью. Я несколько опешил, вот и все. Ты и раньше такие штуки проделывала?

– Так можно заработать монетку-другую, сэр. – Рыдания одолевали ее как икота. – Или кусок кружева.

Он отошел от постели. |

– Тебе следует научиться заключать сделки повыгоднее, милая барышня. И дарить свою благосклонность только в обмен на сердце хорошего парня, а на меньшее не соглашаться.

Тут она заплакала всерьез, так что слезы побежали ручейками.

– Но я никогда не знала ни одного хорошего парня, сэр! Дав нашел носовой платок и сунул ей в руки, затем налил ей стакан бренди.

– Такты затем и приехала в Англию, чтоб подыскать себе такого?

Берта залпом выпила янтарную жидкость.

– О нет, сэр! Мне просто пришлось сбежать из Сент-Омера. Жак очень уж бил меня. Он впадал в такую ярость от ревности. Я его боялась. Думала, он убьет меня.

– Ты поступила правильно. – Он не отрываясь смотрел в окно, в то время как отвращение боролось в его душе с жалостью. Она боялась мужчин, и, вне всякого сомнения, близость ей противна. – Расскажи-ка мне о себе, Берта. Ты родилась в Сент-Омере?

Из отрывочных и бессвязных фраз он понемногу узнал всю историю. Нет, она не родилась в Сент-Омере, она служила там горничной в большой гоетинице, а Жак был сыном хозяина. В ее родной деревне никого из семьи у нее не осталось, и ей никто не мог помочь избавиться от притязаний Жака. И тут молодой англичанин остановился в их гостинице и заболел. Она ходила за больным. В благодарность за помощь мистер Уайт предложил забрать ее в Англию. Все детали, все нюансы точно соответствовали рассказу «Джорджа», так же как и подтверждавшие сообщения Таннера Бринка.

За исключением утаивания факта, который Берта тоже знала: что хозяин ее на самом деле женщина. В остальном же Дав принял ее историю на веру, хотя считал, что она лгала в отношении истинной природы своих отношений с Жаком.

Однако похоже, что «Джордж», несмотря на всю свою напускную нагловатость, – женщина, наделенная незаурядной способностью к состраданию, равно как и мужеством, если она решилась взвалить на себя такую обузу, как француженка, только ради того, чтобы увезти ее подальше от драчливого любовника.

Обдирая ладони об обледенелую крышу, Сильвия пробиралась обратно в дом Дава. Путешествие из роскошной резиденции герцога оказалось довольно трудным: пришлось идти по пустынным переулкам, залезать на крыши по лесам недостроенных домов, цепляться за карнизы и водостоки, а под конец еще и пролезать сквозь слуховое окно на чердак дома Дава. Однако холод леден ил не только ее руки, ноги, тело, но и сердце.

Она считала себя жалкой дурой, зная, что Ившир благороден, как никто. Он нравился ей. Когда-то она даже недолгое время любила его. Возможно, ее чувство к нему еще не умерло окончательно. Он не лгал. И он предъявил ей доказательства. Роберт Давенби хладнокровно организовал разорение и убийство невинного человека.

И все же, если он сообщил правду, очарование и мягкие манеры Дава казались еще опаснее.

В доме царила тишина. И вдруг она услышала голоса – говорили негромким шепотом. Вжавшись в темный угол у основания чердачной лестницы, она осторожно выглянула в коридор.

У открытой двери в спальню Дава стояла Берта, несколько взъерошенная и раздраженная, с явным удовлетворением на лице. Дав сказал ей что-то, улыбнулся, а затем в буквальном смысле выставил в коридор. Дверь закрылась. Берта пошла по коридору, а потом по лестнице вниз.

Сильвия отпрянула и прижалась спиной к стене. У нее возникло такое ощущение, будто ей нанесли удар. «Я приложу все силы, чтобы уничтожить его. И увижу, как он трясется на эшафоте, умоляя дать ему еще мгновение посмотреть на солнце, прежде чем мешок закроет его привлекательное лицо».

Даже Берта!

В два прыжка Сильвия догнала француженку и схватила за руку.

– Ты куда идешь?

– Да на кухню, воды попить, – ответила Берта. Резким кивком Сильвия указала на дверь Дава.

– А как понимать твое пребывание в его комнате? Берта залилась багровым румянцем, а потом многозначительно подняла бровь:

– А вы как думаете? – Девушка держала в руках пару кружевных манжет, которые в глазах любой служанки стоили целого состояния. – Наш хорошенький новый хозяин только что сделал мне подарок. Я ему ничего не сказала, только байку, которую вы сами состряпали.

Сильвия только рукой махнула и пошла обратно в свою комнату. Грудь ее теснила боль, горькая, как невыплаканные слезы. Всего несколько минут ушло у нее на то, чтобы сорвать с себя камзол, галстук, жилет и туфли, так, чтобы рубашка и панталоны, в которых она осталась, создавали впечатление, что она одевалась в спешке.