Испытательный срок - Игорь Ревва

Маркулий, казалось, был совершенно спокоен. Он с интересом оглядывался по сторонам, по губам его блуждала слабая улыбка — маг вспоминал видения, посещавшие его в далекой юности. Сказочные и прекрасные пейзажи опять вставали перед мысленным взором старика. И казалось, что он и не помышляет ли о чем опасном...

...Ладья подошла к берегу и причалила к каменному пирсу. Едва Махват ступил на берег, как тут же вспыхнуло множество светильников, разбросанных по берегу. Каменные пики, тут и там торчащие из земли, озарились голубоватым светом, разгоняя темноту, оттесняя ее к горам. Прыжок огляделся.

Черные силуэты гор на фоне темного неба. И оттуда, со стороны этих гор, к ним что-то приближалось, неспешно летело по воздуху, паря, снижаясь...

Прыжок скосил глаза на Махвата.

— Не бойся, — прошептала ему на ухо Мархаэоль. — Здесь не опасно. Мы сейчас в Антааре, а это владения моего брата.

— Вот именно, — буркнул Прыжок.

— Здесь не опасно, — с улыбкой повторила Мархаэоль. — Путь в Харамишат — мою провинцию — лежит через Антаар, через Замок Тишины. Из Саакбарада можно попасть только либо в Срединный Мир, либо в Багнадоф, либо в иной, более глубокий мир. Все миры Цитадели-На-Шести-Островах объединены, в каждом из них есть нечто вроде своего маяка Хааргад. В Саакбараде это место называется просто Островом.

— Там, где мы очутились? — спросил Прыжок.

— Нет, — возразила Мархаэоль. — Это не то. Тот Остров не имеет ничего общего с морем. Просто он так называется — Остров. Это единственные места переходов из мира в мир — Остров, маяк Хааргад и другие, подобные им.

— Мы вроде не от маяка сматывались, — заметил Прыжок.

— Заклинания Николая-летописца, — ответила Мархаэоль. — Они дают возможность нарушать установленные в мирах законы. Вообще, ваш мир — Срединный Мир — уникален. Туда можно попасть из любого мира. И оттуда можно перейти в любой из шести миров Цитадели. И не только Цитадели...

Мархаэоль запнулась и помрачнела. Словно тема разговора перестала ее интересовать или же сделалась вдруг неприятной, пробудила какие-то тайные, никому, кроме нее самой, не известные, но очень неприятные воспоминания. Она отвернулась и принялась оглядывать окрестности.

— Летят, — сказала она, вытягивая тонкую руку и указывая на приближающуюся к ним тень.

— Чего это? — спросил Прыжок. Просто так спросил, просто чтобы хоть что-нибудь сказать.

— Сейчас сам увидишь, — ответила Мархаэоль.

Но Прыжок уже разглядел темные крылья, длинные шеи, черные, отливающие синевой тела. И озноб пробрал по коже. Драконы?..

Нет, не драконы.

На песок плавно опустился предмет, больше всего похожий на громадную морскую раковину черного цвета. Влекли эту раковину четыре птицы, которых Прыжок меньше всего ожидал здесь увидеть, — черные лебеди. Хотя с настоящими лебедями сходство было поверхностным. Присмотревшись, Прыжок понял, что черные перья их больше похожи на стальные пластины, лишь формой своей напоминающие птичьи перья. Красные клювы были красными потому, что представляли собой языки огня. То ли это клювы горели магическим пламенем, то ли целиком были созданы из него. Громадные черные глаза птиц были суровы, взгляд их — тяжел и угрожающ.

— На этом вот лететь?! — спросил Прыжок. — Хрен там! Такая зараза клюнет — башки своей потом не найдешь...

— У них есть иные, более интересные занятия, нежели долбить пустые головы, — проворчал Махват, направляясь к раковине.

Птицы при виде хозяина выгнули длинные шеи, потянулись к Махвату, склонили головы в изящном поклоне. Прыжок хмыкнул.

— Я помню это, — подал голос Маркулий. — Давно. Очень давно. Я уже видел этих птиц...

Махват одарил старика злобным взглядом.

— Интересно, а как они выглядят днем? — задумчиво пробормотал Маркулий.

— Здесь не бывает дня, — ответил Махват.

— Почему?!

— Мне так нравится, — пожал плечами Махват.

Они уселись в раковину, выложенную изнутри чем-то неожиданно мягким. Птицы взмахнули крыльями, и раковина оторвалась от земли.

Полет был недолгим. А ночь не позволяла внимательно разглядеть окружающее. Но чувствовалось, что внизу проплывают острые пики гор, бездонные пропасти, бурлящие пенные волны рек, стиснутых каменными руслами. Далеко внизу, лениво поворачиваясь, плыл чужой, незнакомый и опасный мир. Равномерные взмахи черных крыльев, тревожный металлический скрип трущихся друг о друга перьев, красные отблески огненных клювов.

Разговаривать не хотелось. Хотелось лечь на выстланное мягким дно раковины, закрыть глаза, отдаться монотонному покачиванию. И ничто уже не имело значения — ни задание, ради которого они сюда прибыли, ни вероятная опасность, ни даже Срединный Мир...

Разве плохо здесь? Разве эти тишина и покой не лучше крови, грязи и драк Срединного Мира? Остаться бы здесь навсегда, навеки. Жить на берегу моря, наслаждаясь шевелением блеска звезд в волнах, расслабиться, получить покой и безопасность, которой никогда и ни у кого из команды Эллины не было...

Или перенести это все в Срединный Мир. Чтобы и там наступили те же покой и умиротворение, те же безопасность и тишина...

Прыжок вздрогнул. Он вдруг отчетливо ощутил прикосновения Мархаэоль, уже давно гладившей его руку. Теперь эти поглаживания почему-то вызывали у него неприятные чувства. То есть не неприятные, конечно, а какие-то необъяснимые, но лучше бы их не было, этих прикосновений.

Это не мои мысли, подумал Прыжок. Это не мое. Это не я.

Мархаэоль?

Зачем?!

В памяти всплывали случайно оброненные Мархаэоль и Махватом фразы.

«Зачем мы им нужны? — подумал Прыжок. И тут же сам себя поправил: — Зачем я им нужен?..»

Тело напряглось, зубы сами собой сжались, заскрипели.

— Твою мать!.. — выругался Прыжок.

Все вздрогнули и принялись озираться. Будто очнулись от колдовского сна. И руки Мархаэоль, поглаживающие кожу, замерли, едва заметно похолодели, пропали... И Махват сердито обернулся, злобно блеснув в темноте глазами.

— Ты чего?! — удивился Колобок.

— Типа ногу отсидел, — громко произнес Прыжок. — И все такое...

Он нарочно говорил в полный голос. Он не понимал, что происходит, но каждая клеточка его тела кричала об опасности. И Прыжок стремился разрушить это наваждение, разогнать состояние, в котором можно принять неверное решение... Хотя о каком решении могла идти речь?!

— Куда мы летим? — проскрежетала Эллина.

И хриплый дребезжащий голос ее окончательно разрушил опасное нечто, сгустившееся вокруг.

— Ко мне, — отозвался Махват глухим голосом. — В мой замок — Замок Тишины. Уже скоро...

— А зачем нам туда? — поинтересовалась Катя.

— Дорога в Харамишат лежит через Замок Тишины, — процедил Махват, не оборачиваясь, и протянул руку, указывая куда-то вперед и вниз: — Смотрите!..

Все опасливо перегнулись через борт, стараясь не нарушить равновесия. Впрочем, их опасения были напрасны — сила Махвата Игнта надежно удерживала раковину.

Внизу открылся удивительный вид. Словно морские волны, взлетев к ночному небу, навек застыли причудливо плавным изгибом. Серые шапки пены, готовые уже было сорваться с вершин волн, застыли в своем невоплотившемся желании. Отблески звезд играли на мраморно-черной поверхности стен замка. Из многочисленных окон слабо струился синеватый свет.

Птицы облетели замок, постепенно снижаясь. Мимо проплыли гладкие стены, ноздреватые шапки пены, с близкого расстояния больше похожей на камень.

Черная раковина плавно опустилась на широкую террасу перед замком, прямо перед высоченными — метров пятьдесят — воротами, изукрашенными мерцающими разноцветными искрами. Лебеди сложили крылья и начали медленно таять в ночном воздухе. Через несколько секунд от них не осталось и следа.

Махват ступил на террасу. Тут же массивные ворота распахнулись, выпустив поток света. Свет был настолько ярким, что Прыжок невольно вздрогнул и зажмурился. Но ничего страшного не произошло, просто Замок Тишины встречал своего хозяина.

— Приветствую вас в Антааре! — громко произнес Махват Игнт.

И многократное эхо было ему ответом.

23. ЗАМОК ТИШИНЫ

Замок Тишины оправдывал свое название целиком и полностью. Ни одного шороха не доносилось до слуха гостей. Даже шаги звучали так, словно ноги ступали по толстому ковру, хотя никакого ковра не было и в помине. Но тишина эта не была гнетущей или давящей. Звуки словно бы ушли куда-то далеко, оставив по себе лишь слабое воспоминание.

Ворота Замка Тишины вели в громадный зал, потолок которого терялся где-то в вышине. Слуги Махвата, стоявшие у дальних стен, казались крошечными по сравнению с возносящимися ввысь каменными колоннами. Причудливые узоры властвовали на камне — невидимые, но угадываемые, словно черное на черном, словно дрожание воздуха. И казалось, что именно это сочетание цветов и глушит все звуки. Странно, необъяснимо, но такое ощущение возникло у всех без исключения. Темно-красный гранит, мрамор густо-зеленого цвета, черные мраморные плиты пола — и полная тишина. Даже эхо не отваживалось подавать в Замке Тишины свой голос. И самому хотелось говорить тихо, шепотом. Хотя и была полная уверенность, что, даже если заорать во все горло, неведомая сила спрячет звук, ужмет его, сделает таким же уместным здесь, как и все вокруг.